«Стоило мне только тебя похвалить, как ты уже собираешься сворачивать лавочку? Думаешь, мне часто выпадает такой шанс? А ты решил взять и разом все порушить? Нет, ну это просто возмутительно!»
Такое не под силу вынести даже человеку, не то что мечу!
Меч пришёл в дикое бешенство — он больше не получал природную одухотворённую Ци, и бешено бросился высасывать жизненные силы Ли Бовеня, вместе с его душевной энергией!
«Да пошёл ты! Ты разрушил мои планы, а я разрушу твою душу!»
Ли Бовень понял, в чем подвох. Он был крайне потрясён, и долго не думая, громко закричал: — Распад…
В его голове была только одна мысль: он должен уберечь своё астральное тело, а потом переродиться и отомстить…
Но в следующее мгновение, он с грустью обнаружил, что его собственное тело больше не слушалось его! А зловещий меч опустился до места расположения даньтяня, и уже спокойненько поглощал его астральное тело, жадно высасывая его жизненные силы и душевную квинтэссенцию.
Астральное тело или, по-другому, «святой младенец» — это удивительное существо, которому вряд ли что-то может навредить, однако этот зловредный меч смог пронзить его… и ему некуда было деться!
У Ли Бовеня была возможность спасти своего святого младенца, посредством самоликвидации, однако он не смог воспользоваться ею.
Теперь же, когда он решился на это, этой возможности у него уже не было. Всё выглядело очень таинственно и непонятно!
Однако, на самом деле, причина была очень проста — после того, как меч вобрал в себя такое огромное количество природной одухотворённой Ци, его силы резко увеличились, и сейчас он был даже сильнее Ли Бовеня!
К тому же вся эта Ци уже была преобразована Ли Бовенем в чистую и однородную энергию, которая по своим свойствам почти полностью совпадала с простейшей элементарной Ци, которой обладал меч. Сейчас же Ли Бовень был полностью «обесточен», он даже был не в состоянии шевельнуться. Меч не оставил ему сил, чтобы сделать хоть шаг!
Поэтому прямо на глазах у всех произошло такое невероятное явление. Тело Ли Бовеня сначала медленно парило в воздухе, а потом оно стремительно стало увядать, его тело медленно превращалась в засушенную и сморщенную мумию. Оно продолжало сжиматься, пока в итоге полностью не исчезло из виду!
Движение природной одухотворённой Ци на этом прекратилось!
Только сверкающий меч продолжал парить в воздухе!
Все присутствующие были дико ошарашены тем, что только что произошло на их глазах!
В чем дело?!
Все ясно видели, что Ли Бовень собирался самоликвидироваться, или, по крайней мере, начинал этот процесс. В страхе все даже отошли на несколько сотен метров, но никто и не подозревал, что самоликвидация могущественного Шенцзюня закончиться… ничем…
«И что всё это значит?!»
Все просто вытаращили глаза от изумления, а застывший в воздухе меч вдруг издал звонкий писк, после чего у всех присутствующих возникло ощущение, что этот звук был очень похож на голос человека! На восторженный возглас, наполненный невероятным очарованием!
«Разве меч может выражать эмоции? И ещё, почему этот звук был похож на что-то вроде причмокивания после вкусного и сытного ужина?»
После этого меч резко взлетел очень высоко вверх. Блеск, который он излучал, был таким ослепительным и бесконечным, словно в воздухе внезапно повис огромный световой столб! Большой, как настоящий дом, высотой с полкилометра!
Вдалеке оставалась одна уцелевшая гора. Свет меча резко пронзил её, оставив после себя огромное круглое отверстие…
Потом он тихо опустился вниз. Подлетев к Цзюню Мосе и совершив в его руках несколько задорных кувырков, будто радостный ребёнок, меч исчез…
После такой трапезы надо немного отдохнуть, дать еде перевариться. У мечей всё, как и у людей…
Глаза Цзюня Мосе просияли, он и сам не подозревал, что в этот раз меч Яньди и Хуанди ждёт такой успех! Неудивительно, что он с таким нетерпением отправился на отдых в Башню Хунцзюнь… мальчишка объелся…
Конечно, объём одухотворённой Ци, который ему удалось выкачать из Ли Бовеня, был весьма впечатляющим, однородность — тоже вполне приличной, однако она всё равно значительно отличалась от той, которой обладал сам меч, не говоря уже об чистейшей одухотворённой Ци в Башне. Поэтому полученная Ци требовала соответствующей обработки, нужно было отобрать всё самое лучшее, а ненужный шлак отбросить, и этот процесс требовал времени! А удивительные свойства башни могли значительно укоротить этот процесс!
С того момента, когда меч обзавёлся собственной душой, это был первый раз, когда он по своей инициативе возвращался в башню. Каждый раз он вёл себя, как неуправляемый ребёнок, которого нельзя было загнать домой.
Трое Шэнцзунов и два Шенхуана, которым удалось избежать гнева первозданного хаоса и обморожения ледяной квинтэссенцией, с растерянным видом стояли неподалеку. За всё время они ни разу не попытались присоединиться к битве!
Гу Хань с печальным выражением лица подошёл ближе. За ним двинулись остальные.
Цзюнь Мосе медленно поднялся. Его лицо по-прежнему было мертвенно-бледным, все его внутренности пронзала резкая боль, голова разрывалась на части от боли, словно кто-то маленьким острым ножичком без остановки тыкал в неё. Каналы в его теле в любой момент могли отказать, болезненные судороги никак не утихали.
Однако Цзюнь Мосе, несмотря на всё это, по-прежнему сохранял невозмутимое выражение лица, а его взгляд был, как и прежде, острым и холодным. Он попытался выпрямить спину.
— Старший Гу, кажется, у вас не совсем здоровый вид лица. Близится великая битва, вам следует хорошенько отдохнуть. Можно сказать, что вы самый сильный мастер всего материка Суань, и если вас внезапно свалит с ног болезнь, и вы не сможете участвовать в битве, шансы на победу материка Суань значительно сократятся… — Цзюнь Мосе слабо улыбнулся.
«Что, простите? Нездоровый вид лица?!», — у Гу Ханя на глазах только что погибло сорок два человека, которых он считал своими близкими братьями, а он не мог ничего предпринять. Неудивительно, что у него сейчас такое лицо!
Самый сильный мастер всего материка… Что за чушь вообще? Если бы это было действительно так, ты бы, негодник, разве посмел себя так вести? Что касается фразы «вам следует хорошенько отдохнуть»… Разве сейчас до этого? Если бы даже Гу Хань был болен, он всё равно бы отправился сражаться с Чужаками!
На самом деле, Цзюнь Мосе искренне восхищался Гу Ханем. Разумеется, Гу Хань очень страдал из-за смерти своих братьев, по его измученному лицу, следам зубов на губах, небольшим кровоподтёкам в уголках его губ это было заметно. Как он мог не страдать? Конечно, ему было очень тяжело!
Но из-за сложившейся ситуации ему ничего не оставалось кроме как, просто наблюдать за всем этим со стороны!
Надо обладать исключительным мужеством и храбростью, чтобы быть в силах выдержать такой удар!
Гу Хань очень сильно мучился по этому поводу, ничуть не меньше, чем Ся Чан Тянь!
По крайней мере Ся Чан Тяню было доступно быть самим собой. Он поступал так, как ему хотелось, высказывал своё личное мнение, а Гу Хань был вынужден скрывать свои настоящие чувства, да ещё и с улыбкой на лице идти на компромисс!
Его братья совершили ошибку, а раз они совершили ошибку, они должны быть в ответе за это! Столкнувшись с могущественной силой Цзюня Мосе, Гу Хань пошёл ему навстречу, ради материка, ради благополучия всего народа!
Цзюнь Мосе принял решение ещё в самом начале: Если Гу Хань и люди трёх священных земель попытаются остановить его, защищая своих мастеров, он тотчас же отзовёт своих бойцов, и возвратится в лес Тянь Фа!
«Какой ещё, к чёрту, общественных долг перед материком и народом, плевать я хотел на ваш долг! Вы даже своих братьев защитить не в силах, и ждёте, что я буду защищать ваш грёбанный материк? Что за бред?! Я вам дурак, что ли, чтобы шутить с жизнями своих братьев? Лес Тянь Фа уже и так сделал достаточно для материка, почему люди постоянно наглеют?»
Но Гу Хань не разочаровал Цзюня Мосе!
— Господин Цзюнь! Хватит! Достаточно! Ваши методы слишком… — Гу Хань словно постарел на лет сто, лицо его заволокли морщины, волосы поседели. Он так сильно отличался от себя прежнего…
— Достаточно? Правда, достаточно?.. — Цзюнь Мосе удивлённо рассмеялся: — Нет! Я ещё пока не закончил.
Цзюнь Мосе указал на пятерых, оставшихся в живых мастеров: — Есть тут те, кто ещё не ответил за содеянное!
— Господин Цзюнь, неужто вы правда убьёте их всех? — Гу Хань пристально взглянул на Цзюня Мосе: — Цзюнь Мосе, подумай об предстоящей войне, человеческие ресурсы пригодятся нам…
Его слова перешли в мольбу!
Цзюнь Мосе снова разозлился: «Почему же Ся Чан Тянь не думал об сохранении боевых ресурсов стороны Суань? Если бы он тогда помог армии Тянь Фа, разве могли бы случится такие катастрофические потери состава армии?»
Но…
Цзюнь Мосе молча смотрел на Гу Ханя.
В глазах Гу Ханя застыли скорбь и надежда.
Цзюнь Мосе, наконец, немного успокоился и равнодушно произнёс:
— Главный виновник уже наказан, у меня самого нет больше интереса разбираться с этими шестерками. Я временно отпускаю их, но после битвы они всё равно будут должны ответить передо мной, — он медленно развернулся, и продолжилл: — Пусть живут… пока! Если они не погибнут во время войны, у них будет два варианта действий: первый — совершить самоубийство перед могилой моих братьев, тем самым принести свои извинения; второй — совершить земной поклон перед могилой! Пусть они сами выбирают! Конечно, вы можете попробовать сбежать, но не факт, что у вас получится…
