Дополнительные истории. Продолжение арки «Воспоминания» — «Замёрзший остров»
Декабрь 2092 года. Уже приближалось Рождество, и улицы были заполнены весёлой музыкой и жизнерадостными голосами празднующих людей.
Однако в одной пригородной больнице стояла полная тишина.
Даже навещающие больных гости не шумели в коридорах. Даже когда они проходили мимо красивой девочки, которая будто пришла из другого мира. Возможно, они просто теряли при этом голос.
У этой девочки, носившей форму средней школы, были совсем детские лицо и фигура. И несмотря на это, её красота чаровала.
Даже сейчас она уже обладала аурой, заставляющей затаить дыхание. Во взглядах смотрящих на неё людей чувствовалось ожидание, что через каких-то 2-3 года её красота станет невообразимой. Интересно, не испытывают ли её близкие беспокойство о том, что с такой неземной красотой в неё могут влюбиться боги и забрать к себе на небеса?
Но мысли самой девочки были о другом. Девочка беспокоилась не о себе, а о лежащей в этой больнице матери. Она прошла по уже привычному пути и постучалась в дверь палаты.
— Окаа-сама, это Миюки.
— Входи.
Голос, донёсшийся из-за двери, был настолько слабым, что даже в этой полной тишине его было очень трудно расслышать.
— Извиняюсь за вторжение.
Сказав фразу, которую по этикету следует говорить при входе, Миюки вошла в палату Мии.
Выражение лица её матери, лежащей на кровати, выглядело чуть лучше, чем вчера. Но оно всё равно было слишком бледным, чтобы её можно было назвать здоровой. Её мать всегда выглядела болезненной, но с момента госпитализации это проявлялась всё чаще и чаще.
Со времён возвращения с Окинавы, Мия постоянно находилась в подавленном состоянии. Не было никаких вздыханий, жалоб вслух и прочих легко различимых знаков, но, по крайней мере, её дочери Миюки было понятно, что мать находится в глубокой меланхолии. Возможно, главной причиной была потеря Сакурай Хонами. Сама Мия в этом не признавалась, однако Хонами была для неё не простым телохранителем.
Говорить, что она была как член семьи, будет преувеличением. Работодатель и его работник. Такое разграничение чётко соблюдалось до самого конца… до самого последнего момента.
Однако неверно также будет говорить, что она была простым работником. Для Мии Хонами была самым надёжным подчинённым, которому она могла полностью доверять. Она была таким человеком, которых раньше правители называли своей «правой рукой».
Потеряв духовную опору, терзаемая беспокойством Мия не впала в истерику потому, что потеряла волю и интерес к каким-либо занятиям. Сама она этого не признавала, поэтому её вялость становилась только хуже.
Но это была не единственная причина уныния Мии. Миюки думала, что причина также и в ней.
Она не думала, что дело в брате. Ей нельзя было называть его братом там, где не было третьих лиц.
Миюки перестала подчиняться этому приказу матери с того самого дня. Точнее, можно сказать, что она полностью перестала подчиняться ей.
Отношение к брату было несправедливым. В тот день Миюки убедилась в этом. Её брат был намного более великолепным человеком и превосходным волшебником, чем она. Даже сейчас, 4 месяца спустя, эта мысль становилась только сильнее и не исчезала. Поэтому Миюки не собиралась менять своё отношение к брату.
Однако у неё также были тягостные чувства от того, что это идёт вразрез с указаниями матери. Указания Мии о том, что она не должна считать Тацую своим братом, были нелепыми, но не совсем беспричинными. Понимая это, Миюки не хотела оказывать лишнее сопротивление.
Поэтому, глядя на фигуру матери, лежащей в постели, у неё возникало чувство, что лучше будет делать, как она говорит. У Миюки были такие детские чувства, когда хочется быть хорошим ребёнком для своих родителей. Но лишь в случае Тацуи она не могла пойти на компромисс.
Потому что с того самого дня привязанность к Тацуе как к «Онии-саме» стала неотъемлемой частью личности Миюки.
Сегодня была церемония закрытия. С завтрашнего дня начинаются зимние каникулы. Таким образом, Мия проведёт Новый Год в больнице.
Наблюдая за Мией, просматривающей что-то на информационном терминале, имеющем канал связи со школой, Миюки подумала о том, чтобы на зимних каникулах провести как можно больше времени с матерью.
— Миюки-сан, есть ли успехи в твоей магической практике?
Просматривая уведомление из школы о том, что у её дочери только высшие баллы по всем предметам, Мия спросила у стоящей рядом Миюки нечто, не связанное с этим напрямую.
— Да, окаа-сама. Кроме Нифльхейма, я освоила всю магию, которую ты мне советовала.
С момента своей госпитализации Мия больше не руководила магическими тренировками Миюки напрямую. Болезнь Мии, как правило, усугублялась от чрезмерного использования магии, и сейчас для неё даже простое исполнение обязанностей учителя оказывало серьёзную нагрузку на тело. Вместо того, чтобы напрямую руководить, она оказывала влияние на магическое обучение Миюки в виде составления учебного плана для назначенного семьёй Йоцуба домашнего учителя Миюки.
— Не смогла освоить Нифльхейм? Эта магия ведь должна стать твоей основой, как волшебника, Миюки-сан.
— …Прошу прощения.
— Я думаю, что ты и сама знаешь, что Коцит — это козырь, который не должен использоваться легкомысленно. На глазах у общественности ты должна использовать не твою основную магию психического вмешательства, а магию системы охлаждения. Нифльхейм — это самая подходящая для этого магия.
— Да, я это понимаю.
С лёгким оттенком доброты во взгляде Мия посмотрела на свою дочь, повесившую голову от стыда.
— В чём, по твоему мнению, может быть причина?
Миюки изо всех сил пыталась найти ответ на вопрос Мии. Всё ради того, чтобы больше не разочаровывать мать.
— …Я думаю, что дело в моей нерешительности. Если ошибиться в контроле, то область замерзания расширится, что повлечёт за собой серьёзный урон.
— Но сам процесс охлаждения ты сможешь выполнить?
— Да… Думаю, что смогу.
— Ясно…
Мия слегка кивнула и на некоторое время задумалась.
— Тогда я подготовлю для тебя место для практики, Миюки-сан. И там ты за эти каникулы освоишь Нифльхейм в совершенстве.
Нифльхейм — это одна из наиболее продвинутых магий. Само заклинание не такое уж и сложное, но требуемая сила вмешательства в явление намного выше по сравнению с обычной магией. А чем выше степень перезаписи естественного явления, тем сложнее становится её контролировать. Несмотря на то, что она уже наполовину его освоила, Миюки казалось, что невозможно будет освоить его в совершенстве за каких-то две недели.
— …Хорошо, окаа-сама.
Но Миюки не сказала «я не смогу». Стать превосходным волшебником — это обязанность, переданная ей по наследству, а магия являлась связью между матерью и ребёнком. Миюки, которая уже пошла против указаний Мии относительно своего брата, не хотела заставлять мать грустить сверх этого.
◊ ◊ ◊
Миюки уехала из дома в Токио утром второго дня каникул.
— Миюки, будь осторожна.
С места водителя большого седана к Миюки обратился её отец, Шиба Тацуро. Он отвёз дочь до аэропорта на корпоративном автомобиле.
— Не перенапрягайся слишком сильно.
— Хорошо, ото-сама.
В мыслях считая слова беспокойства отца утомительными, Миюки кивнула с покорным лицом.
Если бы планировалось использовать самолёт регулярного рейса обычной авиакомпании с фиксированным временем вылета, Миюки бы отказалась от поездки на автомобиле. Используя систему общественного транспорта, до аэропорта можно добраться быстрее. Только нужно будет дополнительно оплатить перевозку багажа. Погрузку и разгрузку можно будет оставить Тацуе, поэтому Тацуро будет не нужен.
Но даже если это частный самолёт, существуют различные обстоятельства в аэропорту, что означает, что нельзя просто взять и вылететь в любое понравившееся время. Конечно, этот вариант более гибкий, чем использование регулярных рейсов. Например, если опоздать к запланированному времени вылета, то самолёт никуда без вас не улетит.
Однако, хоть Миюки и стерпела такое проявление заботы Тацуро, который нечасто показывал свои отцовские чувства, но она уже начала жалеть, что сделала это.
— Тацуя. Присмотри за Миюки.
Тацуро сменил свою цель на Тацую. Тацуя, который и без лишних указаний понимал это, кратко и бесцеремонно ответил «я знаю» с полным отсутствием эмоций на лице.
— Тацуя, так разговаривать с отцом…
— Какие-то проблемы? — Тацуя хладнокровно перебил Тацуро.
Едва заметный гнев Тацуро тут же исчез.
В иерархии семьи Йоцуба, Тацуя по-прежнему был лишь стражем Миюки. Но даже это положение было выше, чем у Тацуро, которому не разрешили войти в главную семью.
Но Тацуя не пользовался своим отцом для того, чтобы самоутвердиться. Просто Тацуя, у которого были стёрты эмоции взаимоотношений родителя и ребёнка, не чувствовал необходимости вежливо общаться с Тацуро.
— Ото-сама, скоро уже вылет… Онии-сама, пойдём. — Миюки вмешалась, чтобы помочь своему отцу, напуганному своим же сыном.
Тацуя уже стал для Миюки самым важным человеком, но чувство уважения к отцу у неё ещё оставалось. Миюки откажется от человека по имени Шиба Тацуро только тогда, когда всего через полгода после смерти её матери он женится на женщине по имени Коба Саюри, которая была его любовницей ещё тогда, когда его жена была жива.
— Да.
Весь багаж уже был перенесён из автомобиля на тележку. Тацуя слегка поклонился лишь головой, развернулся к Тацуро спиной и покатил тележку.
— Я отправляюсь.
Встав прямо и сложив руки спереди, Миюки поклонилась отцу, как и подобает настоящей леди. И, не испытывая сожаления от расставания с Тацуро, последовала за старшим братом.
◊ ◊ ◊
Небольшой самолёт с Миюки и Тацуей на борту приземлился на маленьком острове под названием «Миякидзима», который находился примерно в 190 километрах от Токио и примерно в 50 километрах к востоку от острова Миякедзима.
Этот остров образовался в 2001 году, году Змеи, в результате подводной вулканической активности. Название Миякидзима [巳焼島] было образовано от изначального названия соседнего острова Миякедзима [三宅島], записанного как Гоякидзима [御焼島], с заменой первого символа [御] на [巳(змея)], в честь года змеи, в который он появился. Его также иногда называли «Новый остров 21 века», потому что он появился в первый год 21 века.
Площадь этого сделанного из застывшей лавы острова составляла около 7 квадратных километров. Во время так называемых «двадцати лет вспышек войн по всему миру» здесь также располагалась база сил самообороны, но она была заброшена после нескольких новых извержений в 2050х годах, и в данный момент западная часть острова использовалась в качестве тюрьмы для преступников, являющихся волшебниками.
Это место было выбрано для тренировок Миюки, потому что весь этот остров был частной собственностью семьи Йоцуба. Управление тюрьмой для волшебников было поручено не полиции, а силам самообороны, однако в действительности тюрьмой управляла семья Йоцуба через фиктивную компанию. И это было фактом, неизвестным даже Десяти Главным Кланам.
То, что официально тюрьма находилась под юрисдикцией сил самообороны, было пережитком тех времён, когда волшебники считались оружием, но фактически большинство содержащихся там волшебников были иностранными агентами. Такие нелегальные агенты не были защищены законом, и они считались преступниками, которых официально не должно существовать. Их даже в любой момент могли просто казнить. Ведь никто не пожалуется, если они исчезнут. Осознавая это, они не просто сидели смирно взаперти. Они постоянно искали возможность для побега.
А волшебники, посылаемые на этот остров, были исключительно сильными людьми, которые должны содержаться в изоляции от мест обитания простых граждан с использованием моря в качестве барьера. Чтобы предотвращать побег таких людей, и усмирять их сопротивление, охраняющие их тюремщики тоже должны быть очень умелыми. Семья Йоцуба очень подходила для этого, поэтому силы самообороны и доверили им эту работу.
А для самой семьи Йоцуба ведение дел с усмирением преступников-волшебников стало своеобразным полем боя для практических тренировок.
Мировая обстановка была далека от стабильной. И Японию это тоже не обходило стороной. Всего несколько месяцев назад Окинава и Садо стали полем боя.
Тем не менее, это не значило, что вокруг Японии постоянно происходили войны. Поэтому нечасто предоставлялась возможность получить опыт в реальной магической битве, где соперники сражаются насмерть, безо всякой жалости друг к другу. Миякидзима была ценной «сценой» для такого рода деятельности.
— Онии-сама.
Миюки, ожидающая встречающих людей в зале прибытия аэропорта, обратилась к сидящему рядом Тацуе. В её слегка неловком тоне всё ещё чувствовалось некоторое смущение.
Миюки начала называть Тацую «Онии-самой» всего 4 месяца назад. А до этого у них не было даже обычных разговоров брата с сестрой.
В тот день, когда на Окинаву вторглись иностранные военные силы, Миюки и Тацуя, наконец, стали настоящими братом и сестрой. С того дня Миюки от всего сердца начала уважать Тацую и любить его. Но из-за того, что она до этого не проводила с ним время, как с членом семьи, она видела в Тацуе не только «надёжного старшего брата», но и «прекрасного представителя противоположного пола».
Разумеется, это временно.
Так Миюки анализировала свои собственные чувства.
Миюки не считала себя ненормальным человеком, который имеет «чувства к противоположному полу» по отношению к брату, с которым она имеет родственную связь. Такая растерянность должна быть временной, и если они будут проводить время вместе как брат и сестра, то со временем они привыкнут друг к другу и между ними возникнут родственные чувства. А до тех пор стыдливости не избежать.
«Ведь отношения между мной и Онии-самой только начались…» — подумала Миюки, соглашаясь сама с собой.
— Что такое, Миюки?
Однако голос ответившего Тацуи был на удивление естественный и нежный. Наполненный любовью, будто голос совершенно другого человека. Это тоже очень смущало Миюки, и каждый раз испытывая от этого стыд, Миюки не могла нормально общаться. Но сейчас Миюки как-то смогла успокоить быстро бьющееся сердце, и смогла выдавить из себя продолжение своего вопроса.
— Эм… Онии-сама, а ты уже бывал на этом острове?
— Да. Это уже третий раз.
Тацуя ответил в безразличной манере, но, к сожалению, Миюки уже знала, чем он тут занимался. Она не слышала подробностей, но понимала картину в целом.
Это остров является тюрьмой для преступников-волшебников, и с беглецами поручают разбираться агентам, направленным из семьи Йоцуба. Здесь, на этом острове, в некоторой степени действовали свои правила.
Тацуя на этом острове учился убивать.
Самим навыкам убийства людей он учился на объектах штаба Йоцубы (это не на территории главного дома). А главной целью обучения Тацуи здесь было устранение мысленного запрета на убийство.
Ранить людей, убивать людей.
Если при этом он будет колебаться, это может привести к тому, что цель его защиты подвергнется опасности.
Магию можно использовать, даже если ваши конечности не в состоянии двигаться. Даже если глаза не видят, даже если уши не слышат, даже если все 5 чувств отключены, даже если вы не можете пошевелить ни одним пальцем, у вас всё равно остаётся магия, которая может забрать человеческую жизнь.
Если он будет колебаться убить убийцу, который не остановится, пока не убьёт, то такой страж будет признан недееспособным.
Таково было отношение к стражам в семье Йоцуба.
Но к счастью, лишённый «сильных эмоций» Тацуя не чувствовал побочных эффектов от снятия морального запрета на убийство, и закончил это обучение всего за 2 поездки сюда. В то время он «разобрался» всего с семью волшебниками, но это было совсем немного по сравнению с битвой, в которой он участвовал летом этого, 2092 года.
Тем не менее, если судить по общим стандартам, то это было достаточно массовое убийство. Поэтому можно утверждать, что это исказило его личность в человека, способного хладнокровно забрать столько жизней. И сам Тацуя, и приказавшая это семья Йоцуба понимали это.
Тацуя понимал, что его личность искажена. Он понимал, что его сестра испытывает отвращение к убийствам, и не хотел, чтобы она потеряла такие вполне обычные чувства.
— Но я не думаю, что Миюки это будет интересно. Тогда у меня были другие цели.
В результате его мысли сложились в такой ответ.
Задача, поставленная перед Миюки на этот раз — овладеть магией охлаждения на большой площади «Нифльхейм». Эта магия не нацелена на людей, она охватывает широкую область целиком. Поэтому не было необходимости, как в случае с Тацуей, намеренно устраивать побег из тюрьмы, чтобы использовать заключенных для «охоты». Не было необходимости убивать людей.
— Понятно… Но если есть что-нибудь, что следует знать об этом острове, то, пожалуйста, расскажи это Миюки.
Лицо Миюки помрачнело из-за мыслей о том, что Тацуя был вынужден убивать. Она ещё не знала, что Тацуя уже способен убивать без колебаний. Поэтому она считала, что её брат страдал от того, что ему приказывали избавляться от сбежавших заключённых. Эта жалость к нему и заставляла её горевать.
Миюки восприняла слова Тацуи, как непрямой намёк на то, что «ей не нужно будет убивать», потому что считала, что он сам от этого страдает. Она постаралась изо всех сил и улыбнулась, чтобы усилия её брата не показались ему напрасными.
◊ ◊ ◊
Официальным названием тюрьмы, расположенной на этом острове было «Военная тюрьма Миякидзима». Не «лагерь военнопленных», потому что здесь также были размещены японские преступники-волшебники. Когда преступника приговаривают к заключению в тюрьме, если он является могущественным волшебником, то по причине невозможности его контролировать в обычных условиях, его отправляют сюда. Другой причиной также является то, что официально здесь не размещены никакие военнопленные, даже являющиеся волшебниками.
Миюки поприветствовала директора тюрьмы, занимающего здесь наивысшее положение (это был не человек из семьи Йоцуба, а военный, находящийся под их руководством), после чего женщина офицер, назначенная её проводником, повела Миюки в подготовленное для неё жилое помещение.
Жилые помещения располагались в отдельном от тюрьмы здании. «Комната»[1] казалась предназначенной для важных персон. Она хоть и не была роскошной, но была просторной и вполне приличной.
— Эм… Мы будем в одной комнате…?
Женщина-секретарь в звании старшины удивлённо посмотрела на лицо Миюки, спросившей это, когда они были в отдельной от спальни комнате — гостиной.
— Таково было распоряжение.
Сначала в голову Миюки пришёл вопрос «чьё распоряжение?». Но следом за вопросом быстро пришёл и ответ.
Этот объект находится под контролем семьи Йоцуба, а она — кандидат на пост следующей главы главной семьи. Было только 2 человека, которые могли отдать такой приказ.
Мать этого бы не сделала. Значит, это распоряжение…
«…Оба-сама, что это значит?»
— На этом я с вами прощаюсь. Если что-то понадобится, то свяжитесь со мной через вон тот телефон внутренней связи.
По тому, что Миюки стояла и ничего не говорила, можно было судить, что её убедило такое объяснение. Старшина-проводник оставила этих двоих в комнате и вернулась в тюрьму.
Миюки и Тацуя остались наедине.
Миюки, смотревшая на закрывшуюся дверь, неловко обернулась.
— Эм…
Хотя она сама попыталась заговорить с Тацуей, смотрящим на неё с отсутствующим выражением лица, но она больше не смогла выдавить из себя ни слова. Своей сестре, смутившейся до состояния полной растерянности, Тацуя ответил с лицом, на котором было едва заметно примирение с действительностью.
— Ничего не поделаешь. Я ведь должен находиться рядом с тобой, таково моё положение.
Страж должен защищать своего подзащитного, находясь в непосредственной близости от него. Миюки быстро поняла, что именно это Тацуя имел в виду под словом «положение».
— Возможно, тебе это противно, но я не буду входить в спальню, так что потерпи меня ещё немного.
— Нет… мне совсем не противно.
Это были настоящие чувства Миюки. Но она колебалась с ответом потому, что ей просто было стыдно.
Как ученице средней школы, ей было бы стыдно спать в одной комнате с братом, даже если бы они были знакомы с самого рождения. А в случае Миюки, она начала проводить время с Тацуей только с начала этого года. А отношение как к члену семьи появилось только в августе.
Просто говоря вслух фразу вроде «мне не противно быть с тобой в одной комнате», ей казалось, что она говорит что-то непристойное.
— Я пойду распаковывать багаж.
Миюки стало стыдно смотреть в лицо Тацуе, и она убежала в спальню, потащив с собой чемодан со сменной одеждой. Из-за того, что голова Миюки была забита лишними мыслями, ей даже на ум не пришло подумать о таком важном вопросе, где будет спать Тацуя.
◊ ◊ ◊
После обеда Миюки сразу же приступила к тренировке Нифльхейма.
Место — лавовое поле в восточной части острова Миякидзима. На острове Миякидзима было 2 кратера. На западе острова был низкий вулкан под названием Нишидаке*. Именно эту гору заметили в 2000х годах и обозначили как остров. В 2020х года лава извергающаяся из Нишидаке, стекала по его восточному склону, образовав, таким образом, восточную половину острова, где открылся новый источник лавы. Этот новый кратер назвали Хигашидаке*[2]. Хигашидаке расположен примерно в центре нынешнего острова Миякидзима. Тюрьма находилась к западу от Нишидаке, а Миюки проходила тренировку к востоку от Хигашидаке.
Вместе с ней был только один Тацуя. На электрической повозке сюда довёз их тоже он.
Но Тацуя не был «тренером» Миюки. Он знал, что пытается сделать его сестра. Выучить Нифльхейм — магию охлаждения широкой области действия. Но он не знал, что для этого нужно сделать. В главном доме он не получил знаний о методах обучения.
Тем не менее, спустя некоторое время Миюки начала иногда переводить CAD в режим ожидания и украдкой посматривать на лицо Тацуи. А её лицо как бы спрашивало «что мне делать, чтобы стало лучше?». Она казалась немного растерянной.
— …Сначала, может, покажешь мне, что ты можешь сделать на данном этапе?
Тацуя не мог больше стоять и смотреть на это, поэтому для начала сделал такое предложение.
— Ах, верно. Тогда…
Получив указания от Тацуи, Миюки облегчённо улыбнулась. После чего посмотрела на лавовое поле и активировала CAD.
Из активированных псионов формировалась динамическая информационная структура. Это Тацуя «увидел» своим «взглядом».
Тацуя сконцентрировал сознание и направил «Глаза духов» на процесс активации магии.
Перед его взглядом предстала картина записанной последовательности магии. Точнее будет сказать, это была словно проекция образа. Возможно, выражение «предстала перед взглядом» немного преувеличено, но сектор размером 90 градусов с Миюки в качестве основания был заполнен последовательностью магии.
Однако на границе между пространством, заполненным последовательностью магии, и пространством, не заполненным ею, структура информационного тела выглядела нечёткой. Это было похоже на то, как акварельная краска размазывается, если край бумаги с рисунком намочить.
При наблюдениях Элементальным взглядом за информационным измерением возникает эффект растягивания времени. Во время такого растянутого времени он «увидел», как выполнился финальный процесс магии. Построенная магия была заклинанием под названием Нифльхейм, самой мощной известной системной магией замедления колебаний с эффектом на широкой области.
— Ах…
Во вздохе Миюки была смесь разочарования и стыда. Нифльхейм не активировался.
— В-вот… — Повернувшись обратно к Тацуе, нервничающим голосом сказала Миюки.
— Слабое место — назначение цели.
Быстрее, чем Миюки сказала что-то осмысленное в ответ, Тацуя продолжил и указал на причину её неудачи.
— Активация магии провалилась, потому что ты не смогла чётко определить границы модификации явления. Я думаю, если бы не это, то ты бы смогла. Последовательность магии была построена правильно, и была снабжена достаточным количеством силы вмешательства в явление.
— Да…
Реакция Миюки была такой отстранённой не потому, что она была несогласна со сказанным, а потому что была обескуражена.
— …Эм, Онии-сама.
— Что такое?
— Я нисколько не сомневаюсь в словах Онии-самы, но… ты смог понять такие подробности, лишь взглянув один раз?
Она действительно не сомневалась. В голосе Миюки присутствовало только удивление.
Но что её так удивило? Ответ возник одновременно с формированием этого вопроса. Тацуя осознал, что ещё не рассказывал Миюки про свой «взгляд».
— Кстати говоря, я ведь ещё не рассказывал Миюки про свою необычную способность.
— Необычную способность…?
Миюки вопросительно склонила голову. Не «магия», а «необычная способность». Она не могла понять смысл этого слова.
— Это то, что раньше называли «суперсилой». Из-за того, что магия стала повсеместно практиковаться, суперсилы перестали быть «супер», поэтому в магической науке и связанных с ней дисциплинах предпочтительней называть их необычными способностями.
— Вот, значит, оно как…
— Ну, это сейчас не важно.
Он вернул к основной теме сознание Миюки, которая во время своего восхищения отклонилась от сути.
— Мне следовало рассказать тебе об этом раньше. Миюки, с рождения я могу использовать только два вида магии: «Разложение» и «Восстановление». Эти две магии постоянно находятся в моей зоне расчёта магии, поэтому там не остаётся места для использования любой другой магии.
— Что значит «постоянно находятся»…?
— Давай присядем, и я расскажу.
Тацуя решил, что объяснение займёт больше времени, чем он думал, поэтому пригласил Миюки сесть в повозку.
Миюки села на переднее пассажирское место, а он занял место водителя и продолжил объяснение.
— Обычной процедурой в современной магии с использованием CAD является построение последовательности магии с нуля в зоне расчёта магии на основе считанной последовательности активации. Когда активация магии завершается, последовательность магии стирается из зоны расчёта магии, освобождая ресурсы для следующей магии. Таким образом, волшебники могут использовать различную магию по своему усмотрению.
— Это мне уже рассказывали. Мне говорили, что важно уменьшать нагрузку на зону расчёта магии, и не оставлять в себе магию после каждого использования.
— Правильно. Точно так же, как ограничено человеческое сознание, ёмкость подсознания, которую может использовать каждый человек, тоже имеет свои пределы. То есть, существует ограничение на количество магии, которое можно поддерживать одновременно.
— Да, я это понимаю.
— Но из-за дефекта, присущего моей врождённой зоне расчёта магии, она не может возвращаться в изначальное состояние, в котором можно построить любую магию. Если зона расчёта магии обычного волшебника — это система для построения последовательностей магии, то моя зона расчёта магии — это система для построения только «Разложения» и «Восстановления». Другими словами, подсистемы построения «Разложения» и «Восстановления» твёрдо зафиксированы поверх моей системы построения магии.
Миюки прикрыла рот рукой и широко раскрыла глаза. Она не издавала даже звуков дыхания, не говоря даже об удивлённых возгласах.
— Я не могу строить другие последовательности магии, потому что система построения магии полностью покрыта подсистемами «Разложения» и «Восстановления». Я — это своего рода волшебник с врождённым талантом, специализирующийся на двух видах магии.
Волшебник с врождённым талантом. Человек с врождённой способностью, также иногда называемый человеком с врождённой магической способностью. Другими словами, это обладатель «необычной способности», специализирующийся на какой-то одной конкретной способности. Тацуя сказал «своего рода», потому что «Разложение» и «Восстановление» технически считаются магией, а определение волшебника с врождённым талантом подразумевает, что этот человек специализируется на необычных способностях, технически сложных с точки зрения магии.
— …Но я помню, что Онии-сама использовал, например, магию самоускорения или магию передачи импульса.
— Это возможно благодаря дополнительной искусственной зоне расчёта магии.
Миюки снова потеряла дар речи. Она вспомнила рассказ матери про «искусственную зону расчёта магии». Про то, что Тацуя является дефективным волшебником, и про план создания искусственного волшебника.
Она сразу не смогла вспомнить фразу «постоянно находится в зоне расчёта магии», потому что это было незнакомое для неё выражение. Но она точно слышала что-то подобное в тот день во время сражения на Окинаве, в убежище сил самообороны.
— Я очень сильно извиняюсь!
Миюки развернулась всей верхней половиной тела в сторону водительского сиденья, и очень низко, почти горизонтально, поклонилась.
Если бы они не были в машине, это был бы поклон «лицом в пол».
— Что случилось? Я не думаю, что есть что-то, за что ты должна извиняться. — Без тени смущения сказал Тацуя и приложил руку к щеке Миюки. После чего он мягко поднял Миюки обратно.
От такого внезапного физического контакта, который по мнению Миюки должен происходить только между влюблёнными, лицо Миюки ярко покраснело. Но она не стала вырываться из рук Тацуи.
— …Нет, ничего не случилось.
Раскаиваясь в своём преступлении, которое заключалось в том, что она потревожила старые раны Тацуи, которые не вылечить за всю оставшуюся жизнь, она хотела получить наказание, соответствующее такому преступлению. Таковы были мысли Миюки в данный момент. Однако Миюки подумала, что снова совершит преступление, если потратит понапрасну заботу брата.
— Ты забавная.
Тацуя убрал руку с щеки Миюки.
Казалось, что Миюки едва различимым голосом ахнула. Поняв, что она почувствовала сожаление от того, что приятное тепло покинуло её, она покраснела ещё сильнее.
В это время Тацуя ещё не умел понимать причину стыда Миюки. Сбитый с толку неожиданно напряжённой реакцией Миюки, он решил продолжить рассказ.
— Не беря в расчёт искусственную зону расчёта магии, моими оригинальными способностями являются «Разложение» и «Восстановление». «Разложение» — это магия, которая напрямую разлагает информационную структуру.
— Напрямую…?
Глаза Миюки, всё ещё охваченной смущением, снова наполнились удивлением. Несмотря на то, что она ещё даже не достигла подросткового возраста, её мозг волшебника интуитивно понял, что в словах брата было что-то странное.
— Можно разложить физическую структуру, разложив её информационную структуру. Этот принцип действия является таким же, как у магии. Также можно использовать это для нейтрализации магии, разлагая последовательности активации и последовательности магии. Однако я не могу разложить пушионовые информационные тела. Потому что я могу распознать только псионовые информационные тела.
— Значит, Онии-сама… может нейтрализовать магию напрямую?
Миюки уже знала, что Тацуя может нейтрализовать магию, «сдувая» последовательность магии. Эта техника называется «Грам-снос». Тем не менее, это была техника, которая давлением псионового потока производит силовое разрывание последовательности магии, привязанной в материальном измерении к конкретному человеку. В отличие от обычной магии, здесь было неизбежно затухание из-за физического расстояния. Поэтому недостатком грам-сноса считалась его небольшая дальность действия.
Однако если можно напрямую разложить псионовое информационное тело, то так же, как и в обычной магии, здесь не будет прямой связи с физическим расстоянием. Кроме того, таким способом можно без проблем разобраться с магией, нацеленной на обширную область, что для грам-сноса будет затруднительно.
Невозможность разложить пушионовые информационные тела — это не недостаток. Даже у внешней системной магии, взаимодействующей с пушионовыми информационными телами, последовательность магии построена из псионов. Поэтому возможность разложить псионовое информационное тело означает, что таким способом можно нейтрализовать абсолютно любую магию.
— Если это будет то, что мы называем магией, то я могу это нейтрализовать.
Миюки посмотрела на Тацую восхищенным взглядом.
У сестры начали появляться признаки того, что она сейчас опять заговорит на такую опасную тему, как «следующая глава семьи Йоцуба хуже, чем он», поэтому Тацуя перехватил инициативу, и в третий раз вернул разговор к прежней теме.
— Ещё одна моя способность, «Восстановление» — это магия, которая может просматривать Эйдос за последние 24 часа, снимать копию, и перезаписывать ею текущий Эйдос. Объекты с перезаписанным Эйдосом стабилизируются в состоянии, в котором учитываются только изменения от времени, прошедшего с момента копии, и не учитываются изменения, полученные от внешних факторов.
Похоже, что Миюки не смогла сразу понять сказанное. Она опустила глаза и глубоко задумалась.
Но в итоге она поняла, что следует попросить Тацую объяснить более подробно, поэтому подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
— …Это ведь та магия, которая спасла окаа-саму и меня?
— Да. Ты правильно поняла.
Тацуя похвалил Миюки за понятливость. Однако эта похвала не достигла мыслей Миюки.
«…Если я правильно поняла, это была магия, перезаписывающая уже свершившийся факт. Перематывая время, она делает так, будто трагедии не было. Хоть она ограничена 24 часами и работает только на физических объектах, разве она — не чудо? Даже с ограничением в 24 часа, это всё равно нечто такое, что не способны делать люди. Это дело рук бога…»
Вот что сейчас думала Миюки. Её охватил страх, и она задрожала.
— Что случилось? Миюки, тебе холодно?
— Нет, ничего.
Чтобы успокоить свои мысли, Миюки выдохнула и сделала глубокий вдох.
…Так волноваться из-за этого — неправильно.
…Так «восхищаться» этим — естественно.
…Потому что он — мой «Онии-сама».
Мысленно обратившись сама к себе, Миюки остановила волнения в мыслях и дрожь в теле.
Тацуя не знал о таких слишком бурных мыслях Миюки. Однако, увидев, что она вернула спокойствие, он перешёл к ответу на её изначальный вопрос.
— Чтобы использовать Разложение и Восстановление, я должен понимать то, что записано в псионовых информационных телах. Помимо распознавания Эйдоса и последовательностей магии в качестве группы информационных тел, нужно уметь распознавать информацию, записанную в них. Без этого я бы не смог пользоваться этими своими двумя магиями, особенно Восстановлением. Как бы парадоксально это ни звучало, но дав мне Разложение и Восстановление, природа обеспечила меня и «глазами», чтобы я мог использовать свои способности. Эта способность называется «Элементальный взгляд».
— Элементальный взгляд… Это нечто вроде магии восприятия?
— Когда мы говорим о магии, это не кажется чем-то особенным. Это способность, позволяющая считывать и понимать информацию из псионовых информационных тел, существующих в информационном измерении. Это всего лишь улучшенная версия способности распознавания Эйдоса, которая есть у любого волшебника.
«Слишком скромное мнение», — подумала Миюки. По крайней мере, она сама не смогла бы прочитать всё содержимое, записанное в псионовом информационном теле. Такое было у неё чувство по этому поводу.
Тацуя более или менее догадывался, что его сестра сейчас мысленно себя принижает. Но он понимал, что сложно быстро понять всё то, что он сейчас рассказал.
— Я смог понять причину неудачи Нифльхейма, потому что «увидел» его Элементальным взглядом. Поэтому ты можешь мне доверять.
Последняя фраза была совершенно ненужной для Миюки. Она совершенно не сомневалась в словах Тацуи.
— Разумеется, я тебе доверяю, Онии-сама.
Поэтому она сказала нечто такое, для неё вполне очевидное. Миюки даже и не думала о чём-то таком сложном. Она немного успокоилась, узнав через такое простое доказательство истину о том, что её брат всё-таки не является всеведущим и всемогущим.
