Пальцы Чу Миншеня скользнули в свободные ремни на плече Чу Цзяо, медленно потянув его вниз.
На чисто-белой мягкой груди чрезвычайно бросались в глаза две ярко-красные точки. Словно вдруг соприкоснувшись с холодным воздухом из кондиционера, две мягкие красные точки постепенно оживились, превратившись в два красных граната, украшающих белоснежную гору.
Чу Миншень опустил голову.
И нежно пососала с одной стороны.
«Ан…» Чу Цзяо, внезапно пососавшая ягодицы, не могла не застонать.
Чу Миншень использовал свой толстый кончик языка, чтобы стратегически щелкнуть правой жемчужиной Чу Цзяо. В то же время он поднял другую руку, чтобы погладить левую грудь Чу Цзяо.
Он использовал большой и указательный пальцы, чтобы ущипнуть левый выступ девушки, раскатывая его, растирая и время от времени вытягивая маленький выступ, чтобы сформировать разные формы, провоцируя непрекращающиеся стоны Чу Цзяо.
Пятнадцатилетняя девочка была похожа на незрелый плод. Он еще не полностью созрел, источая горьковато-сладкий вкус.
— Ааа… Умм… Второй дядя… Второй дядя…..
Чу Цзяо почувствовала огромное удовольствие от того, что Чу Миншен лизала ее, и не могла не застонать.
Правый сосок постепенно покраснел между зубами мужчины, в то время как левый сосок получил холодный прием.
«Ах, та сторона, та сторона тоже этого хочет~ дядя~ а~»
Чу Цзяо протянула руки и подтолкнула Чу Миншэнь к другой своей груди.
Легкий смешок вырвался из горла Чу Миншеня.
Какая избалованная маленькая Цзяо Цзяо не может вынести даже небольшого пренебрежения.
Он согласился с ее желанием и приоткрыл губы, приблизив их к ее груди и взяв в рот правый молочный бутон Чу Цзяо. Он использовал свои зубы, чтобы осторожно растереть маленькую жемчужину, лизать, сосать и грызть ее.
«Ааа.. Да… Так хорошо… Ах, второй дядя, Цзяо Цзяо чувствует себя так хорошо…»
Когда две маленькие жемчужины стали чрезвычайно красными от непрерывных мучений, Чу Миньшэнь двинул языком дальше вниз, его руки поглаживали тонкую тонкую талию Чу Цзяо, пока не достигли мягкого куска треугольной ткани.
Он выглядел так, словно только что открыл сундук с сокровищами. Он мягко и осторожно потянул кусок ткани вниз, пока внутренность сокровища постепенно открывалась перед его глазами.
Нижняя часть тела девушки была такой же, как и другие ее части тела. Оно было белым, как снег, гладким и чистым. А между ног таился потайной овраг, который постепенно открывался, обнажая свою таинственную завесу.
«Уу~ Дядя, не смотри~ Это так неловко~»
Чу Цзяо чувствовала обжигающий горячий взгляд Чу Миншеня. Он как будто видел ее насквозь. Она застенчиво протянула руку вниз, желая прикрыть свои интимные места, но была поймана большой рукой Чу Миншеня.
«Цзяо Цзяо, будь добр… пусть дядя проверит это твое место…. осторожно……»
В этот момент Чу Миншэнь почувствовал себя путешественником, который долго шел по пустыне и очень хотел пить. Он срочно искал оазис и хотел вымокнуть в озере, сделав большой приятный глоток сладкого дождя.
И его оазис был прямо перед его глазами.
Так он и сделал, как хотел.
Он уткнулся в голову и втянул в нос уникальный запах, принадлежавший девушке. Это было отчетливо, богато и очень увлекательно. У него всегда была сильная терпимость к алкоголю, но теперь он обнаружил, что слегка навеселе, чего раньше не достигал ни один алкоголь.
Он высунул кончик языка и осторожно коснулся передней тычинки цветка.
Чувствуя, как нежное тело под ним слегка дрожит, он двинул большими руками к двум мягким ягодицам и с некоторой силой притянул тело ближе к себе.
Он больше не будет сдерживать свое желание. Его толстый язык был похож на проворную рыбу, просверливающую перекрывающиеся слои лепестков, прочерчивающие слои складок и прямо атакующие сердцевину цветка.
«Ах….хм..ммм…второй дядя…. Второй дядя… не надо… ммм… ха…
В данный момент Чу Цзяо был дезориентирован. Она была полностью покорена языком Чу Миншеня. Приятный трепет был единственным, что наполняло ее разум.
Большой язык Чу Миншеня яростно крутился вокруг тычинки, втягивая аромат, когда внезапно он почувствовал постепенную влажность, исходящую от цветка сердца, его зрачки сразу же немного просветлели.
«Цзяо Цзяо… ты просачиваешься…».
Он временно покинул этот оазис и хрипло сказал человеку с затуманенными глазами под ним, прежде чем снова зарыться головой.
