C492
Джоуи колебался. «А ты?»
«Со мной все в порядке. Ты иди спать на кровать рядом со мной. Я сонный и щурюсь здесь. Дорогой, иди и ложись.
Без сомнения, Лу Цзинъюнь очень настойчив, он взял Джои и положил ее на край кровати, наклонился, положил ее сверху, натянул одеяло: «хорошо, закрой глаза, спи». .»
Джои поджал губы и поцеловал ее прямо в губы. «Слушать.»
«Хороший.»
Джоуи закрыла глаза и почувствовала, что люди вокруг нее были здесь. Ей не хотелось спать, но теперь она постепенно заснула.
Лу Цзинъюнь стоял перед кроватью, чувствуя, как Джоуи спит, он слегка поджал губы и вернулся к дивану, ни на мгновение не закрывая глаз, чтобы отдохнуть.
Ван Цзяци просыпается и на несколько секунд ошеломлен. Пока она о чем-то не думает, ее лицо наполнено волнением, а глаза ищущие. Пока она не увидит Джоуи на кровати рядом с собой, она не почувствует облегчения. Ее неконтролируемые глаза полны слез.
Она действительно там, поэтому действительно пришла посмотреть на себя.
Ван Цзяци чувствует, что любая радость в ее жизни не такая счастливая, как сейчас.
Джоуи все еще крепко спит, небо за окном слегка белое, четко виден контур лица Джоуи.
Ван Цзяци, которая смотрела на Джоуи, выглядела так, будто ее недостаточно. Она тупо смотрит на нее и все время смотрит
Лу Цзинъюнь не знал, когда тоже открыл глаза, какое-то твердое тело шевельнулось, увидев выражение лица Ван Цзяци.
Он встал, и Вань Цзяци перевела взгляд на Лу Цзинъюнь.
«Спасибо.»
Ван Цзяци прошептала спасибо Лу Цзинъюнь, ее глаза были полны благодарности.
Лу Цзинюнь подошел к кровати Ван Цзяци и сел. Посмотрев на Джои, он покачал головой и ответил тихим голосом: «Это собственная воля Йи Йи». «
Ван Цзяци знает, что Джои добрый ребенок.
«Я никогда по-настоящему не говорю спасибо. Ничего больше, просто люблю Джои и делаю ее такой счастливой.
«Не благодари меня. Моя судьба — любить ее. Поскольку я люблю ее, мы должны сделать ее счастливой и счастливой. Я бы сделал то же самое без тебя. Кроме того, с Йи здесь, она тоже подарила мне счастье».
Глубокие слова, ласковые глаза, упоминание о Джоуи, Лу Цзинюнь, весь человек явно размягчился.
Любой, кто смотрел на это, ясно знал, как сильно этот человек любил Джоуи.
Ван Цзяци тронулся улыбкой. «Джои — хороший ребенок. Наши родители не подарили ей любви, но она получила любовь твоего мужа, даже больше и лучше, чем мы».
«Теперь ты ее мать, и ты можешь подарить ей материнскую любовь. Пока ты продолжаешь выбирать жизнь».
Ван Цзяци ничего не сказал, посмотрел на Джоуи и на мгновение замолчал.
Оба глаза устремлены на Джоуи, и Лу Цзинъюнь снова говорит. «Тебе следует выбрать жизнь для радости. Знаешь, рот Йи Йи очень холодный, но ее сердце такое мягкое. Если ты уйдешь вот так, то, что ты оставишь Джоуи, будет не счастливым облегчением, а сожалением на всю жизнь. Итак, даже если это не для тебя, подумай о Джоуи. Я не хочу, чтобы она всю жизнь была завязкой из-за твоей смерти».
«Это?»
Ван Цзяци был немного удивлен. Вначале она не хотела лечиться и не хотела жить. Однако она чувствовала, что Джои не простил себя. Ее не волновала ее жизнь и смерть. Если бы она ушла, ей бы стало легче.
Но я не ожидал, что Лу Цзинъюнь скажет это сейчас. После того, как Лу Цзинъюнь закончила, она действительно задумалась об этом.
Да, Джоуи добросердечный ребенок. Даже если она не простит себя в сердце, если она действительно уйдет так счастливо, возможно, она всегда будет в сердце Джоуи. Самый большой узел в сердце Джоуи заключается в том, что между ней и Джоуи нет настоящего взаимопонимания.
Это она была расстроена, она была в депрессии, она была неправа.
Пока она будет ждать и умолять Джоуи простить себя, однажды ребенок простит себя.
Но это вопрос времени, и мне не обязательно ждать этого дня, чтобы столкнуться с раком.
Поэтому она считала само собой разумеющимся, что у нее нет воли к выживанию, но она и не хотела, если бы она действительно сдалась вот так, сколько вреда это принесет Джоуи.
В первой половине жизни она настолько провалилась, что не дала дочери ни капельки любви, а только навредила ей. Во второй половине своей жизни она не смогла уйти счастливо и принесла Джоуи еще больше вреда.
Она не сделала ничего хорошего, по крайней мере, чтобы не оставить радость, обиду и сожаление.
Спустя долгое время Лу Цзинъюнь не стал настаивать, и Ван Цзяци, наконец, слегка слабо улыбнулся.
«Я понимаю.»
Лу Цзинъюнь кивнул и выразил свое удовлетворение. Ради счастья Джои он никому не позволит заблокировать Джоуи.
Глядя на свет снаружи, Лу Цзинъюнь встал, объяснил Ван Цзяци два предложения и вышел из палаты.
Вскоре после того, как Лу Цзинъюнь ушел, Джои проснулся. Джои поднял тыльную сторону руки, чтобы прикрыть свет. Через некоторое время он открыл глаза и посмотрел на свое место. Подумав некоторое время, он вдруг все вспомнил.
Потерев, чтобы сесть, Джои повернулся и посмотрел в сторону Ван Цзяци, так что глаза Ван Цзяци были противоположны.
«Сяо И, ты проснулся».
Джой была ошеломлена, улыбка ее была очень счастлива, хотя лицо у нее было не так хорошо, но тон был очень нежный и любящий, и он не был похож на вчерашний захватывающий и безжизненный взгляд.
«Ну, ты в порядке?»
В конце концов, Джоуи спросил с некоторым беспокойством.
Свет в глазах Ван Цзяци стал ярче. «Со мной все в порядке. В больнице не лучше, чем дома. Ты хорошо спал прошлой ночью? Только сейчас Цзинъюнь вышел и сказал, что вернется через минуту».
«Ну, все в порядке».
n𝗼𝐯𝔢-𝐿𝑩(1n
Джоуи немного нервничал. После некоторого молчания она встала с кровати. «Я иду в ванную комнату. «
Спасаясь от неловкой тишины, Джоуи спрятался в ванной и постепенно начал успокаивать нервы.
Джоуи спряталась в ванной и вытерла лицо ручьем. Глядя на себя в зеркало, она была расслаблена и не имела ненависти в сердце. Однако, столкнувшись с Ван Цзяци, она все еще не знает, как с ней ладить.
В конце концов, она никогда по-настоящему не ладила с матерью Цяо.
В этой жизни больше всего она жаждала любви своих родителей. Когда она действительно получила это, она была в растерянности.
Для Джои это странные чувства, которые заставляют ее одновременно жаждать и бояться сблизиться. Что ей сейчас нужно, так это медленно адаптироваться, и что ей нужно, так это время.
Услышав голос снаружи, Джои почувствовал облегчение и открыл дверь. Лу Цзинъюнь вернулся с завтраком в руке.
«Вот, Йи. Умойся и переоденься».
Лу Цзинъюнь передал Джоуи еще один пакет, в котором была одежда, которую он приготовил для того, чтобы с радостью постирать и переодеться.
Джоуи улыбается Лу Цзинъюню, берет что-то и идет в ванную.
Когда она вышла, Ван Лянцзин, его жена и сын были там. Джоуи впервые увидел сына Ван Лянцзин.
Джоуи кивнул с улыбкой, немного смущенный. Она не могла поговорить ни с матерью, ни с дядей.
Так можно только улыбаться.
Казалось, они заметили колебание радости, но взяли на себя инициативу заговорить.
«Сяо Цяо, это наш сын, твой двоюродный брат, Ван Жэньцзе, на два года старше тебя. Джей, это дочь твоей тети, Джоуи.
«Привет, Джоуи».
«Здравствуйте, кузен». Голос все еще можно вызвать.
«Сяо Цяо, я оставался с тобой всю ночь. Это тяжело». Улыбка тети Ван была «любящей». Сегодня вечером я буду с твоей мамой. Хорошего вам отдыха. Разве тебе не нужно идти на работу? Не откладывайте. «
«Да, Джоуи, мне не обязательно быть со мной. Я рад, что ты смог прийти и навестить меня. Ты можешь быть уверен, что я буду хорошо сотрудничать с тобой в лечении».
Сама Ван Цзяци сделала заявление, чтобы успокоить Джоуи.
Джой просто молчит. Лу Цзинъюнь притягивает Джоуи к себе и уговаривает ее сесть. «Мы приходим после работы каждый день».
