Глава 716: 45 миллионов лет любви
Переводчик: Nyoi-Bo Studio Редактор: Nyoi-Bo Studio
Твен и Шания провели свой новый год в больничной палате. Твен в то время находился в критическом состоянии, и ни у кого из них не было настроения праздновать.
Он оставался в больнице в течение месяца и, наконец, получил одобрение Стэнли Мейера на выписку в конце января.
Когда стало известно о его предстоящей выписке, вход в больницу Королевского медицинского колледжа снова оказался забит битком. Средства массовой информации со всего мира кинулись снимать Тони Твена, поскольку это было его самое первое публичное выступление после госпитализации. У репортеров был целый месяц вопросов к нему. Было легко представить себе сцены, которые развернутся у входа в больницу.
Чтобы избежать неприятностей в больнице, срыва их операций, преследований со стороны репортеров, когда его выписывают, и потому что Твен любит идти против средств массовой информации, даже если он страдает от сердечного заболевания, он выбрал неожиданное время для своей выписки: 1 час ночи.
Излишне говорить, что время, которое было выпущено больницей для общественности, состояло в том, что его выписка произойдет немного позже в тот же день в 9 утра.
Оформление документов, необходимых для его освобождения, было закончено уже давно. Когда пришло время его выписывать, он пошел к выходу под аккомпанемент Шании.
Повсюду вокруг него, будь то фасад или боковая часть больницы или улицы, было пусто в час ночи.
Холодная температура снаружи была ниже нуля градусов по Цельсию, и это могло превратить воду в лед. Не было ни одного репортера, который в таких условиях ждал бы у входа в больницу только одного выстрела Тони Твена.
Они успешно уклонились от репортеров, выбрав именно это время. Они пожали друг другу руки и поблагодарили Стэнли Мейера и других сотрудников больницы, которые очень заботились о Твене в течение последнего месяца у входа в больницу, прежде чем спокойно покинуть помещение.
Они так и не вернулись в дом № 13 по Брэнфорд-Гарден-Лейн. Вместо этого они поехали прямо в фешенебельный район рядом с рынком кружев, где Шанайя ранее купила дом.
В отличие от прежней резиденции Твена, этот дом не был так хорошо известен прессе. Твену не пришлось долго беспокоиться о том, что репортеры устроят ему засаду за дверью его дома.
Это изменение места жительства было заранее организовано врачом. Стэнли Мейер хочет, чтобы Тони Твен восстановился в мире в течение этого периода времени после его освобождения. Твен не должен делать или заботиться ни о чем другом, кроме восстановления сил. Это означало, что он должен держаться как можно дальше от средств массовой информации. Если СМИ действительно хотят узнать последние новости о Твене, они могут позвонить Пирсу Броснану, потому что он будет более чем счастлив играть роль «представителя Тони Твена» по всем вопросам, связанным с Твеном.
В доме не было газет, связанных со спортом. Телевизор тоже никогда не переключался на спортивные каналы.
Твен должен тренироваться в течение получаса каждый день, бросить пить и курить, а также культивировать регулярный распорядок дня, спать и рано вставать…
Он должен начать здесь совершенно новую жизнь.
Медицинский персонал, специально нанятый Шанией, тоже начал работать, и именно тогда Шания смогла наконец оторвать руки от всего и отдохнуть.
В мгновение ока прошел еще один месяц.
В конце февраля Шанья опубликовала пост на своем официальном сайте, поблагодарив своих поклонников за их беспокойство, а также сообщила дату своего возвращения, которая была во время Миланской Недели моды весной.
То, как она упрямо отказывалась от ряда своих рабочих мест, внезапно привело к тому, что она потеряла большую часть своей поддержки бренда и некоторую популярность. Не имело значения, по какой причине она могла отказаться от работы. Индустрия моделирования очень конкурентоспособна и жестока, и она должна начать с самого низа еще раз, даже если она раньше была супер моделью. Она должна упорно работать на взлетно-посадочной полосе и отвоевать поддержку и популярность, которые она потеряла со своими способностями.
Твен немного беспокоился о том, сможет ли Шанья вернуться на вершину, но она выглядела полной уверенности и борьбы.
Она была в хорошем настроении с тех пор, как ее отношения с Твеном были полностью подтверждены. Ни одна из проблем, с которыми она сталкивалась на работе, больше не имела для нее значения.
Если бы Твен сейчас не был в добром здравии, она, скорее всего, уже давно отдала бы ему свое тело…
Когда наступил март, Шаня начала усердно тренироваться для своего предстоящего подиумного шоу и стала очень занята работой. Уход за Твеном обычно оставляли на попечение санитара по имени Альберт Дуглас.
Говоря о мистере Дугласе, он был кем-то, кто был специально выбран Шанией после прохождения многочисленных раундов испытаний. Он был добросовестным человеком, очень дотошным в своей работе. Поначалу его совестливость мучила Твена, но вскоре он понял, что единственный выход-это сдаться против человека, который был еще более упрям, чем он сам. Таким образом, он стал послушным и слушал каждое слово, которое говорил мистер Дуглас.
Заставляя себя бросить курить и пить, Твен испытывал душевную и физическую боль. Только после месяца упорного труда он понял, что может спокойно спать, не думая о сигаретах и алкоголе.
Однако в глазах Твена самое лучшее в Мистере Дугласе не имеет ничего общего с его профессиональным отношением к работе или его достижениям в качестве медсестры, а скорее с тем, как он умеет готовить аутентичные испанские кухни!
Твен, безусловно, был в течение всего этого времени после его прибытия в страну.
Шанья была вынуждена отказаться от своих романтических идей накормить Твена домашней едой после дегустации блюд Мистера Дугласа.
Дни проходили мирно. Твен ходил на обследование в больницу каждые 10 дней под аккомпанемент Дугласа. Каждый его визит был сдержанным, и он не сказал бы много, даже если бы его поймали репортеры. То, как он носил темные очки и вытягивал длинное лицо, делало его похожим на кинозвезду, которая важничает вместо футбольного менеджера.
Обратная связь, которую он получал из больницы, становилась все лучше и лучше с каждым визитом, и время между его осмотрами также удлинялось.
Обе его операции, одна для лечения болезни сердца, а другая для имплантации кардиостимулятора, также были успешными.
В последний день марта Твен снова отправился в больницу на обследование.
После осмотра Мейер спросил его “ » мистер Твен, почему я не слышу, как вы на этот раз разглагольствуете о своей жизни? Вы всегда говорили о том, что ваша медсестра слишком строга к вам, и как просить вас бросить курить и пить было все равно, что просить о вашей жизни, верно? Почему ни один из них не появился на этот раз?”
Твен усмехнулся, выглядя очень гордым собой. “Я уже давно бросил курить и пить. Полностью.”
“Это определенно стоит поздравить вас, мистер Твен. Правильно, есть ли какие-то области, к которым вы не привыкли в своей жизни прямо сейчас?”
Твен немного поколебался, потом дотронулся до своего носа и сказал: “я заставил себя держаться подальше от футбола в течение трех месяцев, но я все еще не привык к жизни без него.”
Стэнли Мейер улыбнулся и кивнул головой. “Я тоже не думал, что ты привыкнешь к этому. Вообще-то, я думаю, что пришло время тебе начать возвращаться к своему прежнему образу жизни.”
Твен сначала не понял, о чем говорит Мейер, и потому некоторое время сидел неподвижно. Когда эти слова, наконец, пришли ему в голову, он был очень удивлен. “Ты хочешь сказать, что я могу снова начать работать?”
Мейер покачал головой: — Нет, я не это имел в виду, мистер Твен. То, что я хотел сказать, Было… ваше сердце довольно хорошо сейчас, так что вы можете начать вводить себя в настроение, но вы все еще не можете вернуться к работе прямо сейчас… в основном, я хочу, чтобы вы начали готовить свое сердце к будущему, когда вы вернетесь на работу.”
Твен остался слегка удрученным его словами, но быстро восстановил свой оптимизм. “Это тоже работает. По крайней мере, теперь я смогу узнать, где находится лес…”
Мейер был немного удивлен. “Ты все еще не знаешь?”
“До сих пор я не рассматривал ни одной вещи, связанной с футболом. Откуда мне было знать?”
Услышав слова Твена, Мейер вздохнул. “Я подумал, может быть, ты все-таки узнаешь что-нибудь о текущей ситуации в твоей команде. Я не думал, что ты действительно полностью выкинешь «футбол» из своей жизни.”
“Если я сказал «да», значит, так и будет.- Твен чувствовал, что человеку вполне естественно быть верным своим словам.
“Ну, я думаю, это хорошо, что ты не в курсе.- Мейер снова улыбнулся. — Узнать себя всегда лучше, чем узнать от кого-то другого. Кроме того, мистер Твен, с этого момента вы можете перестать приходить на осмотры так часто. Вам просто нужно приходить сюда раз в полгода. Как и положено 40-летнему человеку. Вы поправились гораздо быстрее, чем я ожидал.”
Твен был очень рад услышать его слова. Только когда вы заболеете, вы поймете, насколько важно здоровье. Теперь, когда он заболел, добрые пожелания, которые он хочет услышать больше всего от других, — это не пожелания ему успеха в своей работе или иметь благополучный год вперед, а скорее пожелания, которые желают ему самого лучшего здоровья.
Они попрощались с Мейером и вскоре покинули больницу. Дуглас пошел на стоянку за машиной, а Твен стоял на обочине и смотрел на газетный киоск напротив него.
Перед черным газетным киоском был выставлен красочный набор газет и журналов. Однако Твен не перешел дорогу, чтобы купить газеты, пока Дуглас вел белый джип «Мерседес» перед ним.
Он мог бы сделать вид, что действительно был взволнован, узнав о новостях, окружающих Ноттингемский лес, когда он разговаривал с Мейером, но теперь, когда у него действительно был шанс узнать это для себя, он струсил. Он был очень обеспокоен новостями, которые он узнает, потому что он подозревает, что команда не выполняет особенно хорошо, даже если он ничего не слышал до сих пор.
Ситуация была достаточно катастрофической, когда он был главным, и он не думал, что Данн сможет сделать лучшую работу, чем он, и изменить ситуацию. Если бы Данн мог, то, конечно, он не выиграл бы ни одного матча за то время, когда он взял на себя, когда Твену был подан запрет на три матча.
Нетрудно было представить себе, в каком затруднительном положении окажется Ноттингем Форест, учитывая, что у них нет денег, чтобы купить игроков, и они внезапно потеряли своего менеджера.
Ноттингемский лес был командой, которую Твен лично построил с нуля. Он был очень хорошо знаком с каждой областью, каждым компонентом и каждым человеком в команде. Даже с закрытыми глазами он видел, что команда играет не очень хорошо.
Тем не менее, он чувствовал, что его сердце не было полностью готово к тому, что должно было произойти… он боялся, что новости, которые он увидит в тот момент, когда он купил экземпляр газет, будут новостями о команде, которая не могла стать хуже.
Если бы это случилось, Твена, вероятно, пришлось бы снова госпитализировать. Тем не менее, обморок прямо перед госпиталем действительно делает все намного проще, и он также может получить шанс увидеть мастерство ядерного кардиостимулятора, который был имплантирован в него, и посмотреть, достаточно ли он силен, чтобы позволить ему достичь своей кульминации.
Дуглас остановил машину сбоку и вышел из нее, чтобы открыть дверь для Твена. Он понял, что взгляд Твена был прикован к газетному киоску на другой стороне улицы.
“Вам нужно, чтобы я купил для вас несколько экземпляров газет, мистер Твен?”
Твен покачал головой и сел в машину. — Нет, в этом нет необходимости. Сейчас еще не время.”
※※※
Шанья вернулась с одобрением от трех всемирно известных брендов после ее работы в Милане. Ее способности, популярность и средства Мистера Фазаля позволили ей сделать поездку в Милан весьма прибыльной.
Когда она узнала, что с сердцем Твена все в порядке, то пришла в такой восторг, что тут же объявила, что привезет дядю Тони в Бразилию на каникулы!
Твен был ошеломлен. Он понимал, что есть только одна причина, по которой они поедут в Бразилию на каникулы. Как они могли не встретиться с родителями Шаньи, если они были в Бразилии?
Как он должен справиться с ситуацией, когда встретится с ее родителями? Даже если Шаня настаивает на том, что она не позволит своим родителям вмешиваться в ее личную жизнь, он все равно чувствует себя неловко…
Он все еще помнит сцены, когда в последний раз встречался с ее родителями. Было ясно, что родители Шании относились к нему как к другу, который мог бы позаботиться о своей дочери в Британии. Однако во время их следующей встречи его статус изменился бы с «опекуна» на ‘будущего мужа вашей дочери».…
Этот разрыв не был чем-то, что каждый мог легко принять.
Однако он не мог отказаться от предложения Шаньи, увидев, как она взволнована. Все, что он мог сделать, — это заставить себя взять с собой несколько летних платьев, а также свою сиделку Дуглас, которая была очень добросовестной, умела готовить, водить машину, была готова на все без жалоб, никогда не болтала глупостей и была очень услужлива.
На следующий день все трое вылетели из Британии в Рио-де-Жанейро.
※※※
Как и в прошлый раз, когда он был в Бразилии, Твен увидел родителей Шаньи, ожидавших его у выхода из аэропорта.
Шанайя оставила Твена позади и бросилась к родителям, как только увидела их. Ее действия были похожи на действия ребенка.
С другой стороны, Твен неловко стоял позади дочери, а Дуглас стоял рядом с ним с серьезным выражением лица.
Как ему следует обращаться к ее отцу?
Может быть, обращаться к нему «Брюс Тенорио»? Может быть, это звучит слишком отдаленно? В конце концов, я же парень их дочери…
Или, может быть, обращаться к нему «Папа»?
Хватит шутить вокруг! Мы с ней ровесники… более того, я еще не женился на Шанье, это просто неуместно!
Просто называй его Брюсом? Именно так он обращался к нему раньше.
Но … неужели я должна была обращаться к нему в таком дружеском тоне?
Когда Твен погрузился в свои мысли, Брюс Тенорио уже протянул ему руку. “Приятно видеть, что у вас все идет хорошо, мистер Твен.”
Поэтому он протянул руку и нежно пожал ее Тенорио. — Благодарю вас за заботу, Мистер Тенорио. Прошло уже некоторое время…” выражение его лица и тон, с которым он говорил, были немного неестественными.
Однако Тенорио, казалось, не возражал. Затем он протянул руку Дугласу, стоявшему у него за спиной.
— Здравствуйте, это наша первая встреча, мистер Дуглас. Я-отец Шанайи, Брюс Тенорио.”
Дуглас нерешительно пожал ему руку в ответ.
Он не был здесь главным действующим лицом и, естественно, не заботился о том, что думает о нем Тенорио.
Твен посмотрел на Шанайю, которая без конца что-то бормотала в объятиях матери. Это был единственный момент, когда он почувствовал, что все трое выглядят как одна семья. Шания действительно была их дочерью, и они были настоящими родителями Шании.
Все они, как правило, заняты своей собственной жизнью и встречаются только несколько раз в год, поэтому Твен имеет тенденцию забывать о существовании родителей Шаньи.
Те, о ком забывают — самые хлопотливые…
Отсутствие энтузиазма у г-на Тенориу подсказало Твену, что эта поездка в Бразилию будет для него нелегкой.
Солнечный свет. Волны. Пальмовые рощи. Пляж. Красивые женщины в бикини … по сравнению с отдыхом в такой стране, я бы предпочел отсиживаться в своем сыром и холодном доме в Британии, наблюдая за повтором футбольного матча…
Тенорио улыбнулся, увидев Шанию в объятиях матери. — Ладно, давай оставим этот разговор на потом, Джорди.”
Только тогда Шенайя отпустила мать и вернулась к Твену. Затем она протянула руку и, естественно, положила ее на руку Твена.
Тело Твена все еще было немного напряжено, когда он осторожно последовал за Шанией в машину. Он не забыл понаблюдать за реакцией ее родителей и понял, что ни мать, ни отец Шаньи, казалось, не были расстроены ее жестом.
И тут Твен облегченно вздохнул.
Шания прижалась к нему, когда они сидели на заднем сиденье машины. Твен вдруг почувствовал, что все это время вел себя слишком трусливо. Ну почему он не может вести себя так же, как в прошлый раз, когда они встретились, и все время улыбаться и шутить? Почему он ведет себя так сдержанно на этот раз, почти так же, как кто-то ведет себя, когда встречает кого-то старше себя?
В отличие от этого, Шаня не сдерживалась и крепко вцепилась в Твена, как осьминог. Она мало обращала внимания на Дугласа, который сидел рядом с ними и был третьим колесом.
Казалось, она была полна решимости показать своим родителям, как далеко продвинулись ее отношения с дядей Тони.
※※※
На обратном пути Тенорио и его жена проявили заботу о здоровье Твена. Они задали ему несколько вопросов о проблемах с сердцем, и атмосфера в машине все еще можно было считать дружелюбной.
Как только они добрались до дома Шенайи, каждый из них начал устраиваться по своим комнатам. Шания осталась в своей комнате, а Твен делил гостевую комнату с Дугласом, чтобы Дугласу было легче ухаживать за Твеном.
После того, как они устроились в своих новых комнатах, Дуглас остроумно вышел на балкон, чтобы посмотреть на пляж Копакабана, оставив остальных четверых в гостиной.
Красные флаги в Твене погасли. Он знал, что самое сложное вот-вот произойдет.
Мать Шаньи, Жизель Тенорио, посмотрела на дочь. — Джорди, может быть, тебе стоит рассказать что-нибудь своим родителям?”
Шания надулась и снова переплела свою руку с рукой Твена. “Я думал, что уже достаточно ясно все объяснил.”
Твен чувствовал, что не может произнести ни единого слова в семейном разговоре, подобном этому. Он был почти как декорация, которую можно было бы увидеть в театрах. Единственное, что ему нужно было сделать, — это показать, как сильно они любят друг друга, и… держать рот на замке, пока его не попросят говорить.
Отец Шании, Брюс Тенорио, открыл рот, чтобы заговорить. “Честно говоря, я не очень удивлен таким развитием событий.- Он повернулся, чтобы поговорить с женой, и мягко накрыл ее руку своей. — Наш Джорди всегда был уникальным ребенком. Она никогда не играла с мальчиками своего возраста. Я до сих пор помню, как спросил ее, почему. А ты знаешь, что она сказала? Она надулась и сказала: «Они слишком ребячливы»! Ха-ха!”
Мистер Тенорио не мог удержаться от смеха, когда говорил о Шанье в детстве.
“Я никогда не забуду, как Джорди выглядела в свои девять лет, когда она произносила эти слова. У нее был серьезный и недовольный вид.- Бруно Тенорио перевел взгляд на Шанайю. “Мы смотрели то интервью, которое ты дал в Голливуде, Джорди. Мне больше нечего сказать. Это вопрос, который касается только вас. Никто из нас на самом деле не вмешивался в то, что ты делал, пока рос. Мы всегда давали вам столько свободы, сколько возможно, и намерены продолжать это делать. Вы имеете право выбирать, кого вы любите или не любите. Мы с твоей мамой никогда не встанем у тебя на пути.”
Услышав его слова, Твен вздохнул с облегчением, и его застывшее тело тоже расслабилось.
Шания почувствовала, как в теле Твена что-то изменилось. Она посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась, выглядя очень довольной тем, как все обернулось.
“Однако твоя мама все еще очень расстроена тем, что ты не позвонил нам и не сказал, что влюбился в кого-то, Джорди.- Продолжал Тенорио.
Шания усмехнулась. “Но я же привез его сюда, чтобы вы оба посмотрели! На самом деле, у меня все еще есть кое-что другое на уме. Я планирую выйти замуж за дядю Тони в этом году!”
На лицах обоих родителей было написано недоумение от того, что только что сказала Шенайя.
Одного взгляда было достаточно Твену, чтобы понять, что ее родители не ожидали таких слов.
Похоже, что это все еще не время, чтобы расслабиться прямо сейчас…
“Ты не можешь этого сделать!- Отказ Жизель прозвучал из ее уст без долгих раздумий. Улыбка, которая время от времени появлялась на ее лице, исчезла раз и навсегда.
— Джорди, я надеюсь, ты передумаешь.- У ее отца, Мистера Тенорио, тоже было серьезное выражение лица.
— Я так и знала… — Шания пожала плечами и вздохнула. “Вы двое только даете мне свободу решать тривиальные вещи. Вы всегда будете делать это, когда это касается чего-то важного.”
— Джордана.- Голос ее отца быстро стал холодным. “Мы могли бы согласиться, что у вас с мистером Твеном хорошие отношения, но это не значит, что мы согласны на ваш брак. Брак-это серьезное дело. Как вы можете так легко принять решение?”
— Шанайя, если бы ты вышла замуж так рано, что бы случилось с твоей карьерой модели? Или твоя карьера в Голливуде? Вы понимаете, чем женщина должна пожертвовать, когда выходит замуж?- Эти слова исходили от матери Шании.
Твен вспомнил, что мать Шаньи тоже была моделью в прошлом. Однако она покинула мир моделирования после того, как вышла замуж за отца Шаньи, и с тех пор редко появлялась в средствах массовой информации.
Шанья однажды сказала, что китайская кровь течет в родословной ее матери, и это похоже на правду. Есть определенные традиционные точки зрения, от которых просто трудно избавиться…
Шания упрямо отказывалась сдаваться. Ее упрямая сторона снова начала проявляться. “Если у меня есть свобода влюбляться в Того, Кого я хочу, то почему я не могу выйти замуж за того, кого хочу? Я хочу выйти замуж за дядю Тони в этом году. Я прекрасно знаю, какие последствия это может иметь для моей работы. Я же не ребенок, который ничего не знает!”
Твен не мог сдержать кашель, заметив, что радостное настроение, которое они испытывали раньше, вот-вот рассеется. — Простите… вы не возражаете, если я скажу вам несколько слов? Ведь я действительно сыграл свою роль в этом…”
Все трое посмотрели на него в упор.
Твен почесал в затылке и сказал: “С чего мне начать? Честно говоря, я только три месяца назад по-настоящему поняла, кого же я люблю. Я немного туповат, когда речь заходит о таких вещах… но Шанайя любит меня уже пять лет, с самого первого раза, когда мы встретились. Любовь, которая есть между нами, очень особенная. Поначалу я обращался с ней как с младшей, а в Англии иногда называл себя ее «суррогатным опекуном». В конце концов, я старше ее на 22 года… я не могу уйти от этого факта. Я просто … — он посмотрел на Бруно Тенорио, — моложе вас на несколько лет, Мистер Тенорио. То, что мы сейчас можем быть вместе, само по себе чудо, особенно после того, как я пережила свою сердечную болезнь и пережила такое большое событие в своей жизни. Шанья все это время оставалась рядом со мной, даже несмотря на ее поддержку. Я не религиозный человек, но за это могу только благодарить судьбу.”
“Я думаю, что могу понять ваши тревоги и беспокойство, но в то же время я могу понять и чувства Шаньи. 9 сентября этого года я отпраздновал свой сороковой день рождения. Половина моей жизни прошла, и я больной человек. У меня тут имплантирован ядерный кардиостимулятор. Я не знаю, когда я вдруг… засну снова. Для Шаньи я тот, кто живет в постоянной опасности. Она не знает, когда потеряет меня навсегда, и точно так же я не знаю, когда потеряю ее. Таким образом, для нас обоих каждая минута, которую мы можем провести друг с другом, кажется исключительно драгоценной. Мы не можем терять ни минуты, ни секунды. Причина, по которой Шанья так отчаянно хочет выйти за меня замуж, должно быть, заключается в том, что она хочет дорожить настоящим.”
— Шания любит меня, а я люблю Шанию. С этим нет никаких проблем. Для кого-то вроде меня, кто уже однажды умер, нет ничего, что наполняет меня большей уверенностью, чем проснуться и увидеть, что человек, которого я люблю, все еще рядом со мной. Вы двое не можете себе представить, как сильно я дорожу всем, что у меня есть в моей жизни прямо сейчас… возможно, вы даже можете быть скептически настроены в отношении чувств, которые я испытываю к вашей дочери. Правда в том, что я не знаю, сколько еще лет мне предстоит прожить, но есть одна вещь, в которой я уверен… и это то, что до момента моей смерти мои чувства к Шанье никогда не изменятся.”
Шания в шоке смотрела, как Твен выражает свои самые глубокие чувства. Даже когда они были одни, дядя Тони всегда вел себя так, будто он старший, и редко бывал так откровенен со своими словами. Она думала, что дядя Тони, в которого она влюбилась, был тем, кто был нечленораздельным, неромантичным и не знал, как сладко говорить.
“Итак, из уважения к нашему желанию дорожить настоящим я искренне прошу вас обоих дать мне согласие жениться на вашей дочери.- Твен выпрямился на диване и произнес эти слова серьезным тоном.
— Дядя Тони… — Шанья не ожидала, что именно Твен заговорит о браке. Она подумала, что в глубине души он действительно не хотел жениться слишком быстро.
Мать Шанайи выглядела так, будто она собиралась что-то сказать, но ее остановил муж. — Как и следовало ожидать от управляющего, известного своим красноречием, — с улыбкой заметил Бруно Тенорио. Я не сомневаюсь в чувствах, которые вы испытываете к моей дочери, мистер Твен, точно так же, как я не сомневаюсь в чувствах, которые моя дочь испытывает к вам. Просто ты никогда об этом не задумывался, и я не проклинаю тебя, но твое здоровье действительно беспокоит. Если однажды ты вдруг … что будет с нашей дочерью?”
— Папа!- Шанайя вскочила на ноги. Она была очень расстроена тем, что ее отец сказал такие слова.
Твен потянул ее за руку и заставил сесть. Затем он повернулся к Тенорио и сказал: «Я ничего не могу обещать насчет будущего. Вот почему я только сказал, что мои чувства к Шанье не изменятся прямо до того дня, когда я умру. Но, господин Тенорио, разве вы не думали об этом таким образом? Неважно, насколько здоровым может выглядеть человек, придет день, когда он должен будет умереть. Может быть, они будут страдать от болезни сердца, как я или какой-то другой неизлечимой болезни, или, может быть, они попадут в автомобильную аварию или какую-то другую аварию… я ничем не отличаюсь от них. Никто не знает, когда они умрут, и никто не знает, каким образом они умрут. Вместо того чтобы беспокоиться о том, что произойдет после смерти, почему бы не прожить каждый день на полную катушку? Если страх перед тем, что случится после смерти, не позволит нам пожениться, то я думаю, что никто никогда не женится.- Он пожал плечами. “Но, пожалуйста, будьте уверены, что я не умру так легко, потому что я хочу наслаждаться всем временем, которое я могу провести с Шанией. Это мое сердце … -он указал на свою левую грудь и неожиданно храбро произнес: — Это мое сердце работает на атомной энергии! Продолжительность его радиоактивного полураспада будет длительностью моей любви к Шанье.”
Шания неожиданно обняла Твена сзади и уткнулась лицом ему в плечо. Она вдруг вспомнила слова, которые Мистер Фазаль сказал ей в тот день в Америке.
— Правда в том, что как только ты проникнешь в их сердца, ты получишь самую теплую взаимность, какую только можешь получить. Просто пираты, как правило, немного беспечны, поэтому они на самом деле не обращают внимания на людей и вещи вокруг них. Но как только они заметят их… мне нужно начать ломать голову над тем, что будет лучше для вас двоих в вашем браке.”
Услышав его слова, Бруно Тенорио протянул руки и улыбнулся жене. “А что еще мы можем сказать? Даже я никогда не говорил тебе таких слов, когда был молод, Жизель. Продолжительность его радиоактивного полураспада будет длительностью моей любви к вам … похоже, наша дочь нашла себе лучшего возможного партнера.”
Он повернулся к Твену с улыбкой на лице. — Но, мистер Твен, вы действительно готовы называть меня папой?”
Твен Только что вел себя как настоящий мужчина, но его слова ошеломили его.
Назвать человека на несколько лет старше его » папой’ — это уж слишком.…
Шания продолжала лежать у него на плече. Ее мысли все еще были заняты недавним признанием Твена, и она не осознавала, в каком затруднительном положении оказался дядя Тони.
Твен не мог рассчитывать на помощь Шанайи. Какое-то время он был в нерешительности, но в конце концов решил сделать правильный выбор в этой ситуации.
Забудь об этом, мы же не каждый день встречаемся! Давай просто притворимся, что мне все еще 26 лет прямо сейчас!
— Папа!- Закричал Твен, и голос его звучал натянуто.
На этом он не остановился. Затем он повернулся к Жизель Тенорио и тем же тоном крикнул:”
Брюс Тенорио расхохотался и похлопал Твена по застывшему телу. “Вы хороший человек, мистер Твен. Я точно знаю, что могу оставить Джорди в твоих руках. Наслаждайтесь время, которое вы имеете вместе!”
Твен натянуто улыбнулся:
“Ты что, проголодался? Пойдем ужинать. Мы будем считать это банкетом в честь вашей помолвки!”
Закончив свои слова, он помог жене подняться на ноги, прежде чем они вдвоем вышли на улицу.
Твен встал вслед за ними, но тут же заметил, что Шанайя все еще прижимается к нему. Он повернул голову назад и увидел, что Шания подняла голову, ее щеки заметно покраснели. Она выглядела очень застенчивой, но в ее ярких радужках все еще был намек на лукавство.
«Это хорошо, что я не забыл эту часть знания химии… период полураспада урана 238 составляет 45 миллиардов лет. Дядя Тони, ты должен любить меня 45 миллиардов лет!”
Если вы обнаружите какие-либо ошибки ( неработающие ссылки, нестандартный контент и т.д.. ), Пожалуйста, сообщите нам об этом , чтобы мы могли исправить это как можно скорее.
