«А теперь, Крокта», – произнесла Серый Бог, – «Теперь ты полностью здесь. Старейшина – это другой мир, не похожий на Землю, но моя сила разорвала разделяющие их границы» .
Затем она подошла чуть ли не впритык к нему и добавила:
«Умерев здесь – ты умрешь навсегда. Ни твоя младшая сестра, но другие люди больше никогда не увидят человека по имени Юнг Ян. Они будут плакать над твоим холодным трупом» .
Падший Бог, Серый Бог… Создатель Старейшины, чья личность так до сих пор и осталась неизвестной…
Она связала душу Юнг Яна с этим миром. И это привело к тому, что уровень ассимиляции достиг 100%. В этот момент Крокта и Ян стали означать одно и то же. Как и их смерти. Если он умрет здесь, то уже не сможет вернуться в свой мир. Он умрёт навсегда.
Лицо Крокты помрачнело. Однако никто не знал, что сейчас было в его глазах: сожаление, печаль или гнев.
«Ты боишься? Ещё есть время передумать…» – прошептала Серый Бог.
– Хро-хро-хро.
Однако он лишь рассмеялся над её словами.
– Серый Бог. Даже если ты сама это сказала, ты не знаешь, что это значит, – произнес Крокта и поднял взгляд к небу. Голубой небосвод Старейшины раскинулся над ним во все стороны.
Крокте не нужно было этого говорить. Он и сам это почувствовал, когда его ассимиляция достигла 100%. Пусть его тело и было в капсуле, но благодаря силе Серого Бога, его душа была перенесена сюда.
Ветер, обдувающий его кожу, запах земли, доносящийся снизу. Сердце, качающее кровь, яркое солнце. Серый Бог, смотрящая на него. Он действительно мог это почувствовать…
Теперь Ян был Кроктой. Он был орком-воином. Тем, кого учил Ленокс и тем, кто за множество боев не потерял своей чести … Он был «Завоевателем севера» Кроктой, и никем другим.
– Как ты и сказала, я – Крокта.
С этими словами Крокта поднял свой двуручный меч.
– Я – ученик Ленокса, друг Хойта и воин, признанный Ташаквилем. Я унаследовал законы воинов Оркрокса, спас Арнин, защитил Шахматный Лес и уберёг Квантес. Вместе с Шаканом я убил бегемота и открыл север. Я убил вождя Великого Племени севера, стал Великим Вождем, и теперь я являюсь орком-воином, который уничтожит империю.
Крокта остановился. Имперская армия разбила лагерь возле холма. Завтра, ещё до захода солнца, они уничтожат Каталу. Крокта поднял свой клинок, на котором играли лучи солнечного света. Имперская армия вот-вот должна была обнаружить его.
Больше Серый Бог ничего не стала говорить.
Крокта вновь рассмеялся. Это было прекрасное чувство. Его охватило чувство единства с этим миром. Тело Крокты вошло в мир Вершины Мастерства. Мир замедлился, и Крокта почувствовал всё: начиная от того, как в небе машут крыльями птицы, заканчивая шелестом травы.
Он стоял посреди идущей вспять судьбы мира.
Теперь он действительно принадлежал этому миру.
Крокта водрузил на голову шлем Ленокса, от чего красная повязка ослабла и улетела, подхваченная ветром. Его сердце дико билось. В этот момент судьба этого мира полностью изменилась. Процесс неизбежного приближения смерти был полностью отменен. Вместо этого появилась только одна запланированная смерть. Действия Крокты, которые этот мир никогда даже не предполагал, рассеяли цифры скорого смертельного исхода, висящие над головами жителей Каталы.
Смерти больше не было. Смерть сбилась со своего пути.
Затем Крокта увидел яркую полосу неописуемого цвета, которая уже попадалась ему на глаза во время битвы с Адандатором. Она подрагивала, словно призывая Крокту. Сам мир подталкивал его в спину.
Крокта сделал два шага вперед.
Теперь имперские войска окончательно обнаружили присутствие Крокты. Орк спустился по склону холма и направился прямо к ним. Вдали он видел лицо незнакомого ему человека. Это был биджей, ответственный за трансляцию действий клана Неба и Земли.
Крокта перевел взгляд. Неподалеку от биджея стоял Роммель. Маэстро Войны крепко сжал зубы и выглядел порядком ошеломленным. Рядом с ним находился человек по имени Кейнс, который когда-то был главой Возрожденного Бохая и убил Ленокса. Парень, стоявший возле него, очевидно, был Громом, которого теперь звали Луином. Затем его взгляду предстали Уланы Синего Дракона и Рыцари Белого Льва, а также Адандатор, с которым Крокта не так давно расстался.
Перед глазами Крокты было всё их войско.
Глядя на него, орк вполголоса засмеялся. Он стоял напротив целой армии. Присутствие столь подавляющего количества противников давило на него, но он всё равно чувствовал себя прекрасно. Все смерти были отменены и теперь вороньё кружилось лишь вокруг него самого.
Возможно, сегодня эти вороны заклюют Крокту.
Однако это не имело значения. Со старым стальным шлемом на голове он мог противостоять самой смерти. Так же, как это когда-то сделал настоящий воин по имени Ленокс.
Крокта гордо сжал кулаки, глядя прямиком в лицо своей судьбы.
Буль’тар.
***
Имперская армия быстро свернула лагерь. Затем вперед вышел Роммель.
Взгляды Маэстро Войны и орка-воина встретились. Они смотрели друг другу в глаза, и одно только это позволяло им понять волю друг друга.
Крокта пришел сюда не для того, чтобы вести переговоры, а потому им предстояло сделать всё возможное, чтобы убить друг друга. Это была почти невозможная война. Роммель просто отказывался понимать Крокту.
– Ты думаешь, что сможешь остановить это в одиночку?
Вместо ответа Крокта лишь ухмыльнулся.
– Почему ты мешаешь нам? – вновь спросил его Роммель.
Он никогда не поймет то, чем руководствовался Крокта. То же самое можно было сказать о неверующих людях. Тот, кто не хотел верить, никогда не поверит в бога. Поскольку Роммель никогда не боролся против несправедливости, он принимал её как должное. Они были настолько разными, что даже смотрели друг на друга под разными углами.
Однако Крокта хотел спросить его кое о чем:
– Почему вы нападаете на них?
Роммель застыл. Он оглянулся на людей, снимавших эту сцену. Весь мир наблюдал за ними.
– Что…
Маэстро Войны колебался. Ответ был очевидным, но он не мог дать его. В чём состояла причина разжигания войн, умножения боли и сеяния смерти?
В этот момент Крокта почувствовал, что не только жители Земли, но и весь мир Старейшины наблюдает за ними. Исчезающий Серый Бог, многие другие боги Старейшины, а также само небо и земля наблюдают за ними.
– Они наши враги, – наконец ответил Роммель.
– Почему?
– Если ты будешь мешать нам и дальше, то тоже станешь нашим врагом.
– Разве вы пришли сюда не для того, чтобы предать свою веру и убить невинных только ради получения денег и экипировки?
Эта причина звучала настолько грубо и неприглядно, что даже Крокта не удержался и сам рассмеялся.
– Человек, который не знает чести.
– Я эльф. А ты ведь тоже игрок, верно?
Однако, вместо того, чтобы ответить, Крокта поднял свой взор. Он больше не смотрел на Роммеля. Вместо этого его взгляд сосредоточился на флаге империи и армии, расположенной под ним.
Теперь Ян был Кроктой – орком-воином, который понимал этот мир. Для него и это поле боя, и всё остальное, что должно было произойти, являлось неизбежным. Однако даже сами боги Старейшины не понимали этого.
Не только Роммель, но и император, и те, кто находился на Земле, уставившись в экраны телевизоров, планшетов и телефонов…. Никто из них не понимал.
Он был один. И ему предстоял поистине безрассудный бой.
Зачем он стоял здесь?
Почему он хотел сражаться вопреки неминуемому поражению?
Они задавались вопросом: зачем Крокта ступил на это невозможное поле боя?
И настало время сообщить им об этом.
– Итак, слушайте меня внимательно.
* * *
– Я – орк, воин.
Крокта начал свой путь среди орков, которые следовали по следам забытого бога. И он стал воином, пообещав доказать, что честь важнее смерти.
Ленокс не был мёртв. Сейчас имперская армия стояла не только против Крокты. Перед ней был и Ленокс, и Гулда, и Кинджур и все остальные воины, которых, по их мнению, они убили.
Однако ни один из них не был мёртв.
– Воин не предаёт веры.
Этому Крокту научил Хойт. В мире, где жизнь была конечной, люди надеялись, что их жизни не напрасны, и считали, что жизнь имеет смысл.
Вера, объединяющая людей, не может быть предана, и воин никогда не закроет глаза, увидев несправедливость.
– Воин не преследует слабых.
Воины не убивали тех, кто сдался. «Право сильнейшего» было лишь оправданием для тех, кто позабыл о своей чести. Те, кто преследовал слабых, сами в свою очередь покорялись тем, кто был сильнее. И воины не следовали этим путём.
– Воин не нападает на безоружных.
Человек, убивший врага после того, как тот потерял своё оружие, лишался права называться воином. Воин сражался ради защиты. А причина этому заключалась в том, что они понимали тяжесть смерти, несмотря на то, что сами являлись её слугами.
– Воин не терпит несправедливости.
Потакание несправедливости, что временами позволяло избежать смерти, было оскорблением самой жизни. Воин должен был доказать, что смерть – это ещё не конец. Они не считали себя всего лишь пылью во вселенной, а потому шли вперед, преисполненные верой, а не страхом смерти.
– Воин не позорит богов.
Иногда это можно было услышать, как чей-то незнакомый голос, или почувствовать, как пару следящих за тобою глаз.
Это был тот, кто всегда наблюдал за воинами. Он был единственным, кто всегда помогал им так, чтобы их воля не была сломлена и чтобы одиночество не утянуло их за собой на дно. Они молились ему, чтобы его рука не оставила их.
– Воин платит по всем счетам.
Даже если простые люди о чем-то забывали, воины обязаны были это помнить. Воины не забывали о милости, оказанной им. Помнили они и своих врагов. Небесные двери не пропускали грешников, а потому воины не должны были отворачиваться от тех, кто им однажды помог.
– Воин защищает тех, кто не способен защититься самостоятельно.
Мир был суровым, а иногда и несправедливым. Люди часто считали происходящее продуктом случайности. Однако воин не соглашался с этим утверждением и никогда не сдавался. Вселенная не была создана по воле случая; этот мир был не пылью, а время и пространство имели своё собственное значение. Чтобы доказать это, воину приходилось поднимать своё оружие и защищать тех, кто подвергался несправедливому преследованию.
Жизнь была не просто промежутком между рождением и смертью. Воин считал, что в ней заключается нечто более ценное. Борьба за предотвращение несправедливости делала их чем-то большим, чем просто пыль. Итак, воины клялись…
– Клянусь богам, как воин, я всегда буду соблюдать эти законы.
С этими словами Крокта поднял Убийцу Огров. Этот меч всегда сражался вместе с ним. Ему не нужен ярко-сверкающий клинок или легендарный артефакт. Он хотел никогда не расставаться с этим другом, чья рукоять всегда прекрасно ложилась в его руку.
– Докажите свою честь.
Он сказал всё, что хотел. Теперь никто не спросит его: почему он здесь, почему он так безрассудно рвётся в бой, и почему он решил поднять свой меч вместо того, чтобы просто убежать.
Конечно, мало кто поймет эти слова. Он рассказал им о законах воина, но многим так никогда и не суждено будет их понять. Итак, настало время говорить не словами, а мечом.
Крокта посмотрел на них. Имперская армия не могла поверить своим глазам. Они столкнулись всего лишь с одним врагом, но огромная сила, исходящая от него, вызывала у них ужас. Солдаты не могли без дрожи в руках даже просто обнажить свои мечи.
Крокта улыбнулся. Не важно, каков враг. Сильный или слабый – теперь это не имело значения. Он чувствовал меч в своей руке, и это было самым главным.
Чувство единения с миром усилило его настрой. Теперь он был Кроктой, а его реальностью была Старейшина. В его сторону были выставлены тысячи мечей, а над его головой порхала смерть. Все возможности указывали на то, что он, скорее всего, навсегда останется на этом поле боя.
Однако Крокта лишь покачал головой. Смерть Ленокса изменила всё. Теперь, когда Крокта полностью погрузился в мир Старейшины, он понял, почему орки в тот день смеялись в лицо самой смерти.
Мимо него пронесся порыв ветра. Он принёс Крокте шепот старых воинов. Они всегда задавали ему один и тот же вопрос.
«Ты жив?»
Тогда он не знал. Он не мог знать.
Однако теперь у него был ответ.
Уголки его рта приподнялись. Сначала Крокта просто улыбнулся, а спустя мгновенье громко расхохотался.
А затем Крокта объявил Роммелю… Армии, которая его окружала. Он объявил всему миру.
– Подходи, человек.
