Четыре часа назад добрый старик стоял перед ним и говорил, извиняясь за бесчувственную внучку.
Спасибо, читатели!
Как декан Академии боевых искусств, он лично пришел извиниться перед Ань Чжэ. Это ясно показало его характер.
Перед тем, как старик ушел, в голове Аня Цзэна все еще звучали слова старика: «Приходи ко мне, когда у тебя будет время, я выпью хороший чай».
Чай все еще был там, но человек был мертв.
«»Как ты смеешь! Как ты смеешь вести себя так грубо перед вдовствующей императрицей!»
Голос прогремел в ушах Ань Цзэна, вырвав Ань Цзэна из его безграничного гнева.
Ан Сюань наклонился. «Мы отдаем дань уважения вдовствующей императрице и королю».
Ян Ван Му и Му Чанъянь замахали руками. «Вставай… Я привел тебя сюда, чтобы спросить об этом, потому что кто-то видел это раньше. Директор уже встречался с вами раньше.
Ан Цзэн подробно рассказал подробности своей встречи с Сан Хай Классиком и ничуть не умолчал.
Но не было упоминания о вице-министре Дине и его сыне, а говорилось только о том, что между ним и Сан Роу есть какое-то противоречие.
Он знал, что чем яснее он будет в этот момент, тем больше поможет в раскрытии дела.
Он увидел Сан Роу, стоящего на коленях рядом с трупом Сан Хайцзин. Она уже плакала до обморока.
В этот момент Ань Цзэн почувствовал, как нож вонзился ему в сердце.
Сан Хайцзин был главой военного учреждения, выбранным бывшим военным министерством Шан Шун Пин, и, естественно, был человеком, которому Хао Пин доверял.
Теперь Хао умер мирно, Сан Хай умер, и все это произошло после того, как он прибыл в Фан Шоучэн.
Менее чем за десять дней в Академии боевых искусств военного ведомства произошел ряд крупных инцидентов.
Десятки человек, в том числе заместитель директора, были задержаны в Академии боевых искусств ради урегулирования спора.
А военный министр Хао Пин умер мирно, в том числе семь или восемь военных чиновников.
Такие вещи казались неразрывно связанными с борьбой за мир.
Вдовствующая императрица Су Цин Цин продолжала слушать, и после того, как спор закончился, она повернулась к окружающим ее людям и сказала: «Другими словами, у него также есть возможность убить президента Сана?»
Выражения лиц Янь Ван Му и Му Чанъяня изменились: «Да, он знает, но он всегда занимался боевыми искусствами с испытуемыми. Он никогда не уходил».
Су Цин тепло ответил: «Это правда, так как с ним все в порядке, пусть идет вниз».
Му Чанъянь вздохнула с облегчением, прежде чем махнуть рукой: «Ты можешь уйти первой. Не распространяйте эту новость заранее, чтобы не допустить хаоса среди испытуемых».
Цзэн согласился, его мысли были в беспорядке, когда он вышел из зала заседаний. Мысленно он увидел приветливое лицо Сан Хайцзин, а в следующий момент увидел знакомый черный зонтик из промасленной бумаги.
Чен Шаобай.
Когда Ань Чжэ увидел Чэнь Шаобая, он стоял недалеко от вдовствующей императрицы.
Все внимание было приковано к Ань Чжэ. Никто не заметил слабой улыбки на лице Чэнь Шаобая, когда он посмотрел на Ань Цзэна.
Ан Чжэ был уверен, что уже видел черный зонт из промасленной бумаги. Вскоре после того, как он прибыл в Фан Шоучэн, Чэнь Шаобай отправился на его поиски с зонтиком из промасленной бумаги в руке.
Затем разум Ан Цзайюэ внезапно озарился… …Старший из трех династий, правый премьер-министр Чжугэ Янь умер в тот день.
Цзэн ускорил шаг и ушел, чувствуя, как в его сердце горит огонь.
Этот Чэнь Шаобай был крайне подозрительным, он должен был выяснить, что происходит.
До поздней ночи всех экзаменуемых не выпускали из Академии боевых искусств.
На тренировочном поле было временно сооружено несколько высоких платформ, на которых стояли элитные лучники, постоянно следившие за платформой.
После того, как Императорская гвардия ушла, для поддержания порядка прибыла кавалерия пехотной дивизии.
Военные имели в столице 1200 кавалеристов, входивших в состав армии обороны города. Их всех перевели сюда.
Половина города Фанг Гу была оцеплена, и на улице не было видно ни одного пешехода.
Смерть Хао Пина теперь определялась как самоубийство, но Сан Хайцзин был другим. Он был убит и умер под носом у вдовствующей императрицы и императора Ян.
Другими словами, в то время убийца находился недалеко от вдовствующей императрицы и герцога Яна. Что, если он пытался убить не Сан Хайцзин, а вдовствующую императрицу и герцога Яньского?
Люди из Совета юстиции начали вмешиваться, осматривая испытуемых одного за другим. Однако большинство из них не попали под подозрение, поскольку все они в то время находились на поле для занятий боевыми искусствами и могли свидетельствовать друг против друга.
Цюй Люси и Гу Цянь Е прислонились друг к другу, сузив глаза.
Ань Чжэ увидел неподалеку Чэнь Шаобая, который возглавлял группу имперских телохранителей для помощи в расследовании.
«В последнее время это было немного странно».
Один из них понизил голос и сказал: «Сначала ушел старый премьер-министр, потом ушел военный министр, а теперь ушел директор Академии боевых искусств… Старый премьер-министр — старейшина из трех Династии. Говорят, что он умер от болезни».
«А мастер Шанг Шу сказал, что извиняться — это самоубийство… Боюсь, это не так просто».
Другой спросил: «Почему?»
«Ты не знаешь?»
……………………………………………………
Что касается старого премьер-министра и…»
Он не сказал следующих слов и не осмелился произнести их вслух.
Конечно, Ань Чжэ знал, что хотел сказать. Премьер-министр Чжугэ Янь и вдовствующая императрица всегда были в разногласиях, и она всегда сопротивлялась контролю императорского двора со стороны последующих поколений.
Когда вдовствующая императрица Су Цин получила указание от Великого Си Чэня избавиться от герцога Яня, Чжугэ Янь отправился во дворец, чтобы сообщить об этом.
Однако король Янь умер на следующий день, поэтому никто не знал, успел ли Чжугэ Янь рассказать ему об этом.
Ань Хэ предположил, что у Чжугэ Яня не было возможности сказать это вслух.
Вот почему вдовствующая императрица позволила Чжугэ Яну прожить еще несколько лет. Теперь, когда вдовствующая императрица внезапно применила силу, было очевидно, что она что-то услышала.
Чжугэ Янь, Хао Пин, Сан Хай Сутра… Разум Ан Зайхая соединил этих троих в одну линию.
Это были наиболее важные фигуры среди сил, защищавших от вдовствующей императрицы. Эти люди умирали один за другим, и теперь единственным человеком при императорском дворе, которого можно было считать лидером сил, защищавших от вдовствующей императрицы, был Чэнь Зайян.
Это дело не имело абсолютно никакого отношения к вдовствующей императрице.
Чэнь Шаобай теперь был внутренним чиновником охраны парчового дворца. Если он делал ход… все объяснялось понятно.
Именно вдовствующая императрица приказала Чэнь Шаобаю кого-то убить, а Чэнь Шаобай был одним из лакеев вдовствующей императрицы.
Цзэн внезапно почувствовал тошноту. Он не мог не опустить голову, чтобы посмотреть на подошвы своих ног.
На подошвах было много пыли, но собачьего дерьма не было.
Собачье дерьмо больше не было в подошвах его ботинок. В его сердце это собачье дерьмо звали Чэнь Шаобай.
Вся ночь прошла без единого слова. Возможно, это было потому, что ни у кого из испытуемых не было времени или мотивации, чтобы убить Писание Санг Хай. К полудню следующего дня, наконец, всех отпустили.
Однако экзамен по боевым искусствам, который должен был состояться, можно было только отсрочить.
Никто не знал, когда это произойдет, но когда они ушли, сердце каждого наполнилось густой тенью.
Zaixin был в плохом настроении, очень плохом настроении.
Когда он вышел из ворот Академии боевых искусств, он увидел Сан Роу в белом.
Стоя там, она выглядела как жалкий Гесан Мэй Дуо.
Жители западных регионов называли Гесан Мэй Дуо «благословенным цветком», но как в этот момент Сан Роу мог быть таким счастливым?
«Ты ищешь меня?»
Цзэн подошел и спросил.
Сан Роу кивнул. «»Я ищу тебя.»»
«»Что это такое?»»
«Отомсти за меня!»
Цзэн был ошеломлен на мгновение. Он внимательно посмотрел на молодую девушку перед ним, которая скрипела зубами, когда говорила эти слова.
«»Почему?»»
— спросил Анжу.
Выражение лица Сан Роу рухнуло, слезы текли по ее лицу. «Потому что… я не знаю, кому еще можно доверять».
Мой отец ученый, а моя мать не может совершенствоваться. Единственный, кто может отомстить за дедушку, это я.
Но я знал, что, возможно, не смогу сделать это сам, что меня могут заставить замолчать, прежде чем я найду врага.
Я знаю, что неразумно навязывать тебе свою ненависть, но я ничего не могу с собой поделать.
«Я ищу вас, потому что в тот день вы осмелились избить сына помощника министра Дина на глазах у стольких людей. Я давно хотел ударить его, но не решался».
«»Спасибо.»»
Она вдруг опустилась на колени и поклонилась, не дожидаясь реакции. «Если ты сможешь отомстить за моего деда, я обещаю тебе все, что ты захочешь, даже если для этого придется стать твоим рабом».
Ан Цзэн внезапно понял, на самом деле, взгляд Сан Роу на правильное и неправильное также был установлен Сан Хайцзин, поэтому она была очень хорошей девочкой до мозга костей.
В тот день она стояла перед спором и спорила только из-за Дина Ниндуна, а не из-за Дина Тайчуня.
У такой девушки не должно быть друзей. Возможно, Дин Ниндон был единственным.
Большую часть времени большинство людей на самом деле помогали своим родственникам, а не выручали их, поэтому никому не разрешалось смотреть на Сан Роу свысока.
«Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам найти виновного, но лучше мне заняться этим вопросом лично».
Многие говорили, что женщины не должны убивать, у них не должно быть крови на руках.
Однако каждая девушка, желающая поступить в Академию боевых искусств, на самом деле не хотела проигрывать мужчине.
«Быть счастливым — не мужское дело. Я помогу тебе найти его, ты можешь убить его».
Ан Чжань обернулся и сказал: «Неси вино и низкий поклон перед могилой своего деда, это месть».
Когда он вернулся в секту, единственным человеком, которого он смог найти, был евнух.
В то время Ань Чэнли следовал за герцогом Яном, Му Чанъяном. Му Чанъянь всегда был с вдовствующей императрицей.
Так что, если бы Чэнь Шаобай не был рядом с вдовствующей императрицей, когда умер Сан Хай, Ань Чэнли знал бы об этом.
В тот же день Ань Цзуй прибыл к Небесному Храму и послал кого-то передать сообщение Ань Чэнли.
Он дал имперской армии серебряный билет, прежде чем они согласились. Это была одна из самых ненавистных вещей на войне, но были времена, когда у него не было другого выбора, кроме как сделать это.
Неожиданно Ань Чэнли вскоре вышел из дворца, притворившись, что не знает, что происходит, и пошел прямо вперед. Ан Шан знал, что он избегает своих глаз и ушей.
Они вдвоем покинули Empyrean Terminus Palace один за другим. Чэнли ждал в маленьком лесу, чтобы успокоиться.
«Мастер Ан.»
Когда Ан Чэнли увидел Ан Зайдао, он сложил руки и сказал: «Я знаю, почему ты ищешь меня. Вы хотите спросить, кого не было в это время?»
Сюань был ошеломлен на мгновение. Он подумал про себя, что человек, который мог стать имперским евнухом в возрасте семнадцати или восемнадцати лет, действительно был необыкновенным.
«Можете ли вы назвать мне причину?»
«Насколько мне известно, вы не имеете никакого отношения к президенту Сангу».
Ан Чжан ответил: «Внучка директора Ана, Сан Роу, попросила меня провести расследование».
«Значит, между мужчиной и женщиной».
Ан Чэнли покачал головой и вздохнул: «Я не понимаю, но многие люди говорят, что от этих отношений труднее всего отказаться.
Раз все так говорят, то должна быть какая-то причина.
«Вы ничего от меня не скрывали, и я буду честен с вами… В то время никто из людей со стороны Императора и Вдовствующей Императрицы не покинул зал».
Ан Чжань нахмурился. — «Ни одного?»
«»…» — сказала вдовствующая императрица.
Ан Чэнли махнул рукой: «Возможно, вы не верите в мою память или мои наблюдения, но я хочу, чтобы вы помнили одну вещь. Ты пришел, чтобы найти меня, и я сказал тебе, что если ты сомневаешься во мне, то зачем ты пришел, чтобы найти меня?»
Рядом с вдовствующей императрицей стояло двенадцать телохранителей, все они присутствовали.
Имперская гвардия, которую возглавляла императорская гвардия, также присутствовала.
«Но, конечно же, рядом с вдовствующей императрицей есть охранники, которые не показываются, я этого не знаю».
Ан Зайюэ сцепил руки. «Спасибо, евнух».
Он передал драгоценный камень. Он стоил десять тысяч золотых.
Ан Чэнли посмотрел на драгоценный камень и покачал головой. «Эта вещь не имеет для меня никакого значения».
На этот драгоценный камень было действительно приятно смотреть. Это тоже стоило больших денег. Если бы это было в руках простых людей, то даже дочери желтых цветов смогли бы купить их десятками, а то и сотнями.
Но для меня, как бы ни был хорош драгоценный камень, ты можешь купить мне курицу – ба?
«Очевидно, я не могу, так что… не присылайте мне больше ничего в будущем. У меня больше нет курицы, поэтому я не хочу терять свою жизнь».
