Миссис Гамильтон попивала чай и смотрела на молодую девушку, что стояла перед ней. Или же, если быть точнее, она когда-то была молодой девушкой.
— Пора, — сказала Лира, скривив губы в улыбке. — Этот идиот наконец-то начал. Долго же он затягивал. Не так-то просто отвлечь Администратора. У нас мало времени.
Миссис Гамильтон никак не ответила и лишь молча смотрела на остывающую жидкость в своей чашке. Она о многом хотела расспросить. О выборах Лиры, об опасностях её затеи, о Рэндидли и изменениях, через которые он проходит, о более масштабных изменениях, что происходят из-за Системы. Но это будет лишь пересказом их старых разговоров с Лирой. Хотя эта девушка была своенравной, у неё было хорошее чутьё.
Хотя миссис Гамильтон с трудом могла потерять контроль над ситуацией, но ей пришлось пойти на это, так как другой игрок был более умелым. Её ожидает долгая партия покера.
— Ты идёшь? — спросила Лира, с прищуром посмотрев на миссис Гамильтон.
_Ая… должна? — в ответ спросила миссис Гамильтон, удивляясь с самой себя. Она очень боялась того, что они собирались сделать… Вернее того, что предложила сделать Лира…
Изменить судьбу того мальчика. Вмешаться в его путь. Изогнуть его способность быть завязкой под их планы. Миссис Гамильтон не впервой манипулировать другими, ведь это было совсем обычным занятием в её жизни. Она преуспела в использовании других людей и не раз помогала им увидеть путь, который принесёт пользу обоим.
Но в этот раз… всё по-другому. Принесеёт ли этот путь пользу и Рэндидли…?
— Да, — решительно ответила Лира. — Я не могу. А другие не знают судьбу этой земли. Миссис Гамильтон печально посмотрела на землю и спросила:
_ Ты… уверена?
— Больно признавать, но Великое Бедствие никуда не пропало, — сказала Лира и кивнула.
— Яне могу вдаваться в подробности, но если мы не сделаем этого…
Вдохнув, миссис Гамильтон позволила себе сбросить со своих плеч груз ответственности за их текущие замыслы. По сравнению с другими делами вопрос с Рэндидли был лёгок, как пёрышко. Приходилось сбросить с себя то незначительное, но чистое и бездумное доверие, что возложил на неё тот парень, чтобы она управляла его городом. В каком-то смысле она не предала его доверия. Миссис Гамильтон всегда делала всё возможное для процветания Доннитауна. Именно она направляла его в долгосрочной перспективе. Подобные этому манипуляции были неотъемлемой необходимостью. Но… пусть важность её отношений с Рэндидли казалась совсем крошечной, но миссис Гамильтон не покидало чувство, что она предаёт его. В конце концов, она просила его отказаться от того, что он не мог позволить себе бросить.
«Я не буду просить его прощения… — подумала про себя миссис Гамильтон. — Но… я удостоверюсь, что никогда не забуду этот момент».
Она отряхнула плечи, словно окончательно сбрасывая с них эту часть ответственности. Но когда она встала, на её плечи сразу же обрушился тяжёлый груз ответственности за безопасность Доннитауна, мгновенно став насущной и неотложной проблемой. Она кивнула Лире и схолодными глазами произнесла:
— Тогда пошли.
В это время на Северо-Востоке целой бурей, что была видна невооружённым глазом, взорвался Эфир, сотрясая землю и вызывая в небе громадный ураган.
жк
Осторожно! Голос Невэа был полон тревоги, когда маленький якорь превращался во всепожирающую чёрную дыру. Но вместе с этим улыбка на лице Рэндидли становилась всё шире, растянувшись на его лице подобно горному ущелью. В котором отражалось… его маниакальное ликование и чувство собственной правоты…
Эфир вокруг него взревел, когда Неукротимый Дух Иггдрасиля заставил его двигаться, создавая в центре огромную темнеющую громадину Эфира, которая продолжала сгущаться и становиться всё меньше и меньше, всё утончённое и утончённое. Рэндидли принял во внимание методы Невзэа, но внезапно обнаружил, что можно обойтись и без Них.
Конечно, этот Эфир наполнен частицами смысла миссис Гамильтон, Хелен или Арбора, но что стого? Ведь именно таким и является Рэндидли. Образ, который должен стать его основой, его якорем, что удержит класс вместе, не может быть прост. Рэндидли стал многим для многих людей и обучался по их примеру и собственном опыту, как использовать различные навыки и стили боя.
Его сила исходила из его многофункционального характера, его способности к многозадачности и умения использовать наилучший подход для каждой ситуации. И для класса нужна такая же глубина, если он собирался и дальше идти по такому пути для своего будущего роста. Его якорь должен быть больше какого-то золотого семя, чтобы создать класс с эффектами, которых добивался Рэндидли.
_ Что ты делаешь? — взвыла Лукреция, вытаращив глаза. Она бессильно наблюдала, как все её тщательно сотканные слои из Эфира поглощаются якорем, который пытался стать сильнее любыми возможными средствами. Рэндидли не сказал бы, что рассмеялся, но его явно позабавило выражения лица Лукреции.
— Мы были слишком осторожными, полагаясь на лёгкие пути. Когда я потребовал бы от класса всё необходимое мне, он бы разрушился. Лучше пойти другим и трудным путём, пусть это и сложнее воплотить.
— Дурак, — прошипела Лукреция. — Как ты можешь такое говорить? Думаешь, мы не обсуждали это? Невозможно увеличить сложность больше той, что мы уже имеем, самостоятельно…
— Почему мы должны всё делать сами? — спросил Рэндидли, внезапно улыбнувшись. В это же время всё больше и больше Эфира сдвигалось с места и притягивалось к якорю. Постепенно Рэндидли начал понимать больше. В собранном Эфире зарождалась… гравитация, что своим присутствием давила на них всех.
С этим ощущением… он знаком. Рэндидли потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы осознать, что это была странная комбинация его прошлых навыков, многие из которых слились воедино в навыки Иггдрасиля. Он ощущал на себе тупую боль Агонии, странный шёпот Бактериальной Регенерации, даже чувство ностальгии от когда-то его навыка Запутывающие Корни. Все пережитые им чувства долгое время хранились в его Эфире, что годами покоился в его теле.
Пусть многое из этого было легко забыть, ведь после убийства Бедствия Тертлтауна в его груди появился Эфирный Перекрёсток, что принёс с собой громадное количество Эфира, что был способен погрести под собой все ощущения от первых навыков Рэндидли. Но несмотря ни на что каждый его вздох, каждая мысль, каждое действие, каждый образ, каждая крупица борьбы и каждая отчаянная битва сохранилась в глубинах его Эфира.
И хотя поодиночке они немногое значили, но всё это со временем накапливалось в его груди. Борьба, чтобы понять, как достучаться до людей. Долгие дни в тюрьме и непрекращающиеся схватки. Сражения Рэндидли в турнире мира Шала… Медленное и мучительное восстановление…
Всё больше и больше мгновений и образов проносились перед его глазами, пока хранивший их Эфир собирался вместе. Это заставляло Рэндидли снова и снова пережить все мгновения его борьбы ради собственного выживания, что приносило ему величайшую радость. Это всё принадлежало ему и только ему. Его собственные чувства не шли ни в какое сравнение стой статической структурой, что создавала Лукреция. Лишь он сам и его сила способен поддержать себя.
Лукреция всё ещё недоверчиво смотрела на него.
_ А ведь всё началось с того, что ты отказался принять класс от Деревни! Если бы ты не настаивал столь упорно на таком глупом и высокомерном поступке… Спокойно. Больший навык…
_ Вы оба — глупцы! Если мы потеряем этот шанс, если мы потратим впустую такое количество Эфира, если твой Мир Души взорвётся от тяжести этого Эфира… Мы совсем не знаем, как справиться с такими последствиями! Чувствуешь? Посмотри, как оно меняется! Это больше не источник энергии, а чёртова бомба!
Это… жизнь…
— Это — я, — молвил Рэндидли. После этих слов его лицо исказилось ещё больше, а глаза сверкнули изумрудным светом, ярко освещая даже его Мир Души. Лукреция попятилась и снапряжённым лицом наблюдала, как последний созданный ею слой Эфира медленно поглощался тем, что первоначально должно было быть лишь якорем.
— Ты права. Я не хочу получить класс от Деревни. Но я понял…
Рэндидли пристально посмотрел на огромную сферу Эфира, которую он создал, наполняя Эфир своими образами. Сфера начала стремительно сжиматься, теряя размеры и увеличивая свою плотность, а также качественное увеличивая тяжесть на удивление странной ауры, что излучала эта конструкция.
Это продолжалось до тех пор, пока сфера не стала размером со стеклянный шарик. Шарик, от которого бы треснула земля, упади он на неё. Он обладал весом, сравнимым с веществом нейтронной звезды.
— Я осознал, что Система — не враг, алишь форма. Мы ненавидим… грязное топливо, на котором работает Система. Если же мы позаимствуем её форму и используем наше собственное топливо…
Последние слои Эфира были поглощены якорем, который после этого странно тоскливо пульсировал. Шарик из Эфира, который создал Рэндидли, запульсировал в ответ, словно откликаясь первому. Они оба замерли на секунду, а затем находящийся выше шарик из Эфира взорвался и выпустил вниз длинные шипов из Эфира, что врезались в якорь. От силы их столкновения весь Мир Души Рэндидли завибрировал.
Но якорь не проиграл, продолжая жадно пожирать каждую кроху собранного Эфира. Вначале в якорь врезалось пять шипов, потом десяток, а следом за этим из шарика Эфира начали вылетать сотни Эфирных шипов, что продолжали обстреливать якорь.
«Дай мне вес! — говорили за Рэндидли его пылающие глаза, пока он сам молчал. — Ещё больше!»
Под действием силы их столкновений Мир Души начал искривляться. Всё изгибалось и закручивалось к якорю. К нему начали притягиваться даже навыки. Пусть до этого Рэндидли и улыбался, но сейчас его улыбка померкла. Ведь начало искривляться и его тело. Вернее, духовная версия его тела. — Дурак, — презрительно фыркнула Лукреция. — Теперь разгребай.
Мир искривился всё сильнее, и всех троих вместе с оставшимся Эфиром выхватило из Мира Души и затянуло в эту сингулярность из возможностей.
