Услышав планы о Семье Цзюнь, Сюэ Шуан Ци сразу же напряглась и крепко сжала руку мужа, не в силах вынести этого.
— Этого нельзя делать! – брови Хан Цзянь Мэна внезапно выгнулись, как два острых меча, которые быстро были обнажены. – У меня нет нареканий по двум первым планам Великого Старейшины, но я не соглашусь на уничтожение всей Семьи Цзюнь! Более того – разве страданий, которые мы принесли им десять лет назад, когда наш первый план был совершён, недостаточно?
Хан Цзянь Мэн холодно посмотрел на Старейшину и продолжал торжественно:
— Десять лет назад многие из представителей Суань Духа Семьи Сяо тайно ушли, чтобы разобраться с Семьей Цзюнь и вовлечь себя в войну двух других народов, даже не получив разрешения; и из-за этого семья Цзюнь оказалась на грани уничтожения! И хотя я остановил все это, на Цзюнь ещё были совершены три последовательные атаки, в результате единственный оставшийся в живых член их второго поколения был искалечен, а из третьего – только развратник. Неважно, что ты скажешь, это слишком!
Семья Цзюнь хороша и верна, а обида между вашими семьями – это твоё личное дело. Почему ты хочешь ввязать остальных? Кроме того, я не могу понять слов Великого Старейшины с самого начала: что ты имел в виду, когда сказал, что Семья Цзюнь неоднократно провоцировала мою Серебряную Метель? Похоже, единственные, кого они спровоцировали – это Семья Сяо! Этот вопрос больше не будет упоминаться! И если кто-либо решит пойти дальше, чтобы разобраться с Цзюнь без моего разрешения – он будет наказан в соответствии с законами города: никакой милости им не будет оказано!
— Но теперь у Семьи Цзюнь есть два влиятельных человека, которые поддерживают его, и рано или поздно они создадут большие проблемы для Города Серебряной Метели. Во всяком случае, даже если мы не возьмём на себя инициативу, чтобы разобраться с Семьей Цзюнь, они, безусловно, попытаются нанести вред Серебряной Метели, чтобы отомстить за то, что они пострадали в прошлом из-за нашей враждебности! Было это правильно или неправильно, но мы убили четырёх важных членов Семьи Цзюнь, и, хотя это была ошибка, искалечили одного из них: ничто не может изменить этот факт. Враждебность, которая переносится из поколения в поколение, не может быть легко забыта. Разве честно, что моя Семья будет нести ненависть Семьи Цзюнь в будущем в одиночку? – лицо Великого Старейшины ясно показало его негодование.
— Действия, предпринятые Семьей Сяо в прошлом, являются основной причиной этой проблемы. Желает ли Великий Старейшина добавить к списку уже допущенных ошибок и впоследствии совершить больше ошибок? Великий Старейшина готов навсегда уничтожить всех нас просто из-за взаимных чувств, которыми живут двое молодых, ты совершенно ошибаешься! Они хорошие люди, и из-за этого они не будут убиты без нужды, такое безумие не будет разрешено в моем Городе Серебряной Метели!
Этот вопрос оспаривается десять лет! И через десять лет я не вижу ничего нового! У меня нет никакого интереса, обсуждать это снова, – Хан Цзянь Мэн холодно посмотрел на него, когда поднял глаза. – Великий Старейшина, если Семья Цзюнь действительно и серьёзно атакует Город Серебряной Метели, чтобы отомстить, тогда ты сделаешь всё, что захочешь, и я не буду вмешиваться! Однако если Семья Цзюнь не нападёт на нас первыми – мы ничего не сделаем!
— Семья Цзюнь атакует Город Серебряной Метели? Это большая шутка, это просто ещё одна Семья, без каких-либо значительных возможностей: для них это – то же самое, что флиртовать со смертью. Даже через сто лет у Цзюнь не хватит сил, чтобы создать угрозу для Города! – высокий и худой старик фыркнул; его звали Сяо Бу Ю, и фактически он был Вторым Старейшиной Города.
— Если Семья Цзюнь очень слаба, то почему Семья Сяо так волнуется? – Хан Цзянь Мэн холодно посмотрел на него.
— Дело в том, что… ваша старшая дочь, Яо, уже не молода и до сих пор не замужем, и если так продолжится… – видя упорное сопротивление Хан Цзянь Мэна к его предложению, Великий Старейшина решил изменить направление своих аргументов, а не настаивать на одном и том же.
— Я уже сказал: этот вопрос не требует дальнейшего рассмотрения, – лицо Хан Цзян Мэна стало таким, будто у него была головная боль. – Великий старейшина, ты забыл, что произошло десять лет назад? Ты действительно хочешь, чтобы Яо сошла с ума? Неужели ты действительно хочешь заставить её мучиться до смерти? Ты всегда любил её, как будто она была твоей внучкой! Ты действительно такой бессердечный, что ты сделаешь это с ней?
Услышав это, Великий Старейшина грустно вздохнул, но больше не говорил.
Десять лет назад, когда Хан Янь Яо вернулась в Город Серебряной Метели, она обезумела от гнева и уничтожила свои меридианы перед Хан Цзянь Мэном, узнав, как обошлась Семья Сяо с Семьёй Цзюнь. Она поклялась, что будет жить и умрёт вместе с Семьей Цзюнь; вид её крови на полу всё ещё стоял перед глазами при воспоминаниях о том дне! Вот почему Хан Цзянь Мэн так решительно возражал против плана Великого Старейшины по ликвидации Семьи Цзюнь!
Никто не забыл о трудностях, с которыми пришлось столкнуться, чтобы спасти Хан Янь Яо от смерти. В то время Великий Старейшина предположил, что, учитывая её слабое физическое состояние, она не сможет больше навредить своим меридианам, и, таким образом, он решил продолжить свой план, чтобы снова разобраться с Семьей Цзюнь. Однако, узнав об этом, эта упрямая девушка пронзила себя двумя мечами, до самой гарды, (1) и стояла, окровавленная, перед старейшинами и требовала немедленного снятия их приказа!
В результате Великий Старейшина оказался беспомощным и был вынужден отменить свой секретный план уничтожения Семьи Цзюнь. Однако безрассудство Хан Янь Яо уже подвергло её жизнь большому риску; и из-за этого прежний повелитель Города впал в ярость, и даже Хан Цзянь Мэн и его жена были в ярости от Семьи Сяо; именно тогда начались первые признаки спора между этими двумя Семьями Города Серебряной Метели.
Естественно, только очень немногие важные люди в Городе знали об этом инциденте, в то время как посторонние люди совершенно не знали, что произошло.
— Да и вообще – если подумать, не будет ли наш урок Одинокому Соколу уже огромным ударом для Семьи Цзюнь? После этого Семья Цзюнь не сможет снова подняться; и поэтому больше не будет необходимости их истреблять! – сказал Хан Цзянь Мэн.
«Яо, твой отец может сделать только это для тебя сейчас. Отдыхай… ты можешь просто надеяться…»
— В таком случае я хотел бы договориться, – хотя Великий Старейшина не был согласен с Хан Цзянь Мэном, у него не было выбора, кроме как смягчиться. – На этот раз способный Второй брат возглавит Пятого и Восьмого Старейшин. И чтобы сделать ваши усилия безупречными, я хотел бы попросить, чтобы прежний Повелитель Города позволил им взять с собой Семь Мечей. В конце концов, если таинственный человек действительно окажется таким грозным, то разве Семь Мечей не обеспечат дополнительную уверенность?
— Хорошо! Тогда решено! Что касается оставшихся дел – я даю Великому Старейшине полную власть принимать меры, – сказав это, Хан Цзянь Мэн потёр лоб, встал и вышел из зала с женой. Но как только он добрался до ворот, он повернул голову и предупредил:
– В любом случае – никто не должен вовлекать Семью Цзюнь, и если кто-то не подчинится этому приказу, я обязательно отправлю отчёт отцу. И я могу пообещать, что этот человек будет исключен из Города Серебряной Метели! Возможно – по частям! Без каких-либо исключений! – сказав это, двое неторопливо ушли.
Хотя Верховный Старейшина продолжал спокойно стоять на своём месте, в его глазах мелькнула слеза гнева. Затем он внезапно повернулся к Сяо Бу Ю:
— Будьте готовы спуститься с гор сегодня днем: действовать немедленно и непременно!
— Старший брат так… как насчёт проблемы с Семьёй Цзюнь? – Сяо Бу Ю спросил, сморщив серебристые брови.
— У тебя будет много возможностей, чтобы выполнить эту задачу, – Сяо Син Юн глубоко вздохнул и ответил без выражения. – И после того, как вы спуститесь, делай то, что считаешь нужным!
— Да!
На улице Сюэ Шуан Ци смогла, наконец, расслабиться, хотя некоторые проблемы всё ещё задерживались у неё в голове.
— Спасибо тебе, дорогой муж, если бы ты не настоял, то, возможно, Семья Цзюнь была бы уничтожена… и, если такое случится с ними, я боюсь, что Яо…
— Даже несмотря на то, что я до сих пор не успел продвинуться вперед, у Яо всё ещё много проблем… мы можем только помогать ей шаг за шагом, – Хан Цзянь Мэн глубоко вздохнул и посмотрел на небеса, тихо сказав. – Наша дочь страдает от боли последние десять лет. И как её отец, как я могу отпустить её последний источник надежды?
Неважно! Никто и никогда не навредит моей дочери! И моей Семье! – тихо сказал Хан Цзянь Мэн. И когда он взмахнул рукой, огромный ледяной камень внезапно раскололся на крошечные кусочки, которые растаяли в воздухе, как снежинки!
Сюэ Шуан Ци прижалась к мужу и внезапно почувствовала, что чувство безопасности согревает её сердце. Она чувствовала, что до тех пор, пока широкие и крепкие плечи её мужа будут нести бремя заботы о Семье, никакой вред не придёт ни к одной из её двух драгоценных дочерей, и, таким образом, она не могла не улыбнуться…
…
Внутри пещеры Одинокого Пика недалеко от входа стояла одинокая и хрупкая женщина, одетая в белые одежды и маску. Она открыла письмо своими белыми руками и прочитала его очень быстро, но в тот момент, когда она закончила читать, её пальцы дрожали, а в её глазах появились слёзы.
— Неужели он… Его рана действительно зажила! Слава Богу… – женщина, одетая в белое, плакала от радости. Её сердце стало очень холодным и жестоким в течение последнего десятилетия, однако это письмо, наконец, сломало этот лёд, и её теперь неустойчивое психическое состояние явно показывало слабость и беспомощность, которую она испытывала все эти годы!
Женщина в белом тихонько рыдала, но затем, она внезапно встала и подошла к входу в пещеру. Она опустилась на колени, положила руки на камень и взглянула на небеса, начиная молиться мягким голосом:
— Слава Богу, он полностью выздоровел! Слава Богу, что он больше не болеет… дай ему счастья… я бы отдала десять… даже двадцать лет своей жизни за его безопасность и счастье…
Даже если мы не сможем быть вместе… Я всё ещё твоя Яо… навсегда!
Она молилась, стоя на коленях, и когда ее просьба тихо исчезла в дующем ветре, сильный порыв ветра обрушился сверху и продолжал становиться всё сильнее и сильнее. Волны снежинок стали становиться все больше и плотнее…
И хотя эта одинокая женщина на этом снежном пике была полностью покрыта снегом, она оставалась неподвижной, на коленях в молитве, а её непрекращающиеся слезы падали на пол и застывали…
Однако вскоре после этого десять тёмных фигур взлетели ввысь и вылетели из Города Серебряной Метели. Они спускались по горам, спрятанные ветром и снегом…
…
Внутри резиденции Семьи Цзюнь жуткие вопли Толстяка разбудили молодого господина Цзюнь очень рано утром. Когда он открыл глаза, он увидел, что Жирный был одет в чёрные одежды с ног до головы и, как ни удивительно, был в хорошем настроении. Более того, Жирный казался несколько худее, чем раньше, теперь он был похож на человека… по крайней мере, немного.
И не только это, его лицо было чистым, волосы – опрятными, а пахло от него… медом белой акации. Посмотрев ему в лицо, можно было увидеть, что он наложил много косметики… Жирдяй фактически закрыл всё лицо очень толстым слоем пудры.
— Ты хочешь, чтобы я блеванул с утра пораньше? – Цзюнь Мосе буркнул. – Жирный, столько пудры на твоём лице выглядит жутко из-за твоего тела, ты знаешь, как правильно? Ты пытаешься сыграть роль призрака? И почему ты так рано утром проснулся? – он выглянул в окно, чтобы увидеть ранний проблеск рассвета.
— Третий молодой господин… брат… – Танг Юань был нехарактерно застенчив. – Разве ты не обещал, что будешь сопровождать меня, чтобы встретить юную мисс семьи Сун?
— Мисс Сун… а-а, мисс Сун? – вдруг вспомнил Цзюнь Мосе и встал. – Разве она не твоя невеста? Та, которую ты когда-то проиграл в казино?
— Дерьмо собачье! – Жирдяй решительно возразил. – Возможно ли, чтобы ты не вспоминал об этом при ней? Разве я ещё хотя бы раз занимался подобными презренными вещами с тех пор? – крутясь перед зеркалом, он отметил. – Я выгляжу худее, довольно хорошо, а?
— Да, да… действительно худой. На самом деле ты почти похож на человека, – Цзюнь Мосе улыбнулся уголком рта. – Ты действительно выглядишь очень худым. На самом деле, я действительно удивлён…
Танг Юань открыл свой большой рот и издал громкий и самовлюблённый смех. Затем он дважды покрутился, думая, что он выглядит очень элегантно.
Однако это движение разрушило все меры, которые он предпринял, чтобы выглядеть стройнее. В результате его живот снова рухнул вниз, а затем подпрыгнул, как грудь в анимешных мультиках; после того, как Жирный остановился, живот едва не уволок его за собой, но остановился на том, что похлопал своего хозяина по бедрам и коленям.
— Я встречаюсь с мисс Сун в первый раз, я должен произвести на неё хорошее впечатление! – в глазах Танг Юаня вспыхнула тоска и несчастье, а его зрачки безуспешно пытались принять форму сердца.
____________________
(1) Прим.ред: Гарда — часть клинкового оружия и/или инструмента, служащая для защиты руки владельца от удара оружием противника и от соскальзывания кисти на собственный клинок. В длинноклинковом оружии является частью эфеса.
