— Цзюнь Е… — тихо пробормотала Мяо Сяо Мяо.
Слёзы тут же заполнили её прекрасные глаза.
У неё сложилась привычка кричать это имя каждый раз, когда она счастлива, опечалена или даже смущена. Казалось, будто выкрикивая это имя, она может моментально успокоиться и отпустить все свои переживания.
Но в этот момент этот фокус вдруг потерял свой прежний эффект. На её сердце стало ещё тяжелее!
Ночь стояла глубокая, а от полной луны уже начал исчезать маленький кусочек.
Сяо Мяо всё ещё стояла перед окном без малейшего движения.
«Если это комната Цзюня Мосе, то где же он сейчас? Неужели он живёт в комнате одной из сестёр?», — Сяо Мяо вдруг удивилась, что от такой мысли на её сердце появился кислый привкус ревности.
«Он — это Мо Цзюнь Е… Он — Цзюнь Е… почему? Почему так?!»
Сяо Мяо горько всхлипывала… Она даже не заметила, что в тот момент, когда она подумала о Мэй Сюэ Янь, Гуан Куинхан и других прекрасных сёстрах, а точнее об их лицемерном отношении к ней, в комнату внезапно ворвался ветерок, наполненный ощущением лживости и фальши… Сяо Мяо подсознательно повернула свой взгляд в направлении дуновения ветра.
Комната Цзюня Мосе, естественно, была лучшей из всех существующих во дворце, а также самой просторной. Отсюда открывался вид практически на весь лес Тянь Фа… Вдруг зрачки Сяо Мяо расширились до своего предела: вдали, посреди леса, неспешно двигалась белая тень, трепеща в воздухе. Она парила медленно и изящно, постепенно поднимаясь к бескрайнему ночному небу!
Цзюнь Мосе!
Что он собирается делать?
Мяо Сяо Мяо внимательно наблюдала за ним.
Цзюнь Мосе был подавлен, он никогда не испытывал такое смущение ни в одной из жизней. Поэтому после ужина он решил по-тихому сбежать.
Молодой мастер Цзюнь в одиночку отправился в лес, выбрал большое дерево и запрыгнул на него.
Он лёг на одну из его веток, закинул руки за голову и закрыл глаза.
Он сохранил эту привычку расслабляться ещё с прошлой жизни, и это всегда срабатывало. Но сегодня ночью любимая фишка вдруг дала сбой — спокойствие не находило его сердце. Спустя некоторое время в тишине Мосе пришел в ещё большее расстройство.
Беспомощно открыв глаза и посмотрев на нежный лунный свет, Цзюнь Мосе горько улыбнулся и сказал: — Ну, привет… Где бы я тебя не увидел, в каком из миров я не был, ты всегда остаешься такой же спокойной и безмятежной… Даже если весь мир погрязнет в хаосе, ты ни капельки не изменишься…
Знает ли луна, что такое печаль?
Лунный свет все еще тихонько светил на него.
Такой же холодный, такой же спокойный.
Глядя на луну, Цзюнь Мосе глубоко вздохнул и внезапно замолчал.
Он вдруг вспомнил слова, которые он только что машинально произнёс.
Будто сквозь сон, Мосе кое-что осознал.
Такое прозрение в мгновение ока заставило его внезапно перейти от крайнего расстройства к запредельному спокойствию! Это равносильно переходу от чрезвычайно хаотичного состояния к полной статике! От одного предела к другому — совершенно противоположному!
Бешеный контраст!
И весь процесс преобразования занял меньше секунды!
Такой переход от хаоса к полному спокойствию помог Цзюню Мосе практически уразуметь само совершенство!
Казалось, будто где-то в сердце разбилось вдребезги огромное зеркало!
Никаких препятствий!
Душа молодого мастера словно взлетела в ночное небо, странствуя по его безбрежным просторам!
Прорыв!
Ещё один прорыв в совершенствовании, ещё один прорыв в башне Хунцзюнь, внезапно наступили в тот момент, когда Цзюнь Мосе находился в самом удручённом состоянии!
Всё тело молодого мастера в мгновение ока спокойно воспарило над землей, и он не смог сдержать свой протяжный крик.
Увязнув в таком непостижимом душевном состоянии, Цзюнь Мосе осознал многое! Другими словами, огромное количество истин тотчас ворвались в его сердце!
Постигнув жизнь, твоё сердце открывает небо и землю!
«Я нахожусь между небом и землёй, а небо и земля живут в моём сердце! Земля и небо подобны моему сердцу! Моё сердце подобно небу и земле! Всё сущее, все границы неба и земли находятся в сердце и не выходят за его пределы! Одно движение может создать ураган, одно движение может уничтожить всё сущее! Моё сердце — это небо и земля, а моё тело — это всё сущее! Пусть горы и неподвижны, но если я сделаю движение — они могут тут же рухнуть! Небеса и земля вечны, но когда я умру, они исчезнут вместе со мной! Крайняя мягкость есть чрезвычайная жёсткость! Что такое жёсткость? Что такое мягкость? Если я называю жёсткость жёсткостью, а мягкость — мягкостью! Длинные реки заставляют меня через них перебираться! Мирное время наступит при моей власти! Кто же тут герой? Я!»
Тело Цзюня Мосе продолжало медленно парить в изначальной позе, а его руки всё ещё оставались закинутыми за голову. И в таком виде Мосе, не спеша, поднимался высоко над лесом, двигаясь всё выше и выше!
Внезапно смятение и хаос на сердце Мосе рассеялись, оставив лишь чистейшую пустоту, а обиталище души наполнилось неистощимым просвещением. Молодой мастер парил посреди этого бескрайнего неба, раскинув руки и ноги, словно он находился на земле. И не было никаких ограничений в его движениях.
Действительно, никаких ограничений!
— Ха-ха-ха! — Цзюнь Мосе с восторгом рассмеялся во всю глотку. Казалось, будто обычный человек обрёл бессмертие и со скоростью ракеты поднимался в бескрайнюю небесную высь!
Его одежда развевалась на ветру, а тело уже вышло за пределы облаков!
«Тысяча миль над землёй, и только я один парю так высоко! Взираю на реки и горы, презираю все живые существа!»
Верно, это был ещё один прорыв — полномасштабный прорыв! Мало того, что прорыв произошёл одновременно в самосовершенствовании и башне Хунцзюнь, та еще и сам Мосе углубил свои познания в практике боевых искусств!
Обычно Цзюнь Мосе одним своим ударом нацеливается на убийство своего противника. Это, конечно же, самый эффективный и самый верный способ атаки, да и наиболее совершенной защитой является нападение!
Однако жёсткость легко переломить. В такой стратегии всегда есть недостаток: ведь если противнику удается сдержать первую атаку, то у тебя есть лишь одна дорога — бегство. Ты не сможешь повторить свой удар дважды.
Ведь у тебя уже не хватит сил для этого!
Атака, безусловно, является идеальной защитой, но как только она терпит неудачу, в этом идеальном появляется изъян!
Именно такая модель сильной атаки и слабой защиты всегда являлась самым уязвимым местом Цзюня Мосе. Молодой мастер сам прекрасно это понимал и постоянно размышлял о совершенствовании. Однако ничего не менялось.
Кредо «Лучшая защита — это нападение» глубоко укоренилось в его разуме!
Мосе поступал так и в прошлой жизни, к тому же такое кредо идеально подходило под все его тактики ведения боя. Так как же можно просто взять и изменить привычный образ действий?
Но на этот раз под чарующим, нежным лунным светом Цзюнь Мосе наконец прозрел!
Жёсткость и мягкость — на самом деле единое целое! Совершенное слияние!
Мягкость — это такая же сила, как и жёсткость. Так что мягкость, по сути, и есть жёсткость, а жёсткость есть мягкость!
Это чем-то схоже с идеей инь — ян, но тут есть свои отличия. Инь-ян происходит из высших начал, основная его идея заключается в использовании мягкости для преодоления жёсткости: использование одной силы для одоления другой. Но то, что уразумел Цзюнь Мосе, является неделимым целым!
В этот момент Цзюнь Мосе забыл обо всём на свете, забыл, где он находится, забыл всё сущее на земле. Он только чувствовал безграничную радость, и ему хотелось поскорее применить на практике только что приобретённые навыки!
Цзюнь Мосе принял положение стоя, медленно и мягко поднял руки, а затем внезапно развел их в разные стороны, создавая между ними некоторую вибрацию.
Если бы мастер Суань увидел эту картину, он бы не поверил своим глазам, подумав, что Цзюнь Мосе использует магию. Ведь происходящее шло вразрез с законами природы.
Потому что в глазах других, молодой мастер просто поднимал руки, но в следующий момент он словно превращался в тысячерукую и тысячеокую бодисатву Гуан-инь! Все его движения были мягкими, никто бы даже не подумал, что он применяет хоть какую-то силу! Но на самом деле каждое колыхание и вибрация были нереально мощными!
Все движения и потряхивания тела Мосе были отчётливо видны, однако после них оставалась некая призрачная тень, которая повторяла те же самые движения. Все эти тени словно и не собирались рассеиваться.
Чем быстрее двигался Мосе, тем плотнее заполнялось воздушное пространство этими остаточными тенями, постепенно накрывая его сплошняком!
Поначалу это охватывало область едва ли в метр, но затем границы постепенно увеличивались, сначала на десятки, затем сотни, тысячи метров. И в конце концов весь небосвод заполонили тучи из теней молодого мастера!
И ни одна из теней не рассеивалась!
Ну и магия!
