Глава 1800: Странные Движения!
Перевод: Hypersheep325
Под редакцией: Michyrr
Ишбара-Каган и первый князь почти не общались, но пока правил Ли Ин, отношения Западного Тюркского каганата с великим Тангом достигли самого дружественного уровня.
Что еще более важно, Великий Тан был просто слишком силен, настолько, что западные турки, восточные турки, Когуре и Империя у-Цан объединились в своего рода союз. Они также стали почти тайными союзниками первого принца Великого Тана.
Далон Тринлинг давным-давно сказал, что первый принц, занявший трон Великого Тана, будет лучшим исходом для всех остальных стран.
Но не это заставляло Ишбару Кагана бояться и злиться. Но что же произошло, так это еще раз упоминание этого имени: Ван Чун!
Переворот ли Ина мог провалиться из-за кого угодно другого, и никто из них не привел бы его в такую ярость, как Ван Чун.
Ишбара Каган никогда не забудет наглую угрозу Ван Чуна, письмо, сделавшее его посмешищем для всех остальных стран. А теперь этот человек еще раз погубил доброе дело для Западно-Тюркского каганата.
В сердце Ишбары Хагана Ван Чонг уже возглавлял список людей, которых он хотел убить.
— Подумать только, что он потерпит неудачу после всего этого!.. Это проблема!”
Услышав эту новость, Вуну Сиби невольно помрачнел.
— Боевая мощь великого Тана намного больше нашей, и мы полагались на первого принца Ли Ина и конфуцианскую секту, чтобы подавить их. Вот как нам удалось наполовину сократить армию великого Тана, но теперь, когда переворот ли Ина провалился, милитаристы Великого Тана снова одержали верх!
— Еще хуже то, что Ван Чун был одним из главных лидеров военной фракции Великого Тана. Он сыграл важную роль в прекращении этого переворота и уже был восстановлен в должности генерального протектора Цыси. Теперь, когда он снова обладает реальной властью, его престиж и власть, несомненно, будут еще больше, чем прежде. Возможно, мы больше не сможем его подавлять!”
Глаза Вуну Сиби были полны беспокойства.
Вуну Сиби не боялся никакого противника, но этот молодой царь Великого Тана был исключением.
Он внимательно изучал прошлые сражения этого человека, и разведка и хитроумные приемы, которые он видел, приводили его в ужас. Вуну Шиби много раз имитировал эти сражения, и если бы он был на месте Ван Чуна, даже если бы вся пехота Великого Тана была заменена на Западно-тюркскую кавалерию, он все равно не смог бы достичь такого ужасающего уровня.
Что еще важнее, Вуну Сиби почувствовал, что этот юноша обладает чрезвычайно острой интуицией. Он был способен заранее чувствовать любую опасность и готовиться к ней. Это была уникальная способность, о которой Вуну Сиби мог только вздыхать с удивлением и тревогой.
Теперь, когда король чужих земель Великого Тана вновь получил военную власть, учитывая его прошлое поведение, «дружественные» отношения с западными турками будут немедленно разрушены, и он начнет расширять армию. Это был, несомненно, худший результат для западных турок.
“Каган, возможно, нам придется начать готовиться к войне, — сказал Вуну Шиби, бросив взгляд на Ишбару Кагана.
Ишбара Каган мгновенно замолчал, как и весь шатер.
……
Свист!
В то же самое время охотничий Сокол пронесся по воздуху над пронизывающим облака Тибетским плато и исчез в королевской столице.
— Имперский министр, мы потерпели неудачу!”
Среди приторного благовония дворца заговорил генерал, и весь зал погрузился в молчание.
На возвышении виднелся слабый силуэт Далона Тринлинга. В молчаливой задумчивости он положил руку на лоб.
Все тибетские генералы вокруг него были торжественны и молчаливы. Ли Ин был побежден. Это известие потрясло Великий Тан и все окружающие его страны.
Но Далона Тринлинга и этих тибетских генералов пугала другая новость.
Ван Чун был восстановлен в должности генерального защитника Цыси!
Полагаясь на свои героические усилия по усмирению мятежа, Ван Чун возвратился на вершину своего могущества. Для у-Цанга это был сущий кошмар.
Среди всех первоклассных военачальников Великого Тана этот был тем, с кем тибетцы меньше всего хотели встретиться лицом к лицу. Даже предыдущий Бог Войны Великого Тана, Ван Чжунси, не нанес у-Цзану такого ущерба, как этот человек, и не боялся его так сильно.
Ван Чжунси не превратил обширные и плодородные равнины царской династии Нгари в бесплодную пустошь, не воздвиг стальных крепостей у треугольной щели и не вырвал эту область из рук тибетцев. И Ван Чжунси, конечно, не сокрушил окончательно страшного врага у-Цана, Арабскую империю, оставив на Земле миллион трупов и заставив реки крови течь.
В этом гнетущем воздухе Ярлунг великий генерал Намри Сонгтиан не мог не заговорить. — Императорский министр, похоже, нам придется прекратить наше сотрудничество с конфуцианцами. Будет лучше, если мы начнем готовиться к битве в ближайшее время.”
С древних времен Ван Чун был единственным человеком, который мог оказать такое сильное давление на империю у-Цан только благодаря своему имени.
— Императорский министр, позвольте мне собрать солдат, чтобы они могли подготовить оборону.”
“В этом нет необходимости!”
Наконец заговорив, далон Тринлинг вздохнул: Его голова запрокинулась вверх, и он посмотрел в потолок со сложным выражением на лице.
“У меня есть план дальнейших действий. В данный момент нам не нужно беспокоиться об армиях Великого Тана.
“Я думал, что город Большой Медведицы смог бы немного задержать его, но в конце концов это оказалось меньше, чем я ожидал. Этот человек, несомненно, является серьезной проблемой для нашего у-Цанга!- Сказал далон Тринлинг.
Как имперский министр у-Цзана, прославившийся своим умом, Далон Тринлинг впервые почувствовал, что столкнулся с настоящим противником. Что бы он ни делал, он, казалось, был совершенно неспособен управлять этим великим танским юношей.
— Пойдемте, передайте это письмо императору Великого Тана. В этот период нам неудобно делать их своими врагами.”
Далон Тринлинг достал из рукава приготовленное письмо. Казалось, он был готов и к неудаче ли Ина, и к его успеху.
— Кроме того, помоги мне подготовиться. В ближайшие дни я планирую посетить Великую снежную гору и попросить встречи с Верховным монахом!”
— Да!”
……
За горами Конг, за Самаркандом и Хорасаном лежала Арабская Империя.
— Черт возьми!”
В столице империи Багдаде, в императорском дворце, могучий Халиф Аравии свирепо нахмурился, его крепкие пальцы мгновенно превратили письмо в порошок.
— Эти некомпетентные конфуцианцы! Мое доверие к ним было напрасным! В конце концов, они все же позволили Ван Чуну получить военную власть!”
Ван Чонг!
Хотя халиф не знал языка Тан, он, по крайней мере, научился читать эти два слова. Каждый раз, когда он думал о том, как Кутайба и миллион элит погибли из-за этого молодого Танского командира, его сердце болело.
Его огромная империя, которая процветала и процветала под его властью, в какой-то момент была на грани падения, и столица Багдад оказалась под угрозой. Это было беспрецедентное унижение, которое он никогда не забудет.
— Верховный Жрец, я так долго ждал. Когда же я смогу смыть этот позор и уничтожить этот великий восточный привкус, расплющив их мир? Должны ли мы продолжать пропагандировать их низкий язык?”
Разъяренный Халиф повернулся к облаченному в Черное и таинственному верховному жрецу, чье лицо было окутано черным туманом.
Конфуцианцы продвигали язык Тан в Аравии каждый день. Поражение в битве привело к тому, что престиж Аравии упал до уровня Надира, и многочисленные конфуцианцы устремились в арабу и основали многочисленные школы. Это привело к тому, что число людей, изучающих язык Тан в Аравии, значительно превысило число людей в других странах.
Этого он никак не ожидал, когда впервые впустил конфуцианцев в свои владения.
Даже если бы он хотел запретить эту практику сейчас, он больше не мог этого делать. В конце концов, это было бы объявлением войны, а Аравия еще не закончила свои приготовления.
Все слуги и стражники во дворце молча дрожали от страха перед гневом Халифа, и все они попятились назад. Но Верховный Жрец стоял как деревянный столб, не двигаясь ни на дюйм. От него не исходило ни малейшей пульсации энергии, и казалось, что он вообще не существует.
Как раз в тот момент, когда терпение Халифа подходило к концу, черное одеяние Верховного Жреца задрожало, и изнутри раздался холодный и бесстрастный голос:
“Самое время. Ваше Величество, буря, которую вы ждали, наконец-то спустилась!”
— А!”
Калиф вздрогнул, но не успел среагировать.…
Бум!
Императорский дворец Багдада яростно задрожал, когда с юго-запада налетел мощный энергетический шторм, настолько сильный, что его рябь чувствовалась по всей империи, даже в Багдаде.
— Это … …”
Почувствовав эту знакомую энергию, Калиф Мутасим III широко раскрыл глаза от восторга.
— Иерофант, ты наконец-то вышел из затворничества!”
При упоминании об этом Иерофанте выражение лица Мутасима III стало чрезвычайно почтительным, почти на том же уровне уважения, на котором он относился к верховному жрецу.
После долгого молчания, голос с магнетическим очарованием, величественный и глубокий, путешествовал по волнам энергии в Императорский дворец.
“Я уже знаю о положении на востоке. Через шесть дней я выйду из уединения, и тогда я исполню желание Вашего Величества!”
— Хорошо! Замечательно! Мы лично будем приветствовать великого Иерофанта в это время!”
Мутасим III дрожал от возбуждения.
Иерофант!
Любой араб знал, что означает этот титул. Это был единственный человек, который, несмотря на то, что он был подданным, мог иметь влияние выше влияния суверена, действительно высшее существование.
Перед битвой при Таласе Мутасим III не хотел бы видеть этого человека, так как один только титул Иерофанта представлял огромную угрозу его королевской власти. Но теперь все было по-другому. Пока он мог убить этого Танского бога войны по имени Ван Чун и захватить эту страну на востоке, смыв свой позор, он действительно не заботился ни о чем другом.
По сравнению с позором поражения от чужеземцев с востока, угроза, которую Иерофант представлял для его власти, была несущественной!
— Передайте мой приказ! Через шесть дней все губернаторы и заместители губернаторов присоединятся к нам, чтобы приветствовать Иерофанта!”
