Голос Цзи Сиксинь был испорчен сильной усталостью. — Отец, что это?
Но отец Цзи не заметил необычности в голосе дочери и сосредоточился на том, чтобы рассказать о своих финансовых проблемах. «Я знаю, что г-н Ли в настоящее время находится в плохом состоянии здоровья. Однако нам нужно, чтобы он согласился на это. С остальными документами могут справиться его помощники. Вам нужно только обсудить с ним этот вопрос, я считаю, что деньги для него не проблема».
«Отец, Сяосин в настоящее время находится в критической ситуации. Сейчас неподходящее время для того, чтобы добиваться от него милостей. Цзи Синьсинь сдавленным голосом посоветовала отцу: «Подожди еще немного. Когда его состояние улучшится, я найду возможность обсудить с ним этот вопрос».
«Если бы я мог ждать, я бы не пришел к вам. Когда я звонил тебе раньше, разве ты не просила меня подождать? Отец Цзи рассердился: «Я даже сказал твоей сестре, что ты полезная дочь в этом доме. В конце концов, вы оба одинаковы!»
«…» Цзи Синьсинь потеряла дар речи, но через мгновение она все же решила урезонить его нежным голосом: «Отец, сейчас действительно неподходящее время. Сяосин принимает транквилизаторы и большую часть времени находится без сознания. Он не слышит, что я говорю».
Но ее мольбы не были услышаны. Отец Цзи продолжал ругать ее: «Если бы я знал, что этот калека станет овощем, я бы не позволил тебе выйти за него замуж! Сон Шию намного лучше! Он все это время помогал нашей семье, не говоря ни слова, независимо от суммы!»
«…»
Отец Цзи перевел звонок на громкую связь. Мать Цзи тихо сказала: «Синьсинь, разве у тебя нет широкой социальной сети? Вы знаете кого-нибудь, кто может нам помочь? Я помню, есть молодой парень по имени Бай Чжоу? Что насчет него?»
«Бай Чжоу вернулся в Яньду». Цзи Синьсинь монотонно сказал: «Если случится худшее, продай дом, чтобы прожить. После того, как вы поправитесь в финансовом отношении, еще не поздно купить дом побольше».
«Что вы сказали?! Вы хотите, чтобы я продал дом? Отец Цзи рассердился: «Знаешь, как люди будут смотреть на меня, если узнают?!»
«Если ваша компания обанкротится, как на вас посмотрят люди?» — возразил Цзи Синьсинь.
Это был факт, который отец Цзи не мог опровергнуть.
Однако это не помешало ему стучать по столу и выражать свой гнев. «Я воспитал двух дочерей, и обе они бесполезны в трудную минуту! Столько лет усилий, и все напрасно!»
Цзи Синьсинь глубоко вздохнул, но больше не мог. Она издала пронзительный крик, прежде чем закричать: «Хватит!»
Было неясно, то ли крики, то ли крики заглушали звуки ударов отца Цзи по столу.
«Сколько раз компания была на грани банкротства? Разве не я обратился за помощью к своим контактам, чтобы поддержать компанию?» Голос Цзи Синьсиня дрожал от ярости. «На этот раз я в беде. Вы не только не помогали мне, вы продолжали заставлять меня что-то делать. Вы всегда ставили свои нужды выше моих! Все эти годы заискивания перед тобой, но ни разу ты не подумал обо мне первым!
Отец Цзи не мог найти слов, чтобы опровергнуть ее. Его челюсти сжались, когда гнев захлестнул его вены.
«Только на этот раз, ты не можешь быть моим защитным одеялом? Можешь ли ты позволить мне уладить свои дела без забот? Цзи Синьсинь закричала: «Я помолвлена только с ним! Мы можем даже не пожениться! Ты знаешь, как я волнуюсь? Нет, вас заботит только то, не разорится ли ваша крошечная компания. Вас нисколько не заботит, как поживает ваша дочь и с какими бедами она сталкивается! Вы оба никудышные родители, я идиот, раз не понял этого раньше!»
Не дожидаясь ответа, Цзи Синьсинь разбила телефон об пол. Она глубоко вздохнула в больничной уборной, чтобы успокоить непреодолимую ярость и ревность внутри себя.
Конечно, Цзи Синьсинь видела фотографии, которые ей прислала Цзи Фаньинь.
Они пошли просить помощи у Цзи Фаньинь? Неужели они забыли, как обращались с ней в прошлом?
Единственный, кто может их спасти, и единственный, кого они должны любить, — это я и только я…
«… Прошу прощения.» Секретарь Фан крикнула из-за ее спины.
Цзи Синьсинь подняла голову и увидела в отражении в зеркале секретаршу Фан, стоящую возле туалета.
«Мистер. Ли проснулась. Он хочет тебя видеть. Секретарь Фан сообщил ей об этом.
Это было такое простое заявление, но Цзи Синьсинь чувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
— Я не могу быть ее заменой, — пробормотала она.
«Да», — без сожаления подтвердила ее заявление госсекретарь Фан, прежде чем продолжить: «Вы не обязаны играть роль Цзи Фаньинь. Вам просто нужно действовать в соответствии с инструкциями мистера Ли».
«…» Цзи Синьсинь в раздражении схватился за края мраморной раковины и сказал: «Ему нужен психиатр, разве ты не понимаешь?»
Секретарь Фан молча смотрела на нее в течение двух секунд, прежде чем ответить: «Да. Но никто не может заставить его лечиться. Если у вас есть способ изменить его мнение или заставить этого человека сделать это, я только за».
Цзи Синьсинь опустила голову, чтобы скрыть выражение лица. Она ухмыльнулась: «Ты хочешь, чтобы я искала Цзи Фаньинь и признала поражение?»
«Нет, я здесь только для того, чтобы сообщить вам, что г-н Ли хочет вас видеть», — ответил секретарь Фань.
Цзи Синьсинь сильно прикусила губу, когда сумасшедшая мысль наполнила ее разум.
Если она скажет Ли Сяосину, что настоящего «Цзи Фаньинь» больше не существует, ментальная стойкость этого человека будет полностью уничтожена?
