«Пусть даже я умру, я должен знать почему, в конце концов? Ни с того ни с сего вытягивать людей, чтобы они то и дело умирали, каждый день — это потрясение… Находясь в отчаянии, я свалил в такую снежную погоду в это захолустье… Кто бы мог подумать, что здесь можно встретить так много…

Легко!

Я, в конце концов, кого заманивал… Здесь вдруг не только Великий Золотой Город и Иллюзорный Океан Крови… а ещё так много… Каким образом здесь ещё минимум сорок человек? В таком случае… Командир, не иначе как Цзы Цзин Хун?!»

В эту минуту человек в белом начал сыпать проклятья:

«Твою мать! Это слишком!»

«Выступить против больше сорока людей, к тому же самый низший из которых имеет уровень великого мастера, а ещё много величайших мастеров… Пусть даже я убью великих, но не смогу справиться с таким количеством людей, как назвать такую ситуацию? Неужели все эти мастера богачи? Раскидываются деньгами…

Нужно спасаться бегством, даже беря в расчёт встреченных тогда… Если бы не моё умение сбегать, боюсь, я бы уже давно кормил червей в земле…»

Сердце бешено колотилось, но он не осмеливался высунуть лицо, вплоть до того, что не осмеливался дышать полной грудью, он был крайне расстроен, что даже думал дать себе несколько пощечин:

«Чу Цихун, Чу Цихун! А ещё считается, что ты – король убийц! Люди, которые видели весь мир, похожи на любопытных детей…

Люди любят то смеяться, то плакать, что касается тебя – ерунда! Ты пришёл посмотреть – хорошо! Теперь радуйся! Как говорится, легко прийти, трудно уйти. Ты сам так решил…»

Сейчас он приник к земле, а не летает в воздухе, только немного шевелится, чтобы люди внизу не смогли его заметить. Все веселились, ничего не замечая. Смех прекратился, потом возобновился снова. Если он пошевелится, люди сразу его заметят.

Ну а после того, как его заметят…

Он почувствовал во рту резкий и терпкий вкус. Так много мастеров возьмут его в плотное кольцо, увеличив свою силу вдвое, но это не поможет делу, он легко поглотит их живьём!

Человек в белом – это несправедливо обвинённый король убийц, Великий убийца, Чу Цихун…

Блестящая репутация!

Это как в той поговорке: брат, несмотря на то, что брата нет на свете. Но по свету по-прежнему ходят слухи о его репутации… Всего несколько человек знают, репутация великого убийцы — это ложные обвинения посторонних лиц. Можно сказать, что он – оклеветанный великий мастер. Или даже оклеветанный почтенный мастер…

Все дела, которые за последнее время были сделаны злым монархом Цзюнь Мосе, нельзя раскрыть, всё было сделано под именем Чу Цихуна! Вне зависимости от того, есть причина или нет причины, всегда за всё отдувается Чу Цихун…

В условиях неосведомлённости, отдуваясь за чужую вину, достичь такого уровня… Чу Цихун является первым человеком во все времена…

Он взвалил на себя эту клевету, не имея возможности объясниться…

Кто будет слушать объяснения великого убийцы? Умственно отсталый? Даже безмозглый и имеющий плесень в голове скажет, что это глупо!

Поэтому, можно сказать, Чу Цихуну не повезло прибыть в свои родные края! Сделав прорыв после многолетнего затворничества, он радовался его окончанию, стремясь вновь в мир людей. Он решил подготовить хорошую вечеринку в честь своего прорыва, получить положенное уважение и вложить во всё истинный смысл, снова вернуть себе репутацию, а затем посмотреть, есть ли шанс найти нескольких мастеров и обменяться опытом…

Нужно сказать, что «великому убийце» сопутствовала удача, потому что он быстро мог реализовать свои надежды, хотя и несколько иным способом…

Например, он вышел бы с намерением что-то сделать, потерпел неудачу, потому что его репутации необходимо было повыситься, а потом одержал победу! Потом под именем величайшего мастера достиг бы своих целей и ещё больших побед!

Но это ещё не всё, потому что у него есть и другие желания, которые ему можно не осуществлять самостоятельно, так как очень быстро найдутся другие мастера для обмена опытом. Такой обмен опытом, трудности и неприятности тоже добавляют опыта, но такая концентрация «обмена опытом» заставляла великого убийцу издавать бесконечные жалобы… Конечно, это всё хороший повод, но великий убийца вообще ничего не знал.

Чу Цихун даже не мог представить, что он выйдет за пределы этих мест и сразу же привлечёт внимание. Неожиданно перед ним появились несколько великих мастеров. Чу Цихун обратился в бегство, полагая, что дело на этом и кончится, будет какой-то ущерб – ну и пусть будет, действовать в одиночку слишком опасно…

Но это был не конец, а только начало дурного сна! Потому что для обмена опытом они уже не сражались с ним в одиночку, а закидывали толпами воинов! И Чу Цихун почувствовал, что это неправильно. Что это такое, в конце концов?

Вначале он смог использовать прорыв, который только что сделал, чтобы почувствовать себя немного вдохновлённо. Он чувствовал себя всё более и более опытным… но когда высших мастеров стало не два, а четыре… Чу Цихун просто сбежал, потом образовалось кольцо из восьми человек! Тогда это было слишком много, это должно быть жестоко: выше высшего и более одного!

«О, Небо и Земля! Как горька моя жизнь! Кого я вызвал!

Твою мать! Выкапывать могилу в Великом Золотом Городе!»

Чу Цихун целиком и полностью посчитав свои преступления, крайне недоумевал:

«Где я разгневал предков? Что вы привязались?»

В это время Гоу Бухай, тяжело дыша, наконец-то понял, почему все смеются… Повернувшись назад, трясясь, он указал пальцем на Цзюнь Мосе, и ступая, словно утка, начал кричать:

— Цзюнь Мосе, ты – гнусная сволочь! Я и ты никогда не уживёмся на одной планете!

Цзюнь Мосе скривил рот:

— Несомненно, не уживёмся! Как ты стоишь? Ты думаешь, ты всё ещё стоишь на моей шее? Тебе до неё слишком далеко. И ни в коем случае не чувствуй себя прекрасно, потому что ты – лишь средство, которое отправляют по определённому назначению. Даже если у тебя есть сердце, люди относятся к тебе снисходительно… Люди не могут этого сделать, даже если это против закона… Я боюсь, что это не сработает, ты слишком придерживаешься принципа управления силой и страхом.

Гоу Бухай дышал, разинув рот. Он долго не мог вымолвить ни слова, свесив наружу свой длинный язык. Ярко-красный, он болтался во рту… он с трудом дышал.

Цзы Цзин Хун громко закашлял и сурово посмотрел на толпу. Смысл его взгляда был понятен: Никто не должен смеяться!

Но все с трудом сдерживали хохот. Несколько человек стояли со странным выражением лица, усилием воли заставляя себя не смеяться, но в конце концов не выдержали и захохотали. Руками зажимали рты, но Цзы Цзин Хун смотрел холодным суровым взглядом…

Эти несколько человек поспешно сделали серьёзное выражение лица, тая в сердце скрытое чувство недовольства: Что ты смотришь? Ты и правда такой серьёзный? Только что ты также с удовольствием смеялся! Вседозволенность начальников и бесправие народа… Что за двойные стандарты? Сам не смеёшься и другим нельзя, строгий бюрократизм…

Повернувшись к Цзюнь Мосе, Цзы Цзин Хун без тени смеха сказал:

— Мы – обоюдно враждующие стороны, но мой личный состав разве не старше тебя? Ты подобным образом всячески третируешь и оскорбляешь нас, это слишком далеко заходит! К тому же Гоу Бухай старше тебя по возрасту!

— Переборщил? Старшее поколение? – Цзюнь Мосе широко раскрыл рот. — Говоря так, говори чётко, кто именно переборщил? Он ещё и по возрасту старше? Старшее поколение так неожиданно рвётся меня избить – разве это поведение старшего по возрасту? Неужели я не могу дать ему ответный удар? Цзы Цзин Хун, по-твоему, я должен был послушно стоять и позволять твоему подчинённому меня прибить?

— Цзюнь Мосе, ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду! Ты, как всегда, искажаешь истину! – Цзы Цзин Хун разгневался. — С этим парнем бессмысленно спорить, он слишком острый на язык!

— Я не выдаю чёрное за белое! Разве то, что я говорю, не является правдой? В этом, в конце концов, смысл твоих слов? В крайнем случае, говоришь, что я изворачиваюсь, чтобы спасти свою жизнь… Ты действительно считаешь, что я мог его избить? – Цзюнь Мосе за словом в карман не полезет. — Ты позволил мне, человеку, не достигшему двадцати лет, сражаться со столетним старым монстром, и ещё говоришь, что это слишком? Цзы Цзин Хун, как ты можешь так говорить! Я действительно очень разочарован в тебе! Неужели этот бесстыдник не имеет равных в поднебесной?

Цзы Цзин Хун едва не лопнул от гнева и закричал:

— Он, подняв на тебя руку, несомненно допустил промах, но ты третировал и унижал его, заставил стать посмешищем! Как это понимать, по-твоему?

— Как я унизил его? – вскочил Цзюнь Мосе, взбешенный от гнева. – Кто кого ещё унижал? Цзы Цзин Хун! Объясни мне это! Я всего лишь говорю правду, неужели ты не признаешь этого? Действительно унижал его… Спроси его родителей! Это они его вырастили! Как он может обвинять меня? Неужели ты думаешь, что я не прав? – он фыркнул, перевёл дыхание и продолжил, — твою мать! Если бы у меня был такой ребенок, я не позволил бы ему выйти на люди, чтобы не позориться! У него мозгов, как у черепашки! Когда он говорит, он умственные способности у всего района снижает! Даже если он будет участвовать в Битве за захват небес, эти чужаки так загордятся, увидев его, потому что по сравнению с ним чужаки просто красавцы и не закомплексованы. То, что он так выглядит, это не его вина. Его вина в том, что он выходит и рисуется! Разве то, что я говорю, не имеет здравого смысла?