— Хорошо, сколько? Зел вздохнула, бросив еще один снаряд в воронку, и посмотрела на старуху. Кольер встала со своего места, тихонько кудахча про себя, пока она шла в заднюю комнату и почти сразу же вернулась с широким кожаным ремнем с восемью петлями, идеально подходящими для ракушек. Она положила его на прилавок и с самодовольной ухмылкой протянула свою древнюю руку для оплаты: «Пятнадцать гельтов».
Зелсис разыграли, и, честно говоря, она ничуть не злилась. Она с радостью отсчитала еще три серебряных монеты и, засунув оставшиеся шесть патронов в петли, привязала ремень к талии, позволив ему висеть чуть ниже кобуры тесака и быть в пределах досягаемости. Его громоздкая латунная пряжка не расстегивалась, и он был более чем достаточно длинным, чтобы ей пришлось завязать его вокруг себя, но в остальном он был идеален.
Кожа была жесткой. Это было ново.
— Вы сделали это, полагая, что я приму ваше предложение? — спросил Зелсис, заранее зная ответ. Простой кивок, сопровождаемый понимающей улыбкой.
«Ты хорошо разбираешься в людях в моем возрасте, и, мальчик, у тебя интересная книга», — сказал Коллиер. Звонок в дверь — еще один покупатель. Пожилой икесианец, явно обеспеченный в финансовом отношении, с короткой стильной стрижкой и идеально подстриженными усами. Прежде чем он успел сказать хоть слово, приятная манера поведения Коллиер испарилась, и она рявкнула на него: «Убирайся нахер из моего магазина, ублюдок-денди, я не продаю твоего дерьма! Нравится тебе это или нет, но твой забытый богами мёртвый брат не хотел, чтобы твои грязные руки доставали этот пистолет, и да будут мне свидетели мёртвые боги, я не нарушаю обещание!
Она повернулась к Зел и на мгновение вернулась к своей бабушкиной манере поведения, подзывая ее: «Иди, занимайся своими делами, дорогая, это будет испытание, которое ты не захочешь видеть».
Не говоря больше ни слова и даже не слушая последовавшей хриплой словесной перепалки, Зелсис распрощалась и направилась в ратушу. Чиновники-бюрократы по-прежнему ломились в передние двери, но их было меньше, достаточно мало, чтобы протиснуться без особого труда.
Зелсис, конечно, такими тонкостями не заморачивался. Войдя в ратушу на полном ходу, она в полной мере использовала свою способность излучать грубую харизму, чтобы заставить безвольных офисных трутней жадно убраться с ее дороги, даже не задумываясь о том, чтобы оспорить ее право на проход — это были вежливые возгласы «Извините». !” и «Извините!» от тех, мимо которых она прошла до самого верха. Затем наверху лестницы… Тишина.
Второй этаж был совершенно пуст, и сквозь эту оглушительную тишину она брела по коридору с картинами к кабинету губернатора. Два стука в дверь.
«Войдите!» — пророкотал голос губернатора, напряжение и напряжение слышно было даже через дверь. Она толкнула дверь, не встретив охранников, когда прошла, и закрыла ее сама.
Она увидела временного губернатора Уиллоудейла Кровакуса Эстораса, его письменный стол был в полном беспорядке, он прислонился к нему с сигарой в руке и настоящей кучей пепла, грозившей высыпаться из пепельницы. Его мертвенно-бледное лицо прерывала только пятичасовая тень и распухшие черные мешки, подчеркивавшие налитые кровью глаза. Он посмотрел на нее, молча поманил сигарой, прежде чем откинуться на спинку стула и сделать долгую затяжку. Перед его столом было дополнительное место, но она не обратила на это внимания.
— Ваш сын пришел рано… — начала она, садясь, но он прервал ее.
— Я… Прости, что втянул тебя в это, — прохрипел он. «Я думал, что саранча — это просто небольшая ячейка несогласных. Это намного хуже, чем я думал. Они заполонили всю эту забытую богами долину, и теперь это всего лишь вопрос времени, когда они сожрут нас всех и двинутся дальше.
Чувство кишки. Он ничуть не преувеличивал. Зел поддерживала зрительный контакт, но боковым зрением она могла разглядеть бумаги, лежавшие на столе Кровакуса.
Фото. Документы. Буквы. Одни напечатаны, другие написаны от руки. Один был написан испуганным, дрожащим почерком, запачканным кровью.
— Не могли бы вы объяснить, сэр? — спросил Зелсис.
Кровакус мрачно усмехнулся: — Вчера ты убил троих, мои люди нашли трупы. Один из них уже несколько недель считался нормальным человеком, ходил по нашим улицам и ел нашу еду. Позвольте мне сказать вам следующее: считайте, что вам повезло, что они были просто сборщиками пошлин».
«Это… все еще не соответствует контексту».
Он сделал еще одну затяжку, его лицо медленно скривилось в ухмылке отрицания. Зелсис почти видела, как его психическое состояние рушится прямо у нее на глазах. Глубокий вдох, и ухмылка исчезла, губернатор ненадолго взял в свои руки бразды правления. Помешательство сменилось непреодолимым умственным истощением, которое, несомненно, сломило бы человека поменьше.
— Очень хорошо, — вздохнул он. «Я начну с самого начала. Когда я впервые нанял вас, я намеревался отправить вас и, возможно, одного или двух партнеров с простой миссией уничтожить небольшую ячейку, которая, как считалось, состояла максимум из четырнадцати саранчовых.
Она понимающе кивнула, молча жестом приглашая его продолжать. Он полез в кипу бумаг, которая была его столом, и вытащил три потрепанных фотографии, бросив их рядом с ней.
Слева направо они показали:
Дальний план входа в пещеру, который был окружен огромным участком земли, совершенно лишенным какой-либо зелени.
Гораздо более темный снимок, показывающий место, где естественная стена пещеры внезапно перешла в твердую стену из темного камня, огромная дверь с выгравированными символами, зияющая в комнату, с другой стороны которой было что-то… Знакомое. Контур, идентичный контуру настоящей двери, окружает сложный глиф, выгравированный на мраморе. Это были туманные ворота. На этой фотографии также видно большое количество мусора, покрывающего пол и стены пещеры и камеры в равной степени, с кровью, фекалиями и другими телесными жидкостями, размазанными по поверхности древней двери и стенкам камеры.
На третьей фотографии был виден рой голых существ-саранчи, выходящих из теперь уже активированных Туманных ворот.
Зел поднял взгляд, встретился с усталыми глазами губернатора и медленно кивнул, полагая, что они говорят об одном и том же.
— Да, — подтвердил он. «Мы думали, что они просто прячутся в пещере, но они свили себе гнездо из Подземелья».
Еще одна долгая-долгая затяжка и такой же долгий выдох. Дым валил изо рта с каждым словом, он продолжил: «Хорошие новости в том, что он все еще бездействует, и будет еще добрых пять лет. Я с трудом могу себе представить, какие ужасы произведет пробужденное Подземелье, но скоро нам, возможно, не придется представлять».
Еще одна затяжка. Сигара была просто окурком, так что он бросил ее в поднос и достал другую из ящика. Он откусил конец и выплюнул его в мусорное ведро возле своего стола, а щелчком пальцев создал небольшое пламя над большим пальцем, которое он использовал, чтобы зажечь сигару. Ее внимание, привлеченное этим небольшим актом магии, Зелсис заметил, что пальцы Кровакуса были вытатуированы с внутренней стороны загадочными символами, один из которых на его большом пальце светился ярко-оранжевым, когда он закуривал сигару.
«Полностью насекомоподобные твари, с которыми вы столкнулись, даже не люди, а результат мутации репродуктивного тракта человеческой женщины из-за употребления патерианских боевых эликсиров», — продолжил он, и до нее дошло осознание.
«Ой. О, это плохо», — подумала она, стараясь не представлять, как может выглядеть мутировавшее чудовище.
«Я боюсь, что этот может питаться дремлющим Ядром Подземелья. Если это не остановить, Королева может поглотить устройство и захватить все проклятое Подземелье, и если это произойдет… Мы все обречены. Буквальная чума саранчовых людей, катастрофа таких масштабов, что даже довоенные гильдии убийц зверей с трудом справились бы с ней.
— Я… я не понимаю, как я могу остановить это, сэр, — признался Зелсис.
— Ты не можешь, — согласился он. «Не в одиночку. Вы были в EZ, да? Имели дело с гнилым медведем или двумя? Может быть, даже Некрозверь?
— Да, я убила и гнилого медведя, и получившегося Некрозверя, — снова призналась она. «Почему это актуально?»
— Прекрасно, — улыбнулся он. «Королева Саранчи не будет намного сильнее, чем Некрозверь, и не такая выносливая и подвижная. Все, что вам нужно, — это средство борьбы с саранчой».
Раздались три медленных ритмичных стука в дверь. Кровакус перевел взгляд с нее на дверь и воскликнул: «Войдите!»
Зел повернула голову ровно настолько, чтобы увидеть, кто это, и… Это был он.
Певец.
— Полагаю, вы говорите обо мне, — сказал он с ухмылкой.
— Как долго ты слушаешь? — спросил Кровакус, ухмыляясь так же, как и он сам, обращаясь к Певцу так, словно тот был старым другом. Возможно, он был.
«Пару минут. Последняя работа, а? Держу пари, ты рад, что я должен тебе услугу, ты, Грек, мешок с дерьмом, — рассмеялся певец своим звучным раскатистым голосом, подойдя и сел.
— Это просто чертовски богато исходит от тебя, — шутливо возразил Кровакус, пожимая руку Певцу. Ясно, что они знали друг друга. Губернатор посмотрел на нее и объяснил: «Саранчовые люди уязвимы для звуковых атак. Шум, от которого у вас звенит в ушах, превратит одного из этих жуков в кашу внутри панциря, если это правильная частота. Стролват раньше выполнял обязанности истребителя на более поздних этапах войны.
«Активное скопление этих ублюдков было причиной мгновенного перемирия, пока с этим не разобрались», — добавил Стролват.
Замалчивая дружеские подшучивания двух мужчин, Зелсис настаивал на получении дополнительной информации: «Я полагаю, у вас есть более важная информация, чем потрепанные фотографии и истории с войны».
Кровакус кивнул, полез в стопку бумаг на столе и, даже не взглянув на нее, извлек из беспорядка папку. В целом брифинг был коротким и по существу. Простое объяснение пути, по которому они должны были добраться до входа в пещеру, с остановками на пути для отдыха и восстановления сил.
— Путь туда и обратно займет несколько дней, — объяснил Кровакус, пока Зел и Строл пристально смотрели на карту, лежавшую поверх беспорядка на столе. «Я мог бы предоставить вам доступ к моторизованному транспорту, но это было бы все равно, что рисовать мишени у вас на спине».
«Маршировать туда, уничтожать клопов, маршировать обратно», — кивнул певец. «Чем больше вещи меняются, тем больше они остаются прежними, да?»
«Ага. Просто убедитесь, что вы прибыли в точку сбора Гамма вовремя, вы должны встретиться там с третьим членом вашей группы, — продолжил губернатор, указывая свободным пальцем на третью точку остановки на намеченном курсе, которая является первой точкой остановки второй день похода. В идеале путь должен был длиться всего два дня с четырьмя остановками, но альтернативный путь для плохой погоды составлял до четырех дней с восемью безопасными остановками. Кровакус даже подарил Зелсису военные карманные часы с потускневшим корпусом, украшенным простым цветочным узором.
Он неохотно добавил: «Всего вам понадобится четыре человека, чтобы открыть Туманную дверь. Я могу пригласить своего сына сопровождать вас, если это необходимо.
Зелсис усмехнулся и любезно отказался от предложения, сославшись на то, что «у меня уже есть кто-то, кто прикрывает мою спину, но предложение приветствуется. Возможно, пусть мальчик потренируется еще немного, чтобы я не растоптал его полностью, когда он неизбежно снова бросит мне вызов».
Вскоре брифинг был завершен, и она вышла из ратуши вместе с Певицей, им обоим дали карту с намеченным путем. Он был до странности нормальным человеком, его буйная харизма сдерживалась так сильно, что он казался бы нормальным человеком, если бы не его экстремальная внешность.
Махус обнаружил, что порхает от задачи к задаче, но после хорошего ночного сна у него не возникало проблем. Первая заключалась в уходе за Зигмундом, который был практически прикован к постели с поистине тяжелым похмельем и покрыт легкими ожогами, каким-то образом сбросившим несколько килограммов веса и развившим ненасытный аппетит к белку, жиру и сахару.
Вместо того, чтобы избавляться от рубедо, вызванного его припадками, он готовил достаточно его любимой чечевичной похлебки, чтобы накормить всех — достаточно для шестерых, но Зигмунд в его нынешнем состоянии съел бы за троих.
Второй задачей был сложный и, к счастью, медленный процесс варки Азота Некрозверя и крови Зела в связующий эликсир. Он уже разработал новые глифические надписи, которые должен был сделать, расстановку стеклянной посуды, сам процесс, даже его математику, все в своем бессонном запое, подпитываемом Liquid Vigor.
Все, что ему нужно было выяснить, это то, какие из положительных черт зверя он мог бы безопасно выделить, или, скорее, сумеет ли он извлечь как его самовосстановление, так и его способность излучать разрушительное дыхание Эссенции. К счастью для Махуса, у него было более чем достаточно времени, чтобы сделать это, так как пройдут еще долгие часы, прежде чем новый образец крови Зела полностью растворится в растворе.
Третьим его занятием была его собственная навязчивая идея, его собственное желание более тщательно проникнуть в записи мертвого алхимика. Между регулировкой обеих своих активных алкагестровых установок, проверкой супа не подгорал и проверками Зигмунда каждый час или около того, он не мог найти времени, чтобы сделать что-то большее, чем время от времени заглядывать внутрь. К его большому облегчению, Зефарис проснулся в довольно разумное время, сонно пробравшись на кухню как раз в тот момент, когда суп был почти готов.
— Не мог бы присмотреть за ним для меня? — спросил он, и, зевнув, она взяла на себя очень важную обязанность следить за тем, чтобы суп не превратился в пригоревшую кашу. Теперь, когда ему не нужно было играть в пинг-понг каждые пару минут, чтобы убедиться, что он не сгорел, он мог направить большую часть своего внимания на то, чтобы убедиться, что ни один из его текущих алхимических процессов не вышел из-под контроля, и больше читать. заметки алхимика.
Махус прибегал к тому, чтобы просто взять закодированный блокнот и медленно расшифровывать его по частям, а также наблюдать за двумя активными наборами стеклянной посуды. В то время как тот, который использовался для растворения крови Зела в растворе, на самом деле не нуждался в какой-либо настройке, колба, используемая для расплавления Азота Некрозверя, требовала постоянной регулировки, чтобы раствор оставался стабильным. Он измельчал внешнюю оболочку в пыль до тех пор, пока вокруг жидкой ртутной эссенции в ядре камня не оставался очень тонкий слой, просто растворив оболочку в растворе алкагеста, прежде чем добавить само ядро и поместить колбу в традиционную установку для экстракции. .
Потребовалось некоторое количество проб и ошибок с гигантским клубком трубок и колб, которым была установка, но ему удалось заменить солидную треть ее компонентов теми, которые, по его мнению, имели более подходящие глифы — глифы, чтобы рассеять любого Нигредо, который глифы для защиты от разложения и смерти, глифы для очищения звериных аспектов Азота, чтобы оставить только чистое ядро составляющих его черт. Перегонка камня Азота была кропотливой балансирующей игрой, состоящей в отфильтровывании нежелательных веществ и извлечении желаемых компонентов.
Многие традиционалисты сочли бы это оскорбительным, они бы сказали, что нельзя просто так выбирать, что нужно поглотить Азот таким, какой он есть, и приложить усилия, чтобы справиться со всеми последствиями. Многие утверждали, что было неуважительно по отношению к существу разорвать его сущность на части с помощью алхимии и выбросить тех, кто не подходит.
Большинство этих людей погибли на войне, в отличие от Махуса.
«Естественный порядок то, естественный порядок сего, они оправдывали бы геноцид, ссылаясь на естественный порядок, если бы дело дошло до этого», раздраженно бормотал он себе под нос, регулируя вентиль. «Естественный порядок может испортить сам себя».
Процесс, казалось, шел стабильно, и поэтому Махус наконец обратил свое внимание на журнал. Он прочитал, расшифровал и не нашел ничего, кроме разочарования. Подавляющее большинство содержимого журнала после того, как его владелец отправился в место, указанное ему Мудрецом Тумана, было… Чего и следовало ожидать от журнала. Документация о путешествии, о погоде, о настроении владельца. Большая часть содержимого представляла собой довольно меткие описания и наброски многих странностей Зоны отчуждения, безусловно, увлекательные для тех, кто не жил там месяцами подряд, как Махус. Судя по точному наброску на всю страницу, мертвый алхимик, по-видимому, даже столкнулся с гнилым медведем.
Если бы это был обычный дневник, это не было бы большой проблемой — он мог бы просто пролистать его, пока не наткнется на действительно интересную ему часть. Но, будучи закодированным, Махус не мог не декодировать его линейно, чтобы ничего не упустить. Шли часы, а алхимик по крупицам продолжал расшифровывать журнал, следя за своей стеклянной посудой и время от времени проверяя Зигмунда. В какой-то момент Зелсис вернулась с пробежки по делам, видимо, решив провести остаток утренней тренировки на заднем дворе.
Как только суп был готов и он принес Зигмунду порцию, историк с трудом встал на ноги и направился к ним троим на кухню, чтобы ему не пришлось какое-то время оставаться одному.
«Все в порядке, я могу терпеть боль», — ответил он на обеспокоенные вопросы, потягивая свой четвертый стакан Liquid Vigor. Довольно значительная часть его кожи была покрыта обугленными узорами, напоминающими светящиеся вены угасающего уголька, хотя его лицо было нетронуто. Больше всего пострадали его конечности, его руки полностью почернели на полпути до локтей, откуда по рукам и даже на груди пошли новые черные линии.
Его ноги были менее затронуты: почернение остановилось на четверти пути вверх по бедрам. Его грудь также была частично покрыта обугливанием, хотя это была просто круглая расходящаяся отметина на животе. Помимо этих довольно заметных признаков, у Зигмунда также было много небольших ожогов первой степени, полностью относящихся к участкам его кожи, которые остались необугленными.
Как ни странно, видимое изменение цвета кожи не имело какого-либо функционального эффекта, кроме значительного повышения термостойкости — Зигмунд держал руку над одной из конфорок плиты целых двадцать секунд, прежде чем заметил реальное повышение температуры.
Самое главное — у него не было ни одного припадка после странного ритуала. «Оно все еще есть, но я больше не чувствую никакого напряжения», — заметил он. «Я уверен, что мой э… Метаболический Рубедо, не так ли? Я уверен, что мое состояние будет проявляться по-другому, но я не горю желанием искать опасности только для того, чтобы посмотреть, что произойдет».
— Ты бы просто сломался пополам от легкого ветерка, — усмехнулся Зел, указывая на свою изможденную фигуру. Даже его собственная одежда комично свисала с него, каким он был сейчас — как будто весь его жир сгорел, оставив причудливо тонкий каркас мускулов, обернутых обезвоженной двухцветной кожей.
Махус ожидал, что Зелсис спросит его, когда экстракт Азота будет готов, но… Она этого не сделала. Она даже не подняла этот вопрос. Однако она упомянула: «Завтра мы с Зефом уезжаем на пару дней».
— Контракт на убийство зверя? — спросил Махус, уже ожидая ответа. Однако подробностей ответа он не ожидал.
— Угу, — небрежно подтвердила она. «Некоторые саранчовые засели в неактивном подземелье, поэтому мы должны играть в истребителей».
«Неактивное подземелье?» — спросил он, лишь слегка обеспокоенный. Активное Ядро Подземелья не нарушало условия содержания задолго до его рождения, и он выполнял исследовательскую миссию в спящем, которое было взломано. Там все еще были звери, звери, которые могли легко убить нормального человека, но… Ни Зел, ни Зеф не были нормальными людьми. Даже Махус не был нормальным человеком.
Его не беспокоили и саранчовые люди — без королевы они были не более опасны, чем обычные бандиты, а с королевой они уже наводнили бы долину. Риск смерти или тяжелого ранения был очень велик, это было правдой, но война научила его жить с расчетом на выживание, он видел слишком много солдат, парализованных страхом за свою жизнь.
Остаток дня прошел… Впечатляюще без происшествий. Зигмунд продолжал снабжать переднюю часть магазина в рамках своих усилий по выздоровлению, Зел и Зеф провели день, сочетая тренировки, безделье и бесстыдные проявления взаимной привязанности, в то время как Махус продолжал свою работу в лаборатории.
В какой-то момент, когда он поднялся наверх, чтобы проверить Зига и убедиться, что все в порядке, он увидел двух женщин на заднем дворе, практикующих дыхание тумана. Он даже попросил Зелсис научить его дышать туманом, и она согласилась, но, поняв, что на это уйдет целый день, он решил, что активно приложит усилия, как только у него не будет нестабильной добычи Азота, за которой нужно следить.
До тех пор будет достаточно просто практиковать метод дыхания, который описал Зел.
На следующий день они вчетвером позавтракали вместе, Зел и Зеф коротко и весело попрощались и отправились к северным воротам Уиллоудейла. Они услышали громоподобный голос Стролвата и ловкие инструментальные звуки, эхом разносящиеся по улицам, задолго до того, как увидели ворота. Он ждал их. Он играл агрессивный танцевальный ритм, известный в некоторых странах как гитара фламенко.
Он не пел какую-то конкретную лирику, а использовал свой собственный голос как часть инструментала, выкрикивая мелодию, чтобы идеально подчеркнуть свое бренчание. Однако даже без слов его голос передавал много эмоций, много страсти ко всему, о чем была его бессловесная песня. Когда они, наконец, свернули за угол, который привел его в прямую видимость, они увидели, что он стоит, прислонившись к стене здания, в окружении небольшой группы людей, активно слушающих его. Когда он увидел приближающихся двух женщин, он быстро перешел к кульминационному крещендо, чтобы закончить выступление, и тихо поблагодарил публику.
К тому времени, как они добрались до него, зрители почти рассеялись, и несколько отставших разошлись, когда троица быстро прошла через северные ворота. Охранники не только не пытались их остановить, но и вовсе отказывались признавать их проход, только пропуская и закрывая за собой дверь в тот момент, когда они проходили. Дорога на север была вымощена древними камнями, на ней были высечены следы бесконечных прибывающих и уезжающих экипажей и моторизованных транспортных средств. Что-то в камнях казалось вневременным, как будто они были здесь намного дольше, чем имели право, пережили то, что разрушило бы любой природный камень. Когда она шла по ним, ее шаги становились легче, а шаг быстрее, и этот эффект явно распространялся как на Зефариса, так и на Стролвата. Зачарованная брусчатка?
Целых пятнадцать минут троица шла молча, удивительно, что Стролват шел впереди, спеша так быстро, как только могли нести его ноги. В конце концов он обернулся, покосился на Уиллоудейл и продолжил идти в гораздо более разумном темпе.
— Почему… — начала было Зел, но солдат в шрамах шикнул на нее.
— Тихо, — прошипел он. «Саранча обычно не активна так близко к северу от города, но мы не можем рисковать. Сиди как можно тише, пока мы не доедем до первой остановки, понятно?
Зел и Зеф обменялись взглядами и резко кивнули.
— Хорошо, — улыбнулся Стролват. «Да ладно, это самая сложная часть. Как это ни парадоксально, легче всего будет избежать жуков на средних двух третях пути. В основном они активны возле ферм и своего гнезда, но не возле главной дороги снабжения».
Он объяснил на ходу, шепча почти неслышно. Каким-то образом он бросил свой голос прямо на них, достаточно близко, чтобы его услышали, и его рот не двигался видимым образом. Какое-то время они шли по главной дороге, и Зелсис мысленно отсчитывал значительные участки пути. Зефарис прижался к ней, когда облака заволокли небо и запах надвигающегося дождя стал преобладать над всеми остальными запахами. Электрическое напряжение в воздухе и почти черные как смоль облака свидетельствовали не только о дожде, но и о надвигающейся буре.
Поля, окружавшие Уиллоудейл, превратились в лес, и солнце уже пересекло его вершину, но, к облегчению обеих женщин, это было совершенно не похоже на зеленую смертельную ловушку Зоны отчуждения, а скорее на обычный лес, подобный тому, что за границей. Судя по беглому изучению Зелом карты, они должны были резко свернуть прямо в лес где-то поблизости, и действительно, Строльват поманил их к опушке деревьев и через заросли, в конце концов выйдя на узкую, но узнаваемую тропинку. Он быстро скрылся из виду, но Зелсис просто последовала за своим чутьем там, где тропинка стала неузнаваемой.
После добрых получаса полуслепого траления по узкой лесной тропинке они догнали Стролвата на краю небольшой поляны, но он остановил их и сердито указал на противоположный ее край. Небольшой навес защищал от непогоды три мешка, несомненно, припасов, но были и непрошеные гости.
Четыре человека-саранчи. Зел подняла левую руку, чтобы прицелиться в одного, а Зеф быстро вытащил Пентакль, чтобы прицелиться в другого, но певица снова остановила их, прошипев: «Мы все еще в опасной зоне, выстрелы привлекут больше саранчи. Мы должны разобраться с ними тихо».
Он посмотрел на тесак Зел, затем встретился с ней взглядом и сказал: — Я могу отключить их инфразвуком, но только на четыре секунды. Тебе этого времени достаточно?»
Она усмехнулась: «Более чем достаточно».
Стролват резко кивнула, и Зелсис приготовилась. Она не могла стрелять из ручной пушки, а учитывая расстояние между саранчовыми людьми, она не была уверена в своей способности уничтожить их всех одним взмахом, но у нее была идея. Глубоко вздохнув, она приготовилась, доставая клинок из кобуры.
След серебристого тумана указывал ей путь из куста, когда она мчалась через поляну, отрывая облако листьев и маленьких веток от куста, в котором они спрятались. певец со шрамами, звук которого быстро углублялся, пока его не стало слышно. На полпути через поляну один из саранчовых заметил ее, отпрянув назад, готовясь издать визг. Слабый писк вырвался из его болтающихся челюстей, а затем замер с болезненным бульканьем, когда его суставы сомкнулись, а его экзоскелет рябил и деформировался от мощных звуковых вибраций, почти так же, как и у других саранчовых.
Еще один вздох, подъем через трех саранчовых людей, которые были ближе всего друг к другу. К тому времени, когда ее клинок рассек первый на талии, она призвала «Сердцеед!»
Лезвие колуна повернулось вверх, и он значительно ускорился, пробив хитин второй саранчи и разорвав ее сердце. С такой скоростью он не убил бы третьего на подъеме, но Зелсиса это более чем устраивало. Она привыкла использовать огромную массу своего клинка в качестве инструмента.
На последнем издыхании она одновременно ударила своим тесаком по голове третьей саранчи. Наконец, она оказалась в пределах досягаемости левосторонней саранчи, и одновременно с ее нисходящим ударом она нанесла по-настоящему взрывной удар по ее скрежещущим челюстям, используя огромный вес своей ручной пушки в качестве усилителя силы.
В этот момент Зелсис уничтожил головы двух саранчовых, начисто пробив одну и разделив другую пополам посередине.
С учетом того времени, которое ей понадобилось, чтобы перебежать поляну, побоище закончилось не более чем за пять секунд. Прогорклая кровь и внутренности саранчовых людей разлились по всему укрытию, но это не имело значения — она просто соскользнула с мешков с припасами, потому что они были сделаны из ткани, пропитанной Туманом.
«Это адский метод дыхания. И это у тебя там капитанский тесак? — задавался вопросом Стролват, когда они с Зефом подошли к убежищу, и каждый из троицы взял по одному пакету. В каждом из них было немного еды, медикаментов и три пол-литровые бутылки с печатями, наполненные Жидкой Энергией, каждая с тремя печатями, в отличие от тех, что были разработаны Махусом — они были гораздо более сложными по дизайну, полностью покрытые угловатыми кроваво-красными символами.
— Конечно, — кивнул Зел, пристегивая рюкзак.
— Откуда ты его взял, если не возражаешь, если я спрошу?
Зел только улыбнулся и сказал: «Икесианцы находят способ платить даже без денег».
«Так и есть», — улыбнулась певица в ответ, по-видимому, довольная этим ответом. — Хорошо, не будем слишком долго мешкать. Феромоны в их крови будут распространяться и привлекать больше себе подобных».
— Вонь тоже не особенно привлекательна, — с усмешкой добавил Зефарис, откупоривая одну бутылку и делая глоток. — Уф, это сильно.
Стролват тоже сделал большой глоток жидкости, удовлетворенно вздохнув и снова закупорив бутылку: «Это их версия Liquid Vigor, кажется, они называют ее Vitamax или что-то в этом роде. Греки знают, как поддержать своих солдат, я им это дам.
Несколько минут они отдохнули на поляне, сев напротив укрытия, чтобы не вдыхать смрад гемолимфы человека-саранчи. Зелсис потратила большую часть этого короткого времени, вытаскивая кусочки хитина из своего ружья, работая с механизмом, удаляя и заменяя снаряд несколько раз, чтобы убедиться, что нет ничего, что могло бы его заклинить. Когда это, наконец, стало надоедать, Зелсис встала на ноги, покрутила плечами и несколько раз потянулась, готовясь идти дальше.
Зеф и Штрол, похоже, согласились, судя по тому, что каждый из них встал по очереди. Певцу потребовалось немного больше времени, и он внятно крякнул отказ от помощи, когда Зефарис протянул руку. Достаточно скоро они вернулись на тропу, снова пройдя по узкой тропинке через лес, хотя теперь Зелсис не чувствовал необходимости молчать.
Отчасти это было из-за того, что сказал Стролват, но отчасти и потому, что она не чувствовала того же напряжения, что и раньше, — ее инстинкты не лгали, и эта часть леса казалась такой же безлюдной, как пограничный лес прямо за его пределами. ЭЗ
Тем не менее, она чувствовала, что что-то не дает ей покоя во всем этом. Насколько она могла судить, это был совершенно нормальный лес, так почему же его избегала не только саранча, но и другие животные, как и опустошенные пустоши за границей?
— Вы не возражаете против вопроса о задании? — спросила она, глядя на Стролвата. Он утвердительно хмыкнул и кивнул, и она выстрелила.
«Почему саранчовые люди избегают этой части леса?»
Стролват сделал глоток, выдохнул струйку зеленого тумана и просто сказал: «Скоро поймешь, почему».
Она посмотрела на Зефа, нахмурив брови, но стрелок тоже не ответила — не из-за недостатка знаний. Даже не сказав ни слова, Зелсис могла сказать, что оба ее компаньона знали причину, но не хотели говорить прямо сейчас. Так что… Она просто приняла это, веря, что Стролват не лжет.
Пока они шли, она достала карту и попыталась определить, куда они направляются, по расположению первой остановки. Почти сразу же она заметила интересную точку, на которую они еще не наткнулись, ту, которая не была упомянута в брифинге, та, которая была напечатана на самой базовой карте, а не нарисована постфактум — овальная форма. отмечены пересекающимися красными линиями, через середину которых проходило их путешествие.
Он выделялся тем, что небольшая часть Зоны отчуждения, включенная в карту, была отмечена таким же образом.
Зелсис сложила карту и сунула ее в рюкзак, а не в кобуру своего тесака, где она хранила ее. Пока она занималась этим, она также взяла снаряды, которые держала кобура, на всю жизнь, убрав их в рюкзак. Они не сдвинулись ни на миллиметр от того места, где она сунула их в кобуру, но ей все равно не нравилось, насколько ненадежным выглядело их положение. После этого она просто взяла Зефа за руку и позволила себе мысленно проверить оставшуюся часть пути, пока в поле зрения не попало что-то замечательное.
Вид человеческого скелета, превратившегося в дерево, вскоре привел ее в чувство. Он был распят на ветвях, между костями его предплечий и ступней все еще виднелись огромные железнодорожные гвозди. Кора большого дуба поглотила значительную часть тела мертвого солдата, но его голову все еще венчал распахнутый шлем в патейрианском стиле, зазубренный металл которого напоминал шипы на короне короля-изгоя.
Оба солдата произнесли неслышную молитву у ног странного чучела, затем, не говоря ни слова, встали и продолжили путь. У Зелсис не было выбора, кроме как следовать за ней, ее инстинкты подсказывали ей, что ее ответ неизбежен.
Первыми признаками того, что она увидит дальше, были еще маленькие алтари мертвых с винтовками и боевыми ножами в качестве центральных элементов, некоторые едва узнаваемые, а другие в хорошем состоянии, учитывая натиск стихии. Линия деревьев поредела, в конце концов превратившись в саженцы и небольшие кусты, которые двигались, чтобы вернуть землю, лишенную растительности.
Это было огромное поле мертвой, развороченной земли, кратеров и траншей, простирающихся до самого горизонта. В пределах прямой видимости Зелсис видел не менее двух десятков трупов и кто знает, сколько ржавых артиллерийских орудий, кучи и кучи расстрелянных снарядов утонули в грязи.
Однако больше всего ее внимание привлекали все святыни. Святыни мертвых солдат с обеих сторон, одинаковые в том, как они почитали мертвых, но, что наиболее важно, уничижительные святыни изуродованных геральдических доспехов и оружия. Ничто из экстравагантного рыцарского снаряжения не походило на то, что использовали бы икесианцы — это было оружие патейрианских героев, уничтоженное безудержной жестокостью промышленно развитой армии. В одних случаях изрешеченные пулями и штыками, в других полностью прорванные пушечными или артиллерийскими снарядами.
«Саранчовые люди — существа обоняния и инстинктов», — начал Стролват с мрачной гордостью, встав рядом с Зелом, глядя на поле битвы. «Их привлекает вонь их недавно умерших, но большое скопление трупов их отпугивает, независимо от того, являются ли эти мертвецы мутантами или просто солдатами, принявшими эти эликсиры».
Он сделал паузу, откупорил недопитую бутылку «Витамакса», вылил немного зеленой жидкости на грязную землю и сделал глоток.
«Это место — этот пустынный, загрязненный участок мертвой земли — был первым разом, когда Икесия плюнула в лицо старому миру. Именно из-за этого патерианцы нас так презирают.
Не дав ему ответа, Зелсис пошла, осматривая окрестности. Среди грязи и траншей, колючей проволоки и импровизированных могил пролегали тропинки — узкие, видимые только из-за широких брешей в баррикадах и дощатых мостов через окопы. Это место было мертвым, мертвее любого трупа или кладбища. Даже когда небо было затянуто грозовыми тучами, солнце нашло способ прорваться сквозь их неприступный мрак, чтобы осветить поле боя маленькими лучами света, не заботясь о том, чью могилу оно освещало — икесовского пехотинца или патейрианского дворянина.
В конце концов, все они были равны, мертвы и погребены в грязи, несмотря на то, что мирские маркеры того, кем они были при жизни, возвышались над их трупами.
Все они были равны.
Все кроме одного.
