Наконец-то произошло что-то хорошее. Однако это немного усложнило мне ситуацию. Я имею в виду, что пока слезы текли по ее слезам, мне становилось даже трудно удержаться от улыбки.
Когда я понял, что это может значить, я забыл обо всей боли, которую чувствовал. Вместо этого в моем мозгу открылись все эти новые возможности, и я начал моделировать возможное будущее.
Благодаря этому мне все станет намного проще. Или, скорее, у меня будет на одну вещь меньше, о которой стоит беспокоиться. Но чтобы добиться этого, мне нужно было действовать прямо сейчас, что я и сделал.
Не обращая внимания на боль и раны, я выпрямился и посмотрел на Река. Ее лицо было прямо передо мной, я впервые видел ее плачущей, и в этот момент она выглядела совсем как обычная девушка.
«Ну, было бы полезно, если бы ее сердце тоже работало так же»..
Я наклонился вперед и обнял ее, нежно заключая в свои объятия. Конечно, это привело к сильной вспышке боли из-за раны возле живота, но я не обратил на это внимания.
«Все в порядке, что бы ни случилось, это не твоя вина», — сказал я, обнимая ее.
«Н-нет… это всегда из-за меня. Если бы я только мог больше контролировать себя, я бы смог защитить тебя. Но я не могу… хотя и хочу, мое тело… просто переходит в боевой режим, и тогда я меня не волнует ничего, кроме борьбы», — сказала она, рыдая.
Она обняла меня, держа в своих объятиях, и положила голову мне на грудь.
«Это не твоя вина, Рек. Любой оказался бы в таком же положении, если бы прошел через то, что сделал ты. Это не твоя вина, что ты такой, поэтому тебе не нужно чувствовать себя виноватым из-за этого», — сказал я, пока потерла голову, как собака.
— Н-все еще… — сказала она, хватая ртом воздух. «Даже если это правда… тем не менее, я не смог защитить тебя. Ничто не меняет того факта, что если бы я опоздал хотя бы на секунду, ты бы умер. Я… потерял бы тебя».
«Вы правы. Однако вы не опоздали. Вам удалось спасти мне жизнь, даже если это было в последнюю секунду. Благодаря вам я здесь и жив», — сказал я.
«И я уверен, что ты защитишь меня и в будущем. Я…» — на моем лице появилась легкая ухмылка, — «… доверяю тебе, Рек».
Я понятия не имел, почему не заметил этого раньше. Возможно, потому, что я никогда не рассматривал возможность чего-то подобного. Я имею в виду, что я всегда с подозрением относился к людям, поэтому никогда не думал об этом, но.
Эта девушка Рек, ей было искренне больно, потому что она не смогла защитить меня. Она прошла все это время, живя в мире, нарисованном войной, и пережила это, не жалуясь, но плакала, потому что не могла защитить меня.
Это не могло быть более идеально для меня. До сих пор, когда бы я ни планировал будущий шаг, мне всегда приходилось принимать во внимание возможность того, что она может предать меня или восстать против меня, поэтому я всегда держал запасной план на случай, если это окажется правдой.
Это также было причиной того, что я не так сильно на нее полагался, но теперь, когда я увидел, каковы были ее истинные чувства. Я мог бы использовать ее более эффективно.
Конечно, была вероятность, что я был совершенно не прав и что она все это притворялась только для того, чтобы завоевать мое доверие, однако и это было нормально.
Если она хотела моего доверия, то я был готов дать ей это, если она хотела моей привязанности, я был готов дать ей ее. Это была большая авантюра, но она стоила каждого пенни.
— Не плачь, Рек, — сказал я.
Она всхлипнула, но затем откинулась назад. Ее лицо было залито слезами, когда она посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на рану на моем животе.
«Ты простишь меня за этот раз? Я обещаю… я больше никогда не позволю тебе причинить вред», — сказала она, ее голос надломился из-за всех слез.
Честно говоря, в мире после катастрофы я не мог желать ничего лучшего.
«Ха, конечно, я тебя прощаю. Начнем с того, что я никогда не винил тебя за это. У тебя не должно быть необходимости задавать такой вопрос», — сказал я.
«Действительно?» — спросила она, глядя прямо на меня. Ее глаза блестели от слез.
Я не хотел оставлять в ее голове никаких сомнений. Мне хотелось верить, что я полностью ей доверяю. Поэтому то, что я собирался делать дальше, я считал подстраховкой.
«Конечно», — сказал я.
Затем я наклонился ближе к ее лицу, прошел вперед и поцеловал ее. Когда ее губы встретились с моими, я увидел на ее лице слегка удивленное выражение, хотя оно длилось недолго, и ее глаза стали расслабленными.
Изначально я планировал просто поцеловать ее в губы, а затем отступить, однако как раз в тот момент, когда я планировал это сделать, она крепко обняла меня и подтолкнула вперед, скользя языком мне в рот.
Честно говоря, я был дураком, думая, что она позволит мне отступить. Поэтому в течение следующих пяти минут или около того она страстно целовала меня.
Возможно, это был ее способ справиться с болью, которую она чувствовала, или, может быть, она просто была возбуждена. В данном случае я понятия не имел.
Но я добился того, чего хотел, поэтому не обращал на это внимания. Этот поцелуй был последним ходом, который мне нужно было сделать. Сделав это, я выиграл эту игру.
Ее сердце теперь принадлежало мне.
«И вот я подумал, что меняюсь», — подумал я про себя. Я все еще был грязным оправданием для человека.
Однако именно тогда мне пришла в голову ужасающая мысль.
Что, если все, что я делал, было потому, что я искренне не хотел видеть плачущего Река, а та часть, что манипулировала ею, чтобы защитить меня, была всего лишь оправданием, которое я дал никому иному, как самому себе? Что, если бы я манипулировал не Реком, а собой?
Это была страшная мысль, мне совсем не хотелось в это верить. Поэтому я сразу отбросил это и решил больше об этом не думать.
