Хотя Цзян Баймянь могла себе представить, что название религии может быть абсурдным из содержания брошюры и что оно может даже содержать типографские ошибки, она никогда не ожидала, что они будут открыто использовать термин «антиинтеллектуализм». У нее возникло ощущение, что они самодовольно называют себя умственно отсталыми.
Цзян Баймянь сдержала свой смех и спросила довольно серьезно: «Почему он так называется?”»
Шан Цзяньяо ответил раньше, чем Удик успел. «Понизив интеллект каждого, они станут умнее.”»
Удик смотрел на парня, который нес какую-то чепуху, и никак не мог понять, шутит он или больше подходит для вступления в церковь антиинтеллектуализма.
Медленно выдохнув, Удик просто объяснил: «Точно так же, как многие люди верят, Церковь антиинтеллектуализма также верит, что разрушение старого мира было вызвано людьми, исследующими различные запретные области в то время, что привело к катастрофе.»
«Однако они идут еще дальше, полагая, что люди слишком умны и слишком много схватили. Если бы люди Старого Света не думали, не повышали свой интеллект, не читали книг и не приобретали новых знаний, для них было бы невозможно исследовать запретные области. Это также не вызвало бы апокалипсиса.»
«Они также верят, что появление бессердечной болезни и ее существование-это не только катастрофа, но и откровение, данное Календарием. Пока люди будут регрессировать до уровня бессердечного разума, новый мир будет спускаться и открывать свои двери.»
«Поэтому Церковь антиинтеллектуализма отстаивает, что мышление-это ловушка, а знание-отрава. Они надеются сжечь все книги и уничтожить все места, которые дают образование, чтобы люди могли жить только на инстинктах и опыте, которым их учат родители.»
«Что касается изучения будущего, им просто нужно следовать указаниям Календария и слушать небольшое количество избранных Календарием. Для них думать-это грех.”»
Услышав это, Шан Цзяньяо кивнул и с готовностью принял решение. «Тогда они, должно быть, очень доверчивы.”»
«В Эшленде у всех слишком много поводов для беспокойства. Это может быть благословением-отказаться от размышлений, — сказал Цзян Баймянь насмешливым и эмоциональным тоном.»
Наконец, она спросила: «В какую Календарию верит Церковь антиинтеллектуализма?”»
Удик на мгновение задумался и сказал: «Последний человек, тот, кто контролирует Марш.”»
«Последний Человек… Я помню такой термин из известного философского труда старого света. Это относится к низменным, бестолковым, посредственным и раболепным людям,-задумчиво сказал Цзян Баймянь.»
Удик сразу же немного удивился. Он взглянул на Цзян Баймяня и не сказал ни слова. Он не знал, что последний человек имел такое значение. До сегодняшнего дня он все еще чувствовал, что это было наполнено тайной. Она действительно была достойна называться Календарией.
После нескольких секунд молчания удик огляделся и сказал: «Вот и все. Я надеюсь, что в будущем у нас еще будет возможность обменяться разведданными.”»
Цзян Баймянь пришла в себя и спросила с улыбкой: «Почему вы позволяете нам задавать столько вопросов? Мы дали вам только одну подсказку.”»
«Ценность вашей подсказки выше той информации, которую я вам предоставил, — откровенно сказал Удик.»
Цзян Баймянь кивнул и больше ничего не спрашивал.
В этот момент внезапно спросил Шан Цзяньяо, «Кто такой Эшлендец между твоими родителями?”»
Удика этот вопрос несколько смутил. Он не понимал, как до этого дошло, но в этом не было ничего секретного. Поэтому он небрежно ответил, «Мой отец.”»
«Как его фамилия?” Шан Цзяньяо был взволнован.»
Удик все больше запутывался в том, что пытается сделать его собеседник. Он сделал шаг назад и сказал низким голосом, «Ou.”»
Он всегда был более бдителен в отношении таких ненормальных ситуаций, потому что сталкивался со многими пробужденными. Он знал, что опасность иногда скрывается за обычными словами.
«Pfft…” Цзян Баймянь рассмеялся. «Так тебя зовут … …”»»
Его фамилия была Оу, а имя-Дик. Все это вместе создавало ощущение языка Красной реки.
«Как и ожидалось.” Шан Цзяньяо сжал правый кулак и ударил кулаком по левой ладони, сделав такое выражение лица, как будто угадал правильно.»
«… «Удик несколько раз переводил взгляд с Цзян Баймяня на Шан Цзяняо, как будто смотрел на психически больного. В конце концов, он ничего не сказал и повернулся, чтобы вернуться в вестибюль Гильдии охотников.»
Цзян Баймянь смотрела ему вслед и говорила, не поворачивая головы. «На самом деле ты не «подружилась» с ним.”»
«Он действительно ответил на слишком много вопросов.” Шан Цзяньяо вздохнул.»
«Да” » Цзян Баймянь кивнул и сказал, «Вы все еще должны иметь конечный результат, когда дело доходит до использования ваших способностей. Вы «подружились» с командиром конвоя Ферлином не для того, чтобы проникнуть в его секреты, а чтобы облегчить наше сотрудничество и обеспечить нашу собственную безопасность. Поэтому здесь нет никаких проблем.»»
«Что же касается Удика, то он рассказал нам все, что мог. — «подружившись» с ним, мы только узнаем, является ли он пробужденным, каковы его три способности и какова цена. Лучше не делать этого, когда он не проявляет к нам никакой враждебности. Постарайтесь не навредить невинным людям.”»
Она воспользовалась этой возможностью, чтобы научить Шан Цзяньяо и помочь ему установить правильные ценности. Это была обязанность руководителя группы.
Шан Цзяньяо ответил такими словами: «Ван Бэйчэн.”»
«… «Цзян Баймянь впал в ярость от унижения, прежде чем пришел к осознанию. «Я просто делаю устное предположение. Я никогда по-настоящему не бил его!”»»
Шан Цзяньяо посмотрел на поднятую левую руку Цзян Баймяня и перевел взгляд на Аллею диких волков. «Интересно, когда откроются эти бары?”»
Язвительно спросил Цзян Баймянь, «Вы хотите пойти от двери к двери и подтвердить местонахождение Линь Фэйфэй? Хочешь потанцевать в каждом баре?”»
У Шан Цзяньяо было серьезное выражение лица. «Вы можете танцевать в баре?”»
«Хватит притворяться. Не то чтобы ты не слышал музыку прошлой ночью.” Цзян Баймянь безжалостно разоблачил маскировку Шан Цзяньяо.»
Хотя в базовом образовании компании не говорилось о том, что можно делать в баре, кроме выпивки, Музыка на Уэст-Стрит полностью затихала только в два-три часа ночи. Любой, у кого есть мозги, мог бы установить определенные связи.
Не дожидаясь, пока Шан Цзяньяо заговорит, Цзян Баймянь коротко подтвердил его слова. «Мы должны заставить маленького Уайта сделать это. Она хорошо знакома с местным подпольным рынком и знает, к кому обратиться.”»
«ДА.” Шан Цзяняо очень сожалел об этом, но он также согласился с тем, что Бай Чэнь был наиболее подходящим кандидатом на этот пост.»
«Пойдем. Нет никакой необходимости ждать в гильдии. Пока никаких новых улик не будет.” Цзян Баймянь взял на себя инициативу и пошел на центральную площадь, готовый провести некоторое исследование фольклора города сорняков.»
Это было внеклассное задание, которое она сама себе дала.
Пока они шли, Цзян Баймянь внезапно рассмеялся. «В нашей команде, кроме вас, наши имена имеют цвета. Большой белый, маленький белый и маленький красный[2]. Ты единственный, кто не вписывается в общую картину.”»
«Я-цвет солнечного света», — тут же ответил Шан Цзяньяо.»
Цзян Баймянь коротко признал это. «- Это правда. ‘ЯО » имеет значение солнечного света…”»
…
Вечером Бай Чэнь, который был одет в серый шарф, повел длинного Юэхуна в переулок диких волков.
По сравнению с тем, как это было утром, это место было уже очень оживленным. Музыка гремела повсюду, вплетаясь в кинетическую мелодию.
Многие охотники за руинами—у которых не было забот—жили на грани смерти. Завтрашнего дня может и не быть. Как только у них появятся лишние деньги и припасы, они неизбежно захотят приехать и побаловать себя.
Будь то алкоголь или теплые объятия женщин или мужчин, они могли бы временно забыть жестокость жизни. Им не нужно было думать о заданиях, которые они должны были выполнить завтра, о том, где они будут искать приключений в следующий раз, или о том, смогут ли они все еще жить.
В городе вида, где Гильдия охотников была ненормально могущественной, это также привело к ненормальному процветанию местных баров и ночных клубов.
Когда во многих поселениях кочевников в пепельных землях не хватало еды, они все еще могли выжать немного еды и фруктов, чтобы сделать вино.
В то же время муниципальный департамент Виид-Сити совместно дал зеленый свет и разграничил улицы здесь, чтобы быть за пределами жилого района. Даже зимой не было необходимости отключать электричество.
Под пульсирующими огнями бай Чэнь и Лонг Юэхун вошли в ночной клуб под названием «Сегодня». Они обошли танцпол, где безумно кружилось множество людей, и подошли к барной стойке.
Бай Чэнь согнула палец и семь раз постучала по барной стойке, прежде чем заговорить нормальным тоном. «Два бокала «Голден Орей».”»
Это был тип дистиллированного виноградного вина. Причина, по которой его называли золотым Орэем, заключалась в том, что он был очень популярен в первом городе, так же популярен, как бумажная валюта—Орэй.
Бармен, который вытирал свою чашку, поднял глаза и смерил взглядом бай Чэня. «У меня есть рекомендации получше.”»
«Что это?” — С готовностью спросил бай Чэнь.»
Бармен рассмеялся. «Пшеничные колосья. Вы можете направиться прямо к задней части, чтобы попробовать его.”»
Бармен указал на деревянную дверь, которая, казалось, вела на кухню по другую сторону барной стойки.
«Хорошо.” Бай Чэнь обернулся.»
В этот момент бармен также постучал по крышке бара восемь раз—с четырьмя длинными и тремя короткими интервалами между ударами.
Бай Чэнь не обернулась, зная, что бармен говорит ей, что секретный сигнал, о котором они договорились, изменился. Она должна была использовать это в следующий раз.
Толкнув предполагаемую кухонную дверь, Бай Чэнь и Лонг Юйхун увидели двух мускулистых мужчин в черном, держащих автоматы в заполненной мусором комнате и узком коридоре.
После согласования секретного сигнала, они были допущены внутрь и спустились в подземелье по лестнице.
Там был большой зал со столами, стульями и другими предметами. Десятки людей сидели в разных местах, счастливо болтая со своими друзьями под солнечными фонарями.
Это было похоже на место для частных собраний, а не на подземный рынок. Это было совершенно не то, что представлял себе Лонг Юхун.
Бай Чэнь окинула ее пристальным взглядом и поискала кого-нибудь подходящего, чтобы спросить, не видели ли они Линь Фэйфэя в районе баров.
Внезапно ее взгляд застыл.
С длинного темно-красного дивана поднялся мужчина. Он был среднего роста, около 1,7 метра ростом. Однако руки у него были толстые, а тело мускулистое. Было очевидно, что он очень силен.
В холодную зиму этот человек носил только черную хлопчатобумажную футболку с короткими рукавами и пару ярких мешковатых штанов. Ему не хватало необходимого уважения к температуре.
У него была бритая голова с вытатуированным на ней иссиня-черным символом волка, символизирующим первый город. Его лицо выглядело свирепым, и он был похож на человека, который может напугать ребенка до слез, ничего не делая.
Позади него стояли два телохранителя в черном. Вокруг их талии было выпуклое пятно, и было очевидно, что они прячут оружие.
Мужчина—чей точный возраст был неразличим—подошел к Бай Чэню и дразняще улыбнулся. «Ты действительно сбежал? Ты посмеешь вернуться?”»
Его глаза были холодны, без малейшего намека на улыбку.
Тело бай Чэнь слегка задрожало, и она потеряла свое обычное спокойствие и самообладание.
Хотя Лун Юэхун немного испугался, когда увидел это, он чувствовал, что не может просто смотреть.
Командир группы сказал что мы должны защищать друг друга… Лун Юэхун стиснул зубы и сделал несколько шагов вперед, чтобы встать между Бай Чэнем и этим человеком.
Его тело тоже едва заметно дрожало, но он все еще смотрел на лысого, свирепого на вид человека, не дрогнув.
Ух… Вообще-то, я не такой уж и маленький… Когда он взглянул на человека, стоявшего напротив него во весь рост, в его голове внезапно промелькнула мысль.
[1] Из Ницше. Концепция, которая является антитезой к Übermensch, или сверхчеловеку.
[2] Хонг Лонг Юэхуна-это красный цвет по-китайски.
