От лица Артура Лейвина
Силуэт огромного замка, окутанного мраком, продолжал расти, но, я приближался к замку или замок ко мне, я понятия не имел. По мере приближения силуэта, я постепенно смог разглядеть детали замка: развевающийся флаг дома, на вершине самой высокой башни, великолепный фонтан с изощренной гравировкой, высокие ворота с острыми шипами и колючей проволокой.
По чуть-чуть, тени, покрывающие замок отступили, обнажив еще больше экстерьера замка. Я смог увидеть изображение пылающего Феникса на флаге дома и ворон собравшихся на вершине ворот. Однако чувство ужаса ползло все выше по моей спине, чем ближе я подходил. Я дошел до высоких ворот и остановил взгляд на особенно гротескном вороне. Он рассматривал меня несколько секунд, а затем каркнул и возобновил трапезу.
Что он ест?
Снизу я не мог увидеть, но по какой-то причине, я чувствовал, нужно узнать, что клевали вороны.
Неослабевающее желание узнать…
Я начал взбираться на ворота, игнорируя шипы от колючей проволоки, оставляющие раны на моих руках. Чем выше я поднимался, тем больше ворон собиралось на вершине ворот, присоединяясь к пиршеству. В какой-то момент, я был окутан перьями воронов настолько, что я мог видеть только черноту. Я крикнул, чтобы они исчезли, но ни звука не вышло. Несмотря на то, что крик был беззвучным, стая разлетелась, открыв то, что они так охотно ели.
Это были отрубленные головы Тэссы и моей семьи насаженные на черные шипы. Некоторых кусков плоти не хватало на их лицах. Без век, их поблекшие глаза, казалось, смотрят отстраненно, а их рты, без губ, были широко открыты.
Когда я потянулся к ним, чтобы снять их с шипов, на которые их головы были нанизаны, их взгляды внезапно сфокусировались на мне, и они закричали на меня, в их ртах были видны насекомые, которые поедали их изнутри.
«ЭТО ВСЕ ТВОЯ ВИНА!» — Внезапная громкость их голосов заставила меня отпустить ворота, и я начал падать, пока безжизненные глаза продолжали смотреть на меня.
Я вскочил с каменного пола, на котором я лежал. Холодный пот уже пропитал мою одежду, пока я сидел тяжело дыша.
Это был всего лишь сон…….
Взглянув на свои руки, я увидел, что они дрожат. Пока я пытался успокоить свое дыхание, незнакомый голос заставил меня вскочить на ноги, от неожиданности.
Я повернулся в сторону голоса, и увидел темную фигуру в углу моей камеры.
Она сделала шаг в мою сторону, и я смог увидеть, кем она была.
«Привет» — нежно, сказала женщина, хотя ее рот не двигался. Мягкий тембр ее голоса, ласкал мои уши.
До меня дошло, что женщина, которая только что говорила, была оставшимся Копьем Алдуина. Я мельком видел ее сегодня, несмотря на то, что, как и прежде, она была облачена в плащ, что скрывал ее внешность.
Но больше всего меня удивил, тот факт, что, несмотря на то, как близко она была ко мне, я не чувствовал ее присутствия. Это напомнило мне, Вириона когда он высвобождал второй этап своей формы зверя, за исключением того, что, похоже, для нее это было так же естественно, как дышать.
«Не говорите. Я принесла вам послание от короля Эралиха» — прошептала она из-под плаща, наклонившись ко мне, она вручила мне листок бумаги.
Я прочитал письмо, как только оно оказалось в моей руке.
Уважаемый Артур,
Несмотря на объяснения и извинения, за недавние события касательно катастрофы в Академии Сайрус, в послании, я боюсь, что масштабы произошедшего гораздо более серьезные и зловещие, чем кажется на первый взгляд.
У тебя мало времени. Через несколько часов, Совет осудит тебя и Синтию Гудскай, как преступников, совершивших акт терроризма, обрушившегося на Сайрус. Директор Гудскай будет приговорена к публичной казни, но ты и твой питомец будут лишь заточены в тюрьме. Мне жаль, что я не смог помочь вам в этом деле; мой голос просто не сможет выиграть против объединенного альянса гномов и людей.
То, что я собираюсь сказать тебе, это нечто, что не предназначалось для моих ушей. Мне еще предстоит найти все недостающие детали, но то, что я услышал — разговор между королем Глайдером и Давсидом, о том, что они планируют доставить тебя кому-то. Я не знаю, кому, но кажется, это единственная причина, почему они держат тебя живым и невредимым. Я уже послал своего отца, вместе с небольшой охраной, чтобы увезти твою семью в скрытое место, где они будут в безопасности от тех, кто желает причинить вред твоей семье или использовать их против тебя. Рассматривай это, как небольшую компенсацию за все, что ты сделал для Тессы. Я надеюсь, что это, по крайней мере, принесет немного облегчения твоему сердцу. Даже если мое Копье может освободить тебя из камеры, после того как ты сделаешь шаг за ее пределы, все остальные Копья узнают об этом. Мне жаль, что это все, что я могу сделать для тебя сейчас. Оставайся сильным и крепись.
Алдуин Эралих
Как только я сложил письмо, оно рассыпалось в пепел между моими пальцами. Я поднял взгляд, женщины-Копья по имени Айя, как я и ожидал, уже не было, она исчезла так же незаметно, как и появилась.
Должен признать, что тяжкое бремя, было снято с моего сердца. Безопасность моей семьи была проблемой для меня все это время. Благодаря информации Виндсома, поведение Совета, с нашей первой встречи заставило меня задуматься о возможности того, что Вритра играет немалую роль во всем этом. Однако, теперь, когда Совет принял решение о публичной казни директора Гудскай, я был почти уверен, что Вритра был причастен.
Я изначально подозревал, что дом Уайкс будет вовлечен в какие-то интриги против меня, за убийство Лукаса; они являются семьей высокого достатка и влияния, в конце концов. Но у семьи Уайкс нет оснований для вовлечения директора Академии Сайрус. Даже если Гудскай не из влиятельной семьи, один только ее титул имеет вес на всем континенте. Лишь семья Уайкс не сможет повлиять на Совет настолько, чтобы заставить их сделать что-то столь опрометчивое, как осудить ее на публичную казнь. Даже если они взвалят всю вину на Гудскай, чтобы снять с Совета некоторую ответственность, в глазах общественности, ее смерть того не стоит…
Если только не было третьей стороны, оказывающей влияния, подкупая или принуждая Совет.
Еще раз глубоко вдохнув, я сел, мысли о том, как я отказался от привязанностей к кому-либо в моей прошлой жизни, потому что не хотел иметь никаких слабостей, лезли в голову. Встряхнув головой, в попытке разогнать эти мысли, я прислонился спиной к холодной стене, размышляя и придумывая план.
_________________________________________
«Встань!» — прогремел резкий тембр голоса.
Мои глаза раскрылись в удивлении от резкого рева и лязга металлических ворот.
Приподняв туловище, я подтолкнуть себя вверх, кости ломило по всему телу от сна на жестком, каменном полу.
Я ожидал увидеть Ольфреда, поскольку он был тем, кто привел меня в камеру, но вместо этого, я имел удовольствие, с утра пораньше, лицезреть счастливое лицо Байрона; и под счастливым, я имел в виду гримасу нетерпения, сдобренного ненавистью к самому моему существованию, на его лице. Я не виню его, так как я был тем, кто убил его младшего брата, но я чувствовал, почему-то, что его смерть была не единственной причиной для его откровенной неприязни.
«Совет ожидает» — Байрон говорил резко, открывая ворота. Копье грубо схватил меня за руку и наполовину вытащил меня из камеры, после чего связал мне руки и прикрепил поглощающий артефакт обратно на мою грудь.
«И тебе доброе утро. Я так понимаю, ты не ранняя пташка» — я усмехнулся, пытаясь удержать себя от падения, пока он продолжал дергать меня за руку.
Копье ничего не сказал в ответ, хотя его холодный взгляд был красноречивее слов. Пока мы шли к выходу, я заметил, что камера директора Гудскай, была открыта.
Мы прибыли к другому помещению, нежели вчера; большие двойные двери, которые были достаточно высокими, чтобы в них могли войти гиганты, были закрыты, с другой стороны доносился невнятный шум.
«Ты не знаешь, с каким нетерпением я жду суда» — сказал Байрон, его челюсти напряглись, а хватка на моей руке стала еще сильнее.
«Не волнуйся, я обязательно прослежу, чтобы с твоей семьей обошлись так же, как ты обошелся с моей» Копье повернулся ко мне, его губы растянулись в ухмылке, достаточно широко, чтобы показать его острый клык.
Если бы я вчера не получил письмо, я бы, возможно, на самом деле заволновался, но, так как я знал, что они надежно спрятаны и что, пока, я нужен Совету живым и невредимым, его пустые угрозы ничего не значат.
«Ты всерьез пытаешься угрожать тринадцатилетнему?» Я покачал головой, показывая мое лучшее выражение разочарования.
Резким рывком меня подняли, на столько что ноги не доставали до пола, и внезапно я оказался лицом к лицу с Байроном. «Я не думаю, что ты понимаешь, что произойдет с тобой прямо сейчас. Ты либо умрешь, либо будешь желать смерти, в то время как твой питомец станет дорогостоящим домашним животным для одного из королей. Ты думаешь, это коснется только тебя? Я лично прослежу, чтобы вся твоя семья и все, кто был тебе хоть немного небезразличен, встретили свой печальный конец» – резко сказал он, пока мои ноги болтались над землей.
«Да, да, великий Копье Байрон собирается отомстить за его сумасшедшего младшего брата, который решил перейти на темную сторону и убить невинных студентов, измываясь над подростком, который положил конец его страданиям, и убив его семью. Слава Копью Байрону!» Я пытался изобразить удивление, но, похоже, что мой монотонный голос выдал меня.
Я мог видеть, как его правая рука сжалась кулак, но он лишь цокнул языком от досады, бросив меня обратно на пол с силой, достаточной, чтобы отправить меня катится кубарем в сторону высоких двойных дверей. Очистив себя от пыли, так хорошо, как я только мог со скованными, впереди меня, руками, я остался сидеть, опершись головой на двери, и подмигнув Байрону.
Или Байрон не увидел, или он решил меня игнорировать, но как только я хотел что-то сказать, я услышал слабые звуки, доносящиеся с другой стороны двери. После поглощения с драконьей энергии Сильвии, все мое тело было укреплено, включая мои чувства и рефлексы. Не достаточно, чтобы я был способен продержаться несколько минут против копья без магии, но мой слух был достаточно силен, чтобы смутно различать знакомые голоса внутри защищенного помещения.
«…преступник…»
«…не разрешено говорить…»
Похоже, что Совет заканчивал вынесение приговора, я мог вполне смело предположить, директору Гудскай.
«… приговаривается к публичной казни».
Последнее заявление было произнесено особенно громко, громовым голосом Давсида.
После мгновений молчания, высокие двери, к которым я прислонился, вдруг бесшумно распахнулись, заставив меня наклониться назад. Подняв взгляд вверх, я увидел того же охранника, который впустил Варай, Ольфреда и меня во время первого заседания Совета, смотрящего на нас без каких-либо эмоций.
«Совет готов» — произнес охранник, переводя взгляд от меня к Байрону.
Поднявшись, я смог встретится взглядом с бывшим директором Академии Сайрус, пока она шла обратно в сопровождении двух охранников.
Проходя мимо меня, ее взгляд был твердым, но ее челюсти были напряжены, сдерживая гнев.
Сохраняя свое выражение лица невозмутимым и нечитаемым, я поплелся к Совету, я рассмотрел лица каждого из них.
Садясь на единственный стул, не говоря ни слова, я ждал, когда они начнут. Байрон появился позади Блейна Глайдера и двойные двери захлопнулись с громким стуком, комната наполнилась жуткой тишиной. Король дворфов заговорил первым, его глаза были прикованы к стопке бумаг, в которой он начал рыться.
«Мальчик, да будет тебе известно, что Совет милостив. Даже если твои гнусные действия против одноклассника обычно карались бы, по крайней мере, запечатыванием Мана-ядра, мы договорились, что, поскольку ты действовал ради общего блага, наказание будет следующим: Артур Лейвин должен быть лишен звания мага, и всех привилегий связанных с оным. Он также должен быть заключен в тюрьму до дальнейшего решения» — Давсид говорил в величественной манере, как будто он на самом деле думал о себе как благодетеле.
Наступила короткая тишина; я подозревал, что Король Дворфов ждал от меня благодарностей и других форм лести, прежде чем он снова заговорит.
«Ты ничего не хочешь сказать?» — спросил он.
«Лишь несколько вопросов, Ваше Величество. Хотя первая часть моего наказания вполне понятна, что вы имеете в виду под заключением тюрьму до дальнейшего решения?» Я наклонил голову.
«В течении ближайших нескольких недель, мы будем наблюдать, как катастрофа в Академии Сайрус сказалась на жертвах и их семьях. Как только мы увидим, что прошло уже достаточно времени и память о твоих действиях более или менее покинула сознание общественности, мы тебя освободим. Думай об этом как о, своего рода, временном задержании, вместо лишения свободы» — объяснил Блейн, выдав улыбку, которая расходилась с выражением его глаз.
«Ясно. Достаточно справедливо, я полагаю. Что насчет моего питомца?» — Я спросил. Как только я вышел сегодня утром из моей камеры с Байроном, я пытался связаться с Сильви, получив в ответ лишь тишину.
«Совет уже был и так достаточно любезен, позволив тебе жить, и, тем не менее, ты смеешь просить большего?» — рявкнула Глаундера, ударив ее толстой ладонью по столу.
«Твой питомец — это другой вопрос, Артур. Часть приговора, где ты теряешь свои привилегии, как мага, означает, что ты больше не можешь иметь питомца» — Алдуин был тем, кто сказал мне это. Если бы это был кто-то другой, я бы отреагировал по-другому, но уловив скрытые намеренья в его интонации и словах, я знал, что он всего лишь пытался уберечь меня от неприятностей…
Мы смотрели друг другу в глаза еще несколько секунд, после чего я выдавил из себя напряженный кивок.
«Я понимаю, Ваши Величества».
«Хорошо. Байрон, отведи его обратно в камеру, но оставь его скованным» — Блейн отослал нас. Я рассмотрел выражения каждого из них в последний раз. В то время как лицо Блейна был более уверенным, чем на вчерашнем заседании, его жена по-прежнему выглядела бледной и виноватой. Дворфы были так надменны и высокомерны, все сильнее убеждая меня, что именно они, скорее всего, связаны с Вритрой, в то время как Алдуин и Мериал оба носили невозмутимое выражение лица в качестве маски.
Я мог с уверенностью сказать, что Байрон был в ярости, но он молчал на протяжении всего пути обратно в мою камеру. Я решил, что лучше не провоцировать его в текущем состоянии, так что я так же сохранял молчание.
Я ожидал, что меня отведут в ту же камеру что и раньше, но вместо этого меня привели в другое место. С настоящей кроватью и туалетом, я мог бы спутать это место с обычной комнатой, если бы не прутья, что препятствовали моему побегу.
Бросив меня внутрь со слегка большей силой, чем необходимо, Копье ушел молча. Мои руки были по-прежнему прикованы друг к другу передо мной, а артефакт остался установленным на моей груди, ограничивая мои способности.
Я не мог сказать, сколько часов прошло или была ли сейчас ночь или день, поскольку в камере не было никаких окон, но пока я терпеливо сидел, звук мягких шагов начал приближаться.
«Похоже, ты ждал меня» — голос вздохнул.
Уголки моих губ выгнулись вверх, когда я увидел поразительно знакомое лицо.
«Как же, черт возьми, вовремя, Виндсом.»
