После ряда пыток, Цзюнь Мосе, наконец, получил сведения, в которых так нуждался. Разумеется, этот процесс выбивания информации, показался не очень-то веселым времяпрепровождением для Ван Вэйжаня и остальных мастеров.
Глядя на их выпученные глаза, полны страха и ужаса, молящие скорее о смерти, чем о жизни, можно было с уверенностью сказать, что этот процесс был довольно ужасающим. Однако для таких аморальных и испорченных личностей, как эти четверо, будь то молодой мастер Цзюнь, или подчиненные отряда Цаньтянь Шихунь, не смогли нанести никакого психологического давления. Они даже, в какой-то мере, получили эстетическое удовольствие, но, в конце концов, четверо мудаков извлекли для себя должный урок.
Цзюнь Мосе слегка нахмурился. Он был очень озабочен информацией, которую он получил от них. Согласно их показаниям, Мо Вудао направил не менее двухсот заказов на убийство для семьи Дунфан. К тому же, каждый из них скрывал в себе большую опасность.
По большей части страшна была не сама цель заказа, а скрывающиеся поблизости люди трёх священных земель. Из этих двухсот заказов, по крайней мере, в двадцати-тридцати точно скрывались люди из трёх священных земель. И хотя, это ещё было не сто процентов, но, всё же, цифра уже впечатляла.
Кроме этого огромного числа человек, на самом деле, три священные земли располагали такими возможностями, что могли приставить своего человека к каждому заказу. Только это было бы слишком очевидно.
И тогда оставался только такой вариант: большая часть заказов должна была быть успешно выполнена, а десятая часть могла пойти крахом. Такой исход ни у кого не вызвал бы подозрений. К тому же, осуществление плана медленными шажками, не только давал возможность истощить силы семьи Дунфан, но, и не вызвал бы подозрений или осуждений со стороны общества.
Расчёт очень простой: будучи подосланным убийцей, если тебя убивали на задании, это означало только то, что у тебя было недостаточно сил для выполнения этого задания. Обычное дело, кому в голову придёт думать, что за всем этим стояли три священные земли?
Поэтому в таком случае, независимо от того, какая из сторон погибла бы первой, для трёх священных земель это не несло никакого ущерба для репутации.
Что касалось большей части успешно выполненных заказов, за них, конечно, приходилось выплачивать вознаграждение. Однако точно не возникало такого, что трём священным землям приходилось самим платить за это. Всегда находились люди, которые готовы были расплатиться по этим счетам. Да, ещё и стремились перегнать всех остальных, оплатить быстрее, а те, у кого не получалось, ещё долго сожалели об этом.
К тому же, если и семья Дунфан загребла бы все эти денежки себе, что с того? Вся семья всё равно была бы уничтожена, и кому ими пользоваться? И в итоге прибыли бы люди трёх священных земель, притворившись, что приехали урегулировать ситуацию.
Под благим предлогом разобраться в страшном горе, которое постигло несчастную семью Дунфан, разве у них не хватило бы на это совести? А в конце, все денежки семьи Дунфан спокойно упали бы в карман трём священным землям.
К тому же, методы давления на семьи Сикон и Даньму как две капли походили на те, с помощью которых они разбирались с семьёй Дунфан. Ослабить их было делом совершенно не хлопотным, не говоря уже о том положении, в котором они находились на тот момент.
Думая об этом, Цзюнь Мосе невольно покачал головой, и тяжело вздохнул: «Этот правитель Неуловимого мира бессмертных, Мо Вудао, нечего сказать, настоящий бог коварства и подлости. Согласно его плану, можно достигнуть не только свершения возмездия, а ещё и получить сочувствие, спустить гнев, и вдобавок ко всему этому, добиться славы и богатства, а потом с удовлетворением покинуть сцену. Блядь, даже этого слова „талант“ мало, чтобы восхвалить его».
Цзюнь Мосе всегда считал, что это Ли Юран обладал удивительным характером. Его приёмы были довольно неплохи, и абсолютно недосягаемы, даже он сам в этом вопросе ему был совсем не соперником. Однако, в тот момент Цзюнь действительно понял, что нет предела совершенству, и что правитель Неуловимого мира бессмертных Мо Вудао был вовсе не родным братом Мо Сяо Яо. Он был братом-близнецом Ли Юрана, да ещё, к тому же, старшим братом.
Однако главную трудность для Цзюня Мосе представляло то, что эти четверо мастеров, хоть и мели представления о плане Мо Вудао, но, конкретно не знали, в каком заказе скрывался подосланный человек.
И было вовсе неудивительно, что они привлекли столько человек ради такого дела, и, если бы они не учли этот момент, это было бы совершенно нелогично. Мо Вудао не позволил бы узнать о таком лишним людям.
Цзюнь Мосе был взволнован, и волнение это только нарастало, что про себя в уме он повторял только одно: «Только бы старуха Дунфан пока ничего не предпринимала. Если что-то вдруг случится, с потерями будет трудно справиться. В особенности, касаемо трёх дядюшек. Всё-таки, они были самыми близкими людьми для него и для его матери».
Цзюнь Мосе встал с мрачным выражением лица и сказал: — На всех парах отправляемся к семье Дунфан.
— Есть, — тотчас же отозвался Байли Ло Юнь, спросив: — А эти четверо? — как только он упомянул их, на лицах четырёх мастеров появились умоляющие выражения лиц. Они совершенно не были готовы умереть.
— Об этом ещё спрашивать надо? Ты убийца или домохозяйка? — с недовольством наехал на него Цзюнь Мосе. Затем обернулся и тут же исчез, а издалека донёсся его голос: — Шире шаг, легче амплитуда! Нельзя тянуть время, будто оно резиновое.
Байли Ло Юнь поспешно отозвался, и равнодушно сказал: — Убить всех. И немедленно отправляемся за молодым господином. Время не ждёт, — кто первым идёт, кто с краю, — сказал, нет, даже слегка пропел он это, так спокойно, словно надо было приговорить не четырёх человек к смерти, а пойти покурить.
На лицах Ван Вэйжаня и остальных появилась трагическая скорбь, они так хотели высказаться, помолиться, смириться, как в одно короткое мгновение, более десяти мечей одновременно вонзились в их тела.
….
Когда Цзюнь Мосе прибыл на место, в семье Дунфан было, на удивление, очень тихо.
Прибыв, он сразу же увидел своего третьего дядю Дунфан Вэньтао, который лично вышел встретить его. С упрекающим, как обычно, выражением лица, он произнёс: — Мосе, ты негодник, зачем явился? Ты чего, малой, совсем не разбираешься в делах? Ты — единственная и самая главная цель для трёх священных земель. То, что ты покинул Тянь Фа, даёт им возможность свести счёты с тобой. Если вдруг что-то случится, как мне, твоему дяде, быть? Я на втором месте, однако, как же твои бабушка и матушка, как им пережить такое?
И хотя в его словах было много обвинительного тона, однако в сердце Мосе пробудились давно подавляемые им тёплые родственные чувства, и он, улыбнувшись, сказал: — Дядюшка, вы присядьте, успокойтесь и не печальтесь об этом. Если я решил выйти, значит, у меня есть совершенная уверенность в том, что это мне под силу. Или ты думаешь, что твой племянник — какой-то дебил, который всё не может никак привыкнуть к жизни вне родных мест?
— Уверенность? — Дунфан Вэньтао вздохнул: — В твоём возрасте я думал, что у меня достаточно уверенности, чтобы подпрыгнуть до неба и схватить луну. Именно так. Однако, в действительности, разве такого достаточно? Да, у тебя ещё молоко на губах не обсохло, сопляк, а ты нагло заявляешь, что тебе не страшны преграды? Уже достаточно за свою жизнь повидал мудаков? Понимаешь разницу: что такое уверенность, а что такое сумасбродство?
— Эм, — Цзюню Мосе ничего не оставалось, как признать своё поражение. Его дядя, в самом деле, всегда рубил правду-матку, однако в его годы, казалось, всё-таки было побольше уверенности, чем в уверенности кражи луны с небосвода.
В душе у дядюшки были только добрые намерения, и Цзюнь Мосе, разумеется, это хорошо понимал. И, хотя дядюшка понимал, что Мосе обладал огромными возможностями, и намного уже превзошёл его, хотя на этот раз текущие проблемы нельзя было равнять с прошлыми.
Тогда, в Серебряном городе, хотя три священные земли тоже показали своё могущество, но, тем не менее, этому можно было воспротивиться. Потом всё изменилось, причём, кардинально, кто вообще посмел бы бросить им вызов?
Пусть для семьи Дунфан, Цзюнь Мосе, конечно, очень стремительно взрослел, набирался больших сил и превосходства, но, всё же, разве он мог быть достойным противником для трёх священных земель?
В это время немного отстававший Байли Ло Юнь, и остальные бойцы уже достигли главных ворот семьи Дунфан. Дядюшка беспомощно вздохнул, и произнёс: — Давайте пару дней отдохнём, а потом мы втроём лично доставим тебя обратно в Тянь Фа, я уже вижу, вы, молодой человек, далеко пойдёте.
Договорив последнюю фразу, он вдруг в изумлении раскрыл глаза, взглянув на стоящих позади Мосе шестьдесят-семьдесят бойцов. Он с трудом вдохнул холодный воздух, и сплюнул: — Ты откуда взял столько мастеров? Почему они все кажутся такими знакомыми? Это что, вы? Ваши силы так быстро увеличились?
Дядюшка своими глазами видел, что стоявшие перед ним мастера обладали силами не хуже, чем у него. К тому же, они не были священными животными. Они были простыми людьми, которых он знал.
Это неудивительно, ведь многих бойцов отряда Цаньтянь Шихунь третий дядюшка до этого видел и знал. Но в то время их силы отграничивались лишь уровнями Суань земли и неба.
Он был, правда, потрясён увиденным. Прошло всего несколько месяцев, и они достигли таких впечатляющих результатов, стали по силам равны ему.
«Как такое возможно? Это просто чудеса какие-то». У него даже появилось ощущение, что он находился в тот момент во сне.
— Их много? Мне так не кажется, — Цзюнь Мосе удивлённо посмотрел на него. — До этого я распределил войска на девять частей, чтобы порознь отправить их на помощь. Здесь всего пятьдесят-шестьдесят человек, почему вы говорите, что это много?
— К тому же, скорость продвижения у них довольно скверная. Так медленно, боже. Я не в силах этого вытерпеть. А вы, говорите, быстро? Дядя, чего вы смеётесь надо мной? — изумлённый Цзюнь Мосе спросил.
— А? Что? Разделил войска на девять частей? И у остальных восьми частей такие же боевые способности? А скорость продвижения слишком медленная? — у Дунфан Вэньтао не было слов. Наш племянник вообще говорит на человеческом языке? За эти несколько месяцев тренировок каждый человек продвинулся на семь-восемь ступеней, и это слишком медленно? Ещё говорит, что я смеюсь? Да, что с ним не так?
Еле живой Дунфан Вэньтао словно простонал, произнёс три слова, и махнул головой. Ему до сих пор казалось, что это был сон: — Следуйте за мной.
Все повернулись, и согласно рангу пошли. Сначала — Мосе, потом Ло Юнь и все остальные.
