По мере того как дни превращались в недели, в то время как я обнаружил, что мои навыки дуэли улучшаются не по дням, а по часам, я не добился успеха в окклюменции. Я быстро приходил к выводу, что просто очистить свой разум не сработает.
Однажды вечером, в октябре, я развалился на своей кровати, медленно поглаживая полосатый мех Афины, пытаясь очистить свой разум.
Сначала я думал, что лучше всего медитировать в позе лотоса, но после первого месяца безуспешных попыток я решил найти более естественную позу. В противном случае я бы в конечном итоге напряг мышцы.
Пока я лежал там, слушая удовлетворенное мурлыканье Афины, мой разум начал медленно дрейфовать, когда на поверхность начало всплывать одно из моих самых старых и любимых воспоминаний.
Большинство людей предположили бы, что реинкарнированный человек с воспоминаниями из своей предыдущей жизни родится полностью осознанным. Это был не мой опыт. Я не знаю почему, так как я не эксперт по реинкарнации.
Мои самые ранние, самые ясные воспоминания начались, когда мне было от одного до двух лет. Иногда у меня возникают вспышки прежних времен, но они больше похожи на чувства и ощущения, не имеющие реальной сущности. Как полузабытый сон, в котором ты помнишь, что ты чувствовал во сне, но не то, что произошло. Я думаю, что это может быть как-то связано с тем, что мозг младенца недостаточно развит, чтобы поддерживать функционирующее сознание, но я не могу сказать наверняка.
Когда я плыла в море своих самых дорогих воспоминаний, меня охватило чувство безопасности и покоя. Внезапно я почувствовал, как что-то внутри меня изменилось, это было трудно описать, это было похоже на то, что я открыл новую мышцу, и, активировав ее, я почувствовал, как из глубин моего разума вырвалась полоса энергии и окутала мою голову защитным коконом.
Открыв глаза от любопытства, я наполовину ожидал увидеть какой-нибудь визуальный намек на магию, окружающую мою голову. К сожалению, в ту секунду, когда я открыл глаза, я потерял то душевное состояние, в котором находился, и магия исчезла.
«Обвисшие штаны Мерлина!» Я раздраженно выругался.
Афина недовольно повернула голову и толкнула мою руку, желая, чтобы я продолжил гладить ее.
«Извини,- извинился я, -я почти понял, я уверен в этом»
Удовлетворенное мурлыканье Афины возобновилось после того, как я снова начал ее гладить. Я закрыл глаза, полный решимости найти то психическое состояние, которое я обнаружил ранее. Однако чем больше я пытался обрести ту ясность ума, которая была у меня раньше, тем дальше она ускользала. Наконец, мне это надоело, и я решил, что слишком расстроен, чтобы продолжать эту ночь.
В течение следующих двух недель я добивался успеха еще несколько раз, однако поддержание правильного психического состояния оказалось чрезвычайно трудным делом. Любое отвлечение заставляло меня немедленно терять его, это было похоже на решение сложной математической задачи, разговор и одновременное написание чего-то.
Однажды вечером в конце октября я пытался достичь правильного состояния, и впервые, когда я открыл глаза, ощущение не исчезло. Скрывая свое волнение, я медленно повернула голову к обычно пустому на вид глиняному горшку на моем комоде.
Когда я впервые увидел бородатый гриб, я был немного удивлен, что он действительно там был. Я не собираюсь лгать, часть меня думала, что мадам Юэ быстро вытащила одну и продала мне пустой горшок. Его голова была темно-красной, и у него были мясистые глаза, которые были очень далеко друг от друга, и у него была тонкая седоватая борода, покрывающая остальную часть его лица.
На лице Бородатого Гриба отразилась паника. Я почувствовал, как невидимые усики коснулись щита окклюменции, который я поднял. Глупый гриб пытался отредактировать мою мысль, чтобы притвориться, что ее не существует
Танцуя маленькую победную джигу, я похвастался: «Не сегодня, сегодня я победил тебя». Указав пальцем на гриб, я продолжил: «Больше у тебя не будет доступа к разуму великого Александра Фоули, потому что я победил тебя в состязании воли».
Очевидно, Вселенная почувствовала, что я становлюсь наглым и нуждаюсь в пощечине, потому что я споткнулся об одну из игрушек Афины для жевания и рухнул на пол.
«Мерлин лысеет!» Я крикнул
От удара концентрация ослабла, щит соскользнул, и бородатый гриб последовал его примеру. Я мог бы поклясться, что перед тем, как гриб исчез, он бросил на меня самодовольный взгляд.
На мгновение я разрывался между желанием швырнуть что-нибудь в гриб за его самодовольный вид или наказать Афину. В итоге я выбрал последнее.
«Афина, ты же знаешь, что не должна оставлять свои игрушки без присмотра», — пожаловалась я.
Афина бросила заинтересованный взгляд на игрушку в моей руке, прежде чем начала приводить себя в порядок, совершенно не извиняясь.
Когда я откинулась на кровать, я была немного разочарована, но все равно была счастлива. Я добился прогресса; мне не только стало легче входить в правильное ментальное состояние, я, наконец, смог поддерживать щит с открытыми глазами. Теперь мне просто нужна была практика. Моей первой целью было всегда поддерживать щит.
И это было только начало, до того, как я попытался пройти испытание. Я планировал освоить его в полной мере. Это означало, что мои щиты не только должны были быть безошибочными, но мне также нужно было научиться создавать фальшивые воспоминания, чтобы обмануть кого-то.
В конце концов, настоящий мастер окклюменции смог бы обмануть кого-то, используя легилименцию, чтобы заставить поверить во что-то, что не соответствует действительности. Я полагаю, что профессор Снейп должен быть на этом уровне, поскольку ему пришлось успешно обмануть Волдеморта, заставив его думать, что он был верным последователем.
Если бы он подошел к Волдеморту с поднятым щитом, я бы предположил, что Волдеморт был бы подозрителен. Нет, я держу пари, что он настолько искусен, что позволил Волдеморту пробить его защиту без какого-либо сопротивления и обнаружить поддельные созданные воспоминания и мысли, которые заставили Волдеморта поверить, что Снейп все еще был его верным слугой.
К счастью, книги, которые у меня были на эту тему, на самом деле подробно рассказывали о том, как это сделать. Но они предупредили, что для этого требуется еще больше умственной стойкости, чем для поддержания щита. Поддержка щита была бы легкой частью; истинной проблемой было бы создание поддельных воспоминаний и мыслей, что требует умственной ловкости и гибкости, которым трудно научиться.
Те немногие, кто достаточно опытен и предан своему делу, чтобы научиться окклюменции, часто не могут продвинуться дальше ментального щита и довольствуются просто защитой своего разума от нежелательных вторжений.
У меня уже были будущие цели, которые я хотел достичь с помощью окклюменции. Я хотел иметь возможность стоять в одной комнате с Бородатым Грибом, не понимая, что я могу его видеть, заставляя его думать, что он успешно изменяет мои мысли и воспоминания.
В течение следующих дней я обнаружил, что мне легче войти в правильное психическое состояние. Казалось, чем чаще я находил правильное психическое состояние, тем легче становилось его снова находить, и я смог раздвинуть границы своей способности поддерживать щит.
Я предполагаю, что вся эта практика помогла бы с другими продвинутыми заклинаниями—некоторые из более сложных заклинаний требовали определенных мыслей или чувств, чтобы быть успешными. Например, заклинание патронуса нуждалось в ощущении чрезвычайного счастья, получаемого из памяти, а некоторые темные магии, такие как непростительные проклятия, требовали искреннего желания причинить боль. Похоже, один из ключей к тому, чтобы быть опытным волшебником, — это способность заставлять свои желания исполняться по команде. Хотя это может показаться легким, это требует развития умственной ловкости, достигаемой только упорным трудом.
В течение следующих нескольких недель, как только я смог поддерживать свой щит в течение часа или около того, я решил, что хочу проверить его против волшебника. Сначала я обдумывал идею использовать его против профессора Дамблдора, но в конце концов решил пойти с профессором Снейпом.
Кроме того, в этом году я не раз чувствовала на себе проницательный взгляд профессора Снейпа. У меня было тайное подозрение, что я привлек его внимание во время прошлогоднего приключения, и я полагал, что он использовал легилименцию, чтобы посмотреть, не замышлял ли я чего-нибудь.
Сначала я возразил, отказываясь встречаться с ним взглядом, хотя держу пари, что он мастер окклюменции. Судя по описанию в пятой книге, я готов поспорить, что он не был так искусен в использовании версии легилименции без палочки. Ему пришлось использовать свою палочку, чтобы проникнуть в разум Гарри, в то время как Дамблдор и Волдеморт были настолько искусны, что им даже не нужна была палочка.
Теперь я дошла до того, что хотела проверить свой щит против его темного взгляда. Заняв место рядом с Анной на зельеварении, я с нетерпением ждал нашей предстоящей ментальной конфронтации.
Профессор Снейп начал урок тем же серьезным тоном, каким всегда говорил. «Сегодня мы будем варить огнезащитные зелья». Указав на доску в передней части комнаты, профессор Снейп продолжил: «Это довольно полезное зелье. После употребления зелье делает человека невосприимчивым к огню до тех пор, пока эффект не пройдет.»
Сидя за нашим столом, Роджер Дэвис нетерпеливо вмешался, не задумываясь: «Это потрясающе, держу пари, укротители драконов все время используют это зелье». Голос Роджера оборвался, он понял, что совершил ошибку.
Джессика, Анна и я все бессознательно отодвинулись от Роджера, не желая быть рядом с неизбежным ответом профессора Снейпа.
«10 баллов от Равенкло за выступление вне очереди и 20 за чистую глупость». — ледяным тоном заметил профессор Снейп. «Мистер Дэвис, вы также передадите пятнадцать дюймов пергамента о магических свойствах драконьего огня и о том, почему было бы верхом глупости противостоять дракону, полагая, что простое зелье защиты от огня защитит вас».
Крутя нож в последний раз, профессор Снейп злобно добавил: «Я ожидаю такого мышления от гриффиндорцев или хаффлпаффцев, но не от Равенкло. Интересно, не ошиблась ли с тобой сортировочная шляпа».
Лицо Роджера густо покраснело от смущения. В Равенкло одно из самых эффективных оскорблений-это когда тебе говорят, что ты глупее, чем ученики в других домах. Это не логичное оскорбление, так как во всех домах много талантливых волшебников, но Равенкло определенно были волшебными ботаниками Хогвартса. Таким образом, мы считали себя умнее остальных домов.
По мере продолжения урока мне становилось все труднее поддерживать свой щит и концентрироваться на зелье. К сожалению, я был почти уверен, что профессор Снейп не регулярно применял легилименцию против студентов.
Я не верю, что он достаточно заботится о том, что происходит в умах всех его учеников, чтобы последовательно использовать ментальные искусства. Я предполагаю, что он использует его только тогда, когда сталкивается с какими-то махинациями и хочет докопаться до сути происходящего. Мне придется заинтересовать его настолько, чтобы он начал использовать легилименцию.
После минутного размышления у меня в голове появилась идея. Я взглянула на Роджера, который, казалось, был на пути к успешному приготовлению зелья. Часть меня чувствовала себя ужасно, редко у Роджера что-то шло хорошо в медицине, как будто он был проклят.
Несмотря на это, другая часть меня подавила ту часть меня, которая чувствовала себя плохо, я успокоила свое сознание, решив помочь Роджеру с его эссе.
Одним из ключевых ингредиентов для этого зелья была кровь саламандры. Не раз профессор Снейп предупреждал класс, что кровь саламандры чрезвычайно летуча, и не добавлял в зелье больше пяти капель.
Пот стекал со лба Роджера, когда он осторожно добавлял капли саламандры в зелье. Зная, что это не займет много времени, чтобы отвлечь его, я небрежно спросил: «Привет, Роджер. Каковы наши шансы против Гриффиндора в предстоящем матче по квиддичу?»
С тех пор как Роджер попал в команду в этом году, квиддич был его любимой темой, и он любил говорить об этом.
Повернувшись ко мне с ухмылкой на лице, он похвастался: «Я думаю, что наши шансы довольно высоки, мы собрали одну из лучших команд в этом году».
Не отрывая лавандовых глаз от своего зелья, Анна снисходительно фыркнула с другого конца стола.
Когда Роджер надулся от возмущения, мои глаза выпучились от шока, когда я увидел, что Роджер уронил весь свой стакан с кровью саламандры в зелье. Я был так удивлен, что чуть не выронил свой окклюменционный щит.
Я ожидал, что Роджер добавит несколько капель больше, чем необходимо, а не выльет весь свой запас в зелье. Что он вообще делал с таким количеством крови саламандры?
На мгновение показалось, что зелье никак не отреагирует, но затем оно начало сердито кипеть и испускать ледяной синий пар из пламени, который охладил воздух.
Через несколько мгновений зелье вскипело над крышкой котла, выплеснув свое содержимое вниз, и оно немедленно разрушило одну из ножек, стабилизирующих котел. В результате он опрокинулся и вылил свое содержимое на стол и на пол.
Мгновение спустя профессор Снейп появился из ниоткуда за нашим столом, взмахнув палочкой в сторону остатков зелий. То, что осталось от зелья, исчезло, оставив профессора Снейпа свирепо смотреть на Роджера.
Я был немного удивлен тем, как плохо это могло закончиться. К счастью, профессор Снейп наблюдает за всеми, как ястреб. После этого опыта у меня такое чувство, что он уделяет Роджеру еще больше внимания.
У профессора Снейпа на лбу вздулась толстая пульсирующая вена, когда он перевел яростный взгляд с Роджера на обгоревшие остатки своего котла. «Что, черт возьми, ты делал, добавляя столько крови саламандры в зелье?» Он залаял.
«Я… Я отвлекся, — пробормотал Роджер.
Зная, что это был мой намек, чтобы Снейп знал, что они затевают какие-то махинации, я надела свой лучший вид «Я-что-то-сделала», но-ты-не-можешь-это доказать. Я перенял это выражение у Фреда и Джорджа. Они овладели искусством дразнить кого-то, не говоря ни слова.
Когда профессор Снейп перевел свой раздраженный взгляд на остальных из нас. Когда его темные глаза поймали мое выражение, он на мгновение остановился, прежде чем рявкнул: «Мистер Дэвис, задержание. Увидимся в моем кабинете после ужина».
Я постарался не поморщиться от сочувствия. Я не хотел, чтобы зелье стало настолько плохим.
«Возвращайтесь на свои места», — прорычал он, — «Все, кроме мистера Дэвиса, все равно должны будут сдать зелье».
Когда все вернулись к своим котлам, я почувствовал взгляд профессора Снейпа на своем затылке. И действительно, несколько минут спустя я почувствовал мысленное прикосновение к своему щиту. Он был слабее, чем психические усики Бородатого Гриба. Повернув голову, мои серые глаза встретились с его, казалось бы, черными глазами, и я почувствовала, как давление немного усилилось, но он не смог пробиться сквозь мои щиты.
Ха, возьми этого профессора Снейпа, не копайся в моих мыслях и воспоминаниях всякий раз, когда у тебя появляется настроение. Когда я почувствовал, что давление немного возросло, я мысленно бросил малину профессору и вернулся к своей работе.
На протяжении всего остального класса наша умственная борьба продолжалась. Иногда это было прямое нападение, а иногда профессор Снейп пытался проскользнуть сквозь него. К концу урока по моему лицу струился пот, и я был морально истощен.
У меня разболелась голова, и больше всего на свете мне хотелось отключиться. Когда я сдал свое зелье, профессор Снейп бросил один взгляд на мое зелье, которое было немного не по цвету, и усмехнулся: «Твое зелье едва сносно. Интересно, тебя что-то отвлекало? Будет интересно посмотреть, как вы справитесь с большим количеством отвлекающих факторов в будущем».
Его замечание вызвало всевозможные психические тревоги. Конечно, он не имел в виду, что будет делать это на каждом занятии, которое я проводил с ним. Когда я увидела радостный, мстительный взгляд в его глазах, мое сердце упало, это именно то, что он намеревался сделать. Я должен был проверить свой щит против Дамблдора, по крайней мере, он не держит зла.
К счастью, зельеварение было последним занятием в тот день.. Слишком усталый для ужина, я вернулся в свою комнату и отключился. Моей последней мыслью перед забвением было то, что, по крайней мере, я научусь держать щит окклюменции, когда меня будут мысленно атаковать
