Я никогда не верил про ерунду о «свете в конце тоннеля», когда люди, побывав на грани жизни и смерти, просыпаются в холодном поту, восклицая «Я видел свет!»
И вот, я сейчас здесь, в так называемом «тоннеле», лицом к этому яркому свету. Но последнее, что я помню, это то, что я спал в своей комнате (хотя все ее называют королевской комнатой.)
Меня кто-то убил?
Я не помню, что обидел кого-то. Но с другой стороны, когда ты влиятельная публичная персона, это может стать причиной чьего-то желания убить тебя.
В общем…
С учетом того, что я кажется не собираюсь просыпаться в ближайшее время и я медленно направляюсь к яркому свету, я, наверное, могу тоже согласиться с этим.
Дорога до света казалась бесконечностью, я ожидал детский хора поющий ангельскую мелодию и подзывающий меня к раю.
Взамен, мое видение всего, что было вокруг, превратилось в ярко красное пятно и звук метнулся мне в уши. Но когда я попытался сказать что-то, единственное, что я смог, было похоже на звук плача.
Я слышал заглушенные звуки, которые становились все четче, и я услышал «Поздравляю Мадам, поздравляю, Сэр, у вас здоровенький малыш.»
…Стоп
Я думаю, по идее, я должен подумать сквозь строчки «Блин, я только что родился? Я теперь ребенок?
Но, на удивление, единственная мысль, которая возникла в моей голове была «Значит яркий свет в конце тоннеля — это свет из женского влаг….»
Хаха.. больше не будем об этом.
Оценивая мою ситуацию, как величественный король, я заметил, в первую очередь, что где-бы я ни родился, я понимал язык. Это здорово.
Затем, медленно и болезненно открыв глаза, мою сетчатку атаковали разнообразные яркие образы. Врач, или кто-то похожий, напротив меня с не очень симпатичным лицом, с длинными седеющими волосами на голове и на подбородке. Я клянусь, линзы на его очках были такими толстыми, что и пуля бы их не пробила. Странным было то, что на нем не было белого халата, и мы находились не в палате. Казалось, что я родился в какой-то сатанической комнате для обрядов, потому что в ней горели лишь пара свечей, а мы были на полу.
Я смотрю по сторонам и вижу женщину, которая выталкивает меня из тоннеля. Было бы справедливо называть ее мамой. Посмотрев, как она выглядит еще пару секунд, я должен признать, что она красавица. Но скорее, чем назвать ее привлекательной, я бы лучше описал ее, как милую, хрупкую, с ярко выраженными золотистыми прядями волос и карими глазами. Она пронизана материнскими чувствами. Вот значит, как детей привлекают их матери?
Я поворачиваю лицо в право, чтобы хоть как-то разглядеть человека, очевидно, моего отца, с идиотской улыбкой и заплаканными глазами, как только он меня увидел. Он сразу же говорит: «Привет, малыш Арт, я твой папочка, можешь сказать Папа?» Я осматриваюсь, и вижу свою мать и домашнего врача (исходя из его сертификатов), закатывающих глаза и моя мать умудряется усмехнуться «Милый, он только родился.»
Я вглядываюсь в своего отца и понимаю, почему моя милая мама его полюбила. Кроме пары промахов, которые он совершил, попросив новорожденного сказать слово из двух слогов, (Здесь я дам ему презумпцию невиновности, так как, я думаю, он это сказал из-за радости отцовства), он очень харизматичный мужчина, с четко выбритыми широкими скулами. Его волосы, чрезвычайно пепельного цвета, казались короткими, в то время, как его брови были широкие и жесткие. Они торчали, словно острие ножа и сходились посередине. Но его глаза были добрыми, может оттого, что они опускались вниз или от их чисто голубого цвета. А зрачки его излучали сапфировый оттенок.
Ко времени, когда я закончил заселяться… я имею ввиду рассматривать своих родителей, так называемый врач извинился, сказав: «Пожалуйста полежите в кровати еще пару дней, Миссис Лейин, и дайте мне знать, о состоянии Артура, Мистер Лейвин.»
Последующие пару недель после моего путешествия сквозь тоннель, для меня начались новые мучения. Я не мог контролировать свои конечности, мог только махать ими вокруг, но даже это меня быстро утомляло. Я понял, что дети почти не могут управлять своими пальцами. Я не знаю, как вам это донести, ребята, но, когда ты водишь пальцем по ладони ребенка, они хватают его не потому, что любят тебя, а потому что это рефлекс. Забудьте о моторике, я не могу даже справлять свою нужду по своему усмотрению, оно просто выходит само. Хаа..
Позитивным было только то, что меня кормила грудью моя мать.
Не поймите меня неправильно, ничего большего. Просто грудное молоко намного вкуснее, чем детское питание, и у него большая питательная ценность. Пожалуйста, поверьте мне.
Сатаническое демонское место оказалось комнатой моих родителей и из этого я догадываюсь, что место, где я застрял, это место из моей старой жизни, но до изобретения электричества.
Моя мать быстр опровергла мои надежды, когда однажды она лечила царапину на моей ноге, когда мой чокнутый отец ударил меня об полку.
Нет.. лечила не пластырем и поцелуем, а сильнейшей струей ветра, с небольшим шумом, который она создавала своими гребанными руками.
Где блин я.
Моя мать Элис Лейвин, и мой отец – Рейнолд Лейвин, кажутся хорошими людьми, если не лучшими. Мне кажется, моя мать — ангел, потому что я никогда не встречал таких добродушных людей. В переноске на ее спине мы с ней пошли в город. Этот город Эшбер больше похож на поселение, так как там не дорог и зданий. Мы шли по грунтовой дороге, с палатками по сторонам, в которых торговцы продавали различные вещи, начиная товарами первой необходимости, и заканчивая вещами, от которых я выпучивал глаза, типа оружие, доспехи и драгоценностями… блестящими драгоценностями.
Самое странное, к чему я, наверное, не смогу привыкнуть – это люди с оружием, как частью их наряда. Я увидел мужчину 170 см с огромным военным топором, больше, чем он сам! А мама продолжала говорить со мной, возможно, чтобы научить меня говорить быстрее, во время покупок пищи, обмениваясь любезностями с разными людьми, проходящими мимо либо работниками палаток. В это время, мое тело опять меня перестало слушаться, и я уснул… К черту это никчемное тело.
Сидя на коленях моей мамы, которая приласкала меня на свей груди, я был сосредоточен на своем отце, который напевал мелодию от радости, которая напоминала молитву земле. Я наклонялся ближе и ближе, почти падая со своей пятой точки пока ждал какого-то волшебного явления, типа землетрясения, расколовшего землю или появившегося каменного великана. Время длилось бесконечность (поверьте мне, младенцу устойчивость внимания, которого, подобна золотой рыбке.) Три огромных булыжника появились из земли и ударили дерево вблизи.
Как называется то, что произошло?
Я поднял руки вверх от злости и пожалел, но мой чокнутый отец объяснил это, как «Вау» и на его лице появилась широкая ухмылка, как бы говоря: «Твой папочка классный!»
Нет, мой отец был еще более шикарным воином. Когда он нацепил две железные перчатки, даже я заставил себя сбросить с себя свое нижнее белье (памперс) ради него. Оживленно двигаясь, что было удивительно для его конституции, его кулаки могли сломать звуковой барьер, но также достаточно плавными чтобы не оставить ни одного просвета. В моем мире его бы могли причислить к элите, лидером отряда из ста солдат, но для меня это был мой чокнутый отец.
Я понял, что этот мир кажется достаточно открытый мир волшебства и воинов, где сила и достаток определяют твое положение в обществе. В любом смысле, он не очень отличается от моего мира, кроме недостатка технологий и небольшой разницей между волшебством там и здесь.
В моем старом мире, войны стали почти устаревшей формой решения конфликтов между странами. Не поймите меня неправильно, конечно, там иногда бывали бои в мелких масштабах, и армия была нужна для защиты граждан. Однако, проблемы, касающиеся благополучия страны были основаны на не смертельном сражении между руководителями страны, ограниченными использованием Ki и оружием ближнего боя, либо тактическое учение между войсками, где ограниченное количество огнестрельного оружия было позволено, для незначительных конфликтов.
Таким образом, Короли не были типичными толстяками, сидящими на троне и невежественно отдающим приказы, но они должны были быть сильными, умными людьми для того, чтобы представлять свою страну.
Валюта этого нового мира была достаточно понятна, исходя из обменов, которые моя мать совершала с торговцами.
Медь – самая дешевая валюта, затем серебро, затем золото. Мне пока еще предстоит увидеть то, что стоит дороже золотой монеты, кажется обычным семьям хватает пары медных монет в день.
100 медных = 1 серебряная
100 серебряных = 1 золотая
Каждый день включал воспевание моего тела, работу над моторикой, находящейся глубоко во мне.
Но однажды все изменилось…
