Присев к одной из стен комнаты и вытащив Скрижаль, Зелсис почувствовала, как пульсирующее тепло пробежало по ее руке до самого плеча, более интенсивное, чем обычно. Даже через несколько минут после того, как она выбралась из статуи, ощущение ледяного жара все еще сохранялось. Самая интенсивная из них давно прошла, но чем менее интенсивной она становилась, тем медленнее она угасала. Зел задавалась вопросом, было ли это медленнее, потому что было меньше вещества, и поэтому ее телу потребовалось больше времени, чтобы сломаться и поглотить последние остатки.
Устройство ожило, показав необычный вариант сообщения об обновлении.
СКАНИРОВАНИЕ
ОБНОВЛЕНИЕ ЗАПИСИ
БИБЛИОТЕКА ОБНАРУЖЕНА ИСКЛЮЧЕНИЕМ
ПЕРЕСОСТАВЛЕНИЕ МНЕМОЗАПИСИ
«Я думаю, что он изо всех сил пытается понять эффекты Азота», — заметил Зеф, когда сообщение мелькнуло на месте гораздо дольше, чем обычно, добрых полминуты. Наконец-то изменилось.
ОБНОВЛЕНИЕ УСПЕШНО
Он продолжал показывать обычные показания атрибутов, после чего Зел пролистнул список черт. У него был один новый список, окрашенный в светло-фиолетовый цвет.
ДВИГАТЕЛЬ ВОЗМЕЩЕНИЯ
Тип:
Азотический экстракт
Курок:
Переменная
Последствия:
Дуализм, карательная батарея
Продвижение:
Точное возмездие
Описание в лучшем случае отсутствовало, а вместо обычного лишнего текста внизу была фраза желтым цветом.
Мнемоническая запись
Заинтересовавшись, она постучала по нему. Это знакомое теплое жужжание прокатилось по ее голове и верхней части спины, и она поняла.
— Ты был прав, — сказал Зел, отказываясь от этого подробного считывания и проводя пальцем к списку техник. «Планшет не мог должным образом скомпилировать информацию в текст, поэтому просто оставил ее в виде необработанной памяти».
— Итак… Теперь ты знаешь, что он на самом деле делает? стрелок вопросительно прищурился.
Нахмурив брови, Зелсис пробормотала: — Я… думаю, да?
Она сосредоточилась на воспоминании необработанных знаний, которые только что влились в ее голову, и обнаружила, что не может выразить их словами. Это было похоже на сон, мимолетный и трудно уловимый. Повторное нажатие на кнопку позволило ей уловить некоторые знания и запомнить их, ровно столько, чтобы действительно получить связное объяснение.
«Это э-э… Эффект дуализма позволяет мне изменить работу других техник двумя разными способами, и…» она замолчала, снова нажимая на кнопку. В третий раз это было очарование, и ее понимание, наконец, соединилось, как только ее тело закончило поглощать настой, и последние остатки этого ледяного горячего чувства исчезли. Она ухмыльнулась и объяснила остальное простыми словами.
«Хорошо, наконец-то я поняла», — сказала она, желая, чтобы Скрижаль показал ей список техник для «Двигателя возмездия». В нем перечислены четыре техники, сгруппированные попарно. Они были безымянными, но имена для них вставали на свои места, пока Зелсис продолжал объяснять.
Зефарис был застигнут неподготовленным к удивительно тщательному объяснению, которое дал Зел, упрощая несомненно сложное смешение черт и техник до идеи двух альтернативных боевых стилей. Объяснение, однако, было наполнено такой уверенностью и необузданным очарованием, что только амазонка с шоколадной кожей могла излучать, что касалось Зефариса.
В стиле Slayer Rebound Pulse перекачивал энергию атаки, чтобы зарядить Retributive Battery, позволяя Зелси просто остановить атаку, а затем нанести ответный удар своей собственной силой, а также всей силой предыдущей атаки. Зел предположил, что для отличия его можно было бы назвать «Вытягивающий пульс».
С другой стороны, Beast Style заставит Rebound Pulse охватывать гораздо большую площадь и длиться дольше с теми же вложениями в туман. Вместо того, чтобы отражать атаки, это заставляло их ускользать, используя трение для зарядки Retributive Battery. Этот режим также изменил бы то, как будет работать батарея, по-видимому, превратив ее в гораздо более буквальный конденсатор Fulgur. Измененную защиту этого стиля можно назвать Graze Pulse.
Зелсис также упомянула, что она чувствовала, что любой стиль, вероятно, повлияет на то, как она сражается, и что она не узнает, пока не попробует.
«Мне нужно придумать, как использовать этот Фулгур, когда я не буду достаточно близко, чтобы использовать пилу, но у меня есть кое-какие идеи», — сказала Зел, поднимаясь на ноги, увлекая за собой Зефа.
Зеф усмехнулся, полушутя спросив: «Что, Громовой пушки недостаточно для тебя?»
— Как знать, — ответил Зел, когда они вошли в промежуточную комнату. «В нем могут закончиться патроны, или его заклинит, или я могу сделать какую-нибудь глупость и слишком сильно испортить руку, чтобы сработать рычаг».
Комната представляла собой расширенную версию обычной планировки, с проекционным символом и рукояткой управления на стене по обеим сторонам. Тот, что слева, был тем же узором, который Зел видел на первом этаже, тогда как тот, что справа, выглядел как уменьшенная и упрощенная версия глифа в туманной транзитной камере. За короткое время, пока они ждали, пока откроется дверь в следующую комнату, Зеф с любопытством схватился за ручку управления на правой стене, чтобы проверить карту. Он показал два варианта.
Карта подземелья
Карта пути
При выборе первого отображалась уменьшенная версия проекции, которую они видели еще в туманной транзитной камере, а при выборе последнего отображался более подробный показ их пути к следующей туманной транзитной камере. Зеф обнаружила, что может даже использовать карту, чтобы приблизить некоторые камеры и показать их интерьеры. Для того, который они только что оставили, он показал статичную компоновку, и то же самое было и для следующего. Последняя камера на их пути, она показывалась в режиме реального времени с разных точек зрения, каждая из которых была подвешена в глазах абстрактной гуманоидной статуи. В центре комнаты было странное пятно, мерцающая брешь в проекции, на которую накладывался символ головы голема.
«На карте показаны планировки комнат, но это сбивает с толку то, как выглядит голем в последней комнате», — раздраженно проворчала стрелок, переводя взгляд на Зел только для того, чтобы ее взгляд был прикован к яркой сфере размером с глазное яблоко над ее указателем. Палец.
Пока Зеф исследовал карту, Зел попыталась создать какую-то полезную молнию без помощи рук.
Пропуская через себя ток и даже создавая дуги длиной около метра, и то, и другое происходило естественным образом. Проблема заключалась в том, что сущность Фулгура, как она есть, действовала подобно обычному электрическому току. Зелсис снова и снова пыталась согнуть этот поток, заставить его выйти из ее плеч или спины, но он не хотел. В лучшем случае она могла производить небольшие несфокусированные дуги.
Нет, если только… Нет, если только она не дала ему ядро, чтобы сформировать вокруг него, как искры от бойка ее пистолета. Задаваясь вопросом, будет ли достаточно сферы Тумана, Зел сделала еще один перерыв и подняла указательный палец, сжав легкие, не выдыхая, и сосредоточилась на том, чтобы выпустить из пальца маленькую каплю Тумана.
Тонкая светящаяся линия бежала по всей длине ее руки к пальцу, а с кончика ее пальца свисала серебряная прядь, тонкая, как волос. Он запутался вокруг себя и свернулся в бусинку размером не больше капли воды, слабо прикрепленную тонкой, как волос, пуповиной.
Тогда это была искра воли и еще больше Тумана, чтобы зажечь ее. Несколько крошечных дуг прыгнули от кончика ее пальца к бусине, прежде чем смутное свечение Тумана превратилось в кипящую белую молнию, стрекотание и чириканье, как раз в тот момент, когда Зеф обернулся, чтобы увидеть это.
Ее взгляд метнулся от шара к лицу Зела, потом обратно к шару, потом обратно к лицу Зела.
— Ты уже понял это? — спросила она с явным недоумением.
— Э… Если под этим ты имеешь в виду прославленный салонный трюк, конечно, — усмехнулась Зел в ответ, махнув рукой в сторону стены. Крошечная шаровая молния сорвалась с места, петляя по своему пути, прежде чем ударилась о стену и взорвалась крошечной вспышкой света, не оставив никаких следов своего существования, кроме нескольких вспышек ионизированного воздуха, похожих на светлячков.
Нахмурив брови и явно поинтересовавшись, как работает новая техника, стрелок задал еще один вопрос: «Ты можешь сделать побольше, не так ли?»
— Возможно, — ответил Зел. «Хотя я готов поспорить на соверен, что его нужно хорошенько отполировать, прежде чем его можно будет использовать в бою, так как мне пришлось выдавить ядро тумана, чтобы Фулгур мог держаться, и все такое. Гораздо проще просто… Знаешь…
Она подняла левую руку и имитировала движение рычага: «Громовая пушка».
Их разговор мог бы продолжиться, если бы дверь не загорелась и не распахнулась, открывая ведущую вниз лестницу. Расслабленное обсуждение сменилось осторожностью, пока они смотрели вниз по лестнице, продвигаясь в глубины внизу.
Семнадцать ступеней до следующей площадки, затем поворот под прямым углом.
Ни звука, только их собственные шаги и дыхание.
Еще семнадцать ступенек. Еще один поворот под прямым углом.
Затем еще один.
И другой.
Затем, наконец, еще одна дверь, та, которая мгновенно открылась при их приближении.
Пройдя внутрь, они увидели тускло освещенную квадратную комнату. В его центре сидел стройный молодой человек, облаченный в свободное ярко-красное одеяние. Он был окружен трупами знати Саранчи, числом четырнадцать. Они варьировались от почти человеческих до почти полностью саранчовых, и трое из них обладали характерными ярко-красными мутациями богомола. У каждого из них было перерезано горло одинаково, идеально, и ни у кого из них не было признаков борьбы.
Кожа мужчины и даже его волосы были совершенно белоснежными, подчеркнутыми розовыми прядями. Тонкие хитиновые пластины можно было выковыривать тут и там, его мизинцы полностью превратились в бронированные когти. Его черты лица были нечеткими и настолько совершенно симметричными, что это нервировало. Перед ним на небольшой циновке были разложены резные кости.
Зефарис кружила вокруг него с пистолетом, направленным ему прямо в голову, время от времени поглядывая на трупы то здесь, то там, чтобы убедиться, что они действительно мертвы, в то время как Зелсис просто… подошла.
С тесаком в руке она подошла и присела перед ним на корточки, глядя в его неподвижное лицо. Она была готова разрезать его пополам, как только он двинется, но ей было любопытно. Этот не совсем испускал такое же твердое ощущение, как другие жуки. Даже у Красного Богомола был слабый след этого, но этот источал не яд, а только спокойствие.
Его глаза содрогнулись. Чисто-белый, с одной точкой для зрачка. Улыбаясь, он посмотрел на нее.
— Они не солгали, когда сказали, что ты похож на ходячий агитационный плакат, — заметил он голосом с богатым акцентом, мягким, как шелк, и спокойным, как глухая ночь. — Я полагаю, вы могли бы захотеть истребить меня, верно?
— Я должен очистить это место от саранчи, убедиться, что улей не представляет угрозы, — признался Зел. — Но ты не похож на саранчу и не пахнешь ею. На самом деле, ты выглядишь, как…»
Она посмотрела на Зефариса в поисках подтверждения: «Орхидейный богомол, да?»
Как только стрелок оказался прямо позади жука, она нерешительно кивнула, на что Зел снова перевела взгляд на странного человека.
Тревожная, нечеловеческая улыбка расползлась по его лицу: «Правильно. Отсутствие у меня склонности к убийству делало мое существование неудобным для Королевы, поэтому мне было велено потреблять Кровь Бога, пока не сказали остановиться. К счастью для меня, результатом стало мое нынешнее состояние, даже если в процессе моя подвижность была нарушена».
— Значит, ты застрял, — сказал Зел. «Почему? А как же все эти трупы?
«Да, я застрял. Что же касается тех, чьи оболочки нас окружают, то они сами себя погасили добровольно, — сказал он, медленно обводя руками вокруг себя. «Когда аристократы Саранчи недовольны своей участью в улье, их отправляют ко мне, чтобы я прочитал их судьбу. Некоторые получают ответы и уходят. Другие предпочитают покончить с собой и дать мне ответы в виде своего предсмертного хрипа».
Зелсис на мгновение задумался, затем снова посмотрел на Зефа: «Посмотри, откроется ли дверь. Я не думаю, что нам нужно уничтожать этого».
Блондинка попятилась к двери. И она, и Зел увидели, что дверь ни в малейшей степени не реагировала, и Прорицательница сделала вывод об этом по их реакции.
Прежде чем кто-либо из них успел что-либо сказать или сделать, он издал меланхолический смешок: «Полагаю, ничего не поделаешь. Не пытайся найти другой путь, я знал, что выйду вот так».
Быстрее, чем могли видеть глаза, Прорицатель поднес руку к горлу, впиваясь острым мизинцем в алебастровую плоть и перерезая себе горло. Из раны хлынула молочно-белая мерцающая жидкость, стекающая с его мантии, так и не впитавшись.
Он сделал булькающий вдох, но оставался совершенно спокойным, когда говорил, его легкие отчетливо наполнялись кровью с каждым произнесенным словом и каждым вдохом. Зел почувствовала кровь на своих ботинках, но что-то заставило ее остаться и поддерживать зрительный контакт.
— Теперь я вижу, что неверно истолковал предсмертные хрипы других, — сказал он. «Воплощение последствий войны, обреченное гневаться на небеса за пределами самой смерти, говорили они, каждый из них».
Прорицатель закашлялся и захлебнулся собственной кровью, сделав еще один прерывистый, клокочущий вдох.
«Тг-они говорили о разъяренном монстре… Чудовище, Машина Возмездия», — продолжил он, его голос превратился в гулкий, потусторонний шум. «Я думал, что ты будешь безмозглым убийцей или связан судьбой, как и многие другие, но теперь я вижу, что ты намного, намного хуже».
Он усмехнулся про себя, затем разразился кровавым, пенистым хохотом, в то время как его собственная жизненная кровь вытекала и собиралась вокруг него. Когда он заговорил в следующий раз, его голос был хриплым эхом: «Ты — идеал на пропагандистском плакате, проявленный посредством мерзкой алхимии, усиленный последствием войны. Когда вы сталкиваетесь со злонамеренным преследованием, вы предпочитаете наносить ответный удар, а не отступать».
Еще один хрипящий вдох, и его голос стал еще более призрачным, превратившись теперь в поистине ужасный предсмертный хрип. И все же он оставался вполне понятным.
«Мои хозяева хорошо знают, насколько опасны такие люди, как ты, они сделают все возможное, чтобы уничтожить тебя. Я предлагаю вам найти одну из разрушенных семей культиваторов, разграбить их остатки для получения знаний и артефактов. Уверяю вас, мертвые не будут возражать.
Его голос умолк, и лужа мерцающей белой крови, в которой он сейчас сидел, перестала светиться. Глядя вперед, с пустыми глазами и неподвижным взглядом, со спокойной улыбкой на лице, Прорицатель был мертв.
Действительно, он был мертв, что подтвердило быстрое освещение двери и последующее бесшумное открывание. Обе женщины были более чем готовы оставить эту нервирующую сцену позади, но как только Зел встал, фигура Прорицателя дернулась обратно к жизни. Он молча протянул руки над гадальными костями, и они выплыли из лужи и выстроились перед его лицом.
Мгновение он смотрел на кости, затем перевел свой мертвый взгляд на Зелсиса.
— Я с нетерпением жду, когда увижу твой путь, — прохрипел мертвец. «Го-о. «До-или» скоро закроется.
Ей не нужно было повторять дважды.
Когда они, наконец, вошли в следующую промежуточную комнату и почувствовали, как за ними захлопнулась дверь, они оба вздохнули с облегчением. Зефарис прислонилась к стене, используя короткое время простоя, чтобы абсолютно убедиться, что Pentacle полностью заряжен и не заедает, на ее лице было видно недоумение. Примерно так же Зелсис обдумывал весь инцидент с Предсказателем. Прошло всего несколько секунд, а это уже было похоже на лихорадочный сон.
— Ты думаешь, он просто встанет, как ни в чем не бывало? — размышлял убийца вслух, размышляя о том, как человек мог выжить, перерезав себе горло и истекая кровью.
«Не знаю. Не уверен, что хочу знать. Он мог иметь в виду, что будет наблюдать за тобой из загробной жизни. Или он просто получит новое тело, — ответил Зеф.
Далее циклоп уточнил: «О мутантах орхидейных богомолов ходит так много противоречивых басен, что никогда нельзя узнать, что из них правда. Я немного сомневаюсь, что он был настоящим, даже несмотря на то, что он сделал. Что он сказал.»
— Это смешно, да? Зел усмехнулся.
Зеф кивнул. Полет без посторонней помощи, бессмертие, полностью сводящее на нет способности других Туманных дышащих, разрушительная сила, в десять раз превышающая ту, которую мог применить Убул. Скорее всего, это смесь официальной пропаганды и боевых мифов».
Затем наступила тишина, пока они ждали, когда откроется дверь. Время от времени его прерывал звук, когда Зефарис взводил курок наполовину, а затем опускал его обратно. В какой-то момент она остановилась, глядя вверх с выражением, которое ясно давало понять, что она только что что-то вспомнила.
«Скажи, ты можешь вытащить пару медяков и серебряников из Туманного Хранилища?» она спросила.
«…Конечно? Что толку от них в подземелье? — спросила Зел, хотя она уже вытащила Скрижаль и открыла Туманное Хранилище. К тому времени, когда пришел ответ, она уже держала устройство над раскрытой ладонью, наблюдая, как из вихря Тумана выпадают отдельные монеты.
Два… Три… Четыре…
Чик… Чик… Чик…
— Это несколько э… Я вспомнил комнату между этажами, — несколько взволнованно сказал Зеф, прежде чем она быстро перешла к объяснению, зачем ей нужны монеты. «Я придумал, как отбивать от них пули. Думаю, пять медяков и, скажем… три серебряных — это хорошо. Я действительно просто хочу, чтобы серебряные часы работали лучше, чем медные».
Зелсис не могла не усмехнуться, передавая горсть монет: «Звучит очень похоже на то, что я сделала бы, если бы использовала пистолет разумного размера. У тебя достаточно боеприпасов?
Зеф кивнул, когда она спрятала монеты в карман, за исключением одной серебряной, которую она рассеянно перебрасывала между пальцами, пока они ждали оставшуюся часть дверного таймера. Далекий стук и лязг зубчатых механизмов подземелья превратился в муравья, скрежет и треск нарушали вездесущий ритм. Световые камни комнаты и глиф на двери на мгновение вспыхнули красным, но мгновение спустя по их поверхности побежали голубые трещины.
И драгоценные камни, и дверь разлетелись по этим щелям, первые разлетелись на осколки, а вторые рухнули внутрь, после чего они быстро прошли сквозь них. На другой стороне ждала чистая палата в виде большого зала, только… Это было неправильно.
Это было слишком чисто.
В то время как они оба могли слышать отсутствие отдаленного звука, которого ожидали, Зелсис чувствовала его нутром. Эта комната была не просто пуста, карта не была неправильной. Она чувствовала всепоглощающую жажду крови в воздухе. Они все еще могли видеть промежуточную комнату, обычно белый символ другой двери снова загорался смесью красного и голубого. Красный становился все более заметным с каждой секундой.
Шаг за шагом она продвигалась в камеру, прижавшись спиной к Зефу, держа левую руку на спусковом крючке, а правую на Молниеносном Мяснике. Медленно продвигаясь вперед, каждый из них готовился к бою.
Зелсис сделал контролируемый вдох, запустил Дыхательный Двигатель, вытащил Мясника из кобуры. Когда они миновали первую пару дверей, разверзся ад.
По обеим сторонам стены через равные промежутки были две двери, на каждой был спящий глиф. Они могли поклясться, что слышали предательское жужжание саранчи из-за этих дверей.
В тот момент, когда они пересекли этот порог, эти глифы вспыхнули кричаще-ярко-красным светом, и двери с грохотом распахнулись, выпустив поток слюнявой, разъяренной саранчи. Воины, дроны, даже странные морфы с огромными ногами и маленькими туловищами, все эти саранчи заметно отличались. Они были крупнее и бронированнее, чем их собратья, обитавшие наверху.
Даже их движения были другими, почти человеческий разум, стоящий за их свирепостью, распространялся по комнате. Они точно знали, куда идти, решительно образовав периметр вокруг двух истребителей зверей и сблизившись.
С первого взгляда Зелсис понял, почему. Повсюду были разбросаны аристократы Саранчи, чьи мутации зашли так далеко, что они могли слиться с толпой, но были достаточно тонкими, чтобы не выделяться. Их можно было отличить только по ярко-красным контрольным паразитам на затылке и тому факту, что они постоянно выделяли видимые миазмы феромонов.
«Сосредоточьтесь на дворянах Саранчи», — сказала она, не ожидая ответа. Она все еще получила один в виде выстрела, за которым последовал треск хитина, хлюпание крови и падение тел. Три подряд, если она услышит прямо среди моря шума. За этим быстро последовал звук штыка, пронзающего черепа, удар за ударом, сопровождаемый пинками и случайными выстрелами. «Двигаться! Двигаться!» — воззвала она, поразив даже воинов впечатляющей силой своих ударов левой рукой.
Зел взмахнула своим тесаком, желая, чтобы его лезвие перегрелось, чтобы использовать его так же, как в лесу. Однако сразу стало ясно, что это не сработает. Здесь их было даже больше, чем там, и даже ее собственные обстоятельства были другими.
Мясник расколол саранчу пополам практически без сопротивления, ее форма и вес менялись при каждом взмахе, чтобы максимизировать потенциальную силу удара и минимизировать время восстановления. Один дрон за другим, и пришло осознание того, что они будут захвачены, если она попытается перестраховаться.
Чувство возбуждения поднялось в ее груди, и, не видя причин сдерживать себя, она призвала Машину Возмездия.
«Стиль: Зверь!»
Это знакомое, ледяное горячее чувство хлынуло через серебряные каналы в ее коже, только на этот раз совсем не больно. Это притупило боль от сокращения ее мышц на полную мощность с помощью Штормового потока, это заставило ее остро ощущать каждый серебряный канал в своем теле. Это позволяло легко пропускать Туман через них и выделять его через ее кожу.
Дрон набросился на нее, пытаясь отрезать ей руку, и она просто сожгла треть легкого, чтобы образовать эту скользкую шкуру Тумана вокруг конечности на долю секунды, которая была необходима. Когти жука скользнули сквозь образовавшийся недолговечный призрачный мех, не в силах ничего укусить. Они безвредно коснулись ее кожи. Это было похоже на ношение кожи людоеда, вшитой в обтягивающее пальто черной нитью подземелья. Мгновение спустя она разбила ему голову дулом пистолета.
В этот момент она почувствовала то, что, как она знала, было зарядкой Карательной Батареи. За ее правым глазом нарастало незначительное давление, такое же, как на долю секунды, когда когти статуи пронзили ее кожу. Ее зрение оставалось безоблачным, но Зелсис чувствовал, как крошечная струйка тумана вырывается из ее глаза.
Она использовала левую руку как дубинку, взвешивая свой тесак, как если бы это была почти невесомая палка, разрезая по две-три полоски саранчи за раз. Отрубание конечностей без потери скорости, поскольку кроваво-красное сияние лезвия обжигало культи и испаряло их зловонную кровь, и все время выкрикивало насмешки, которые они не могли понять. Именно в такие моменты Зелсис чувствовал себя наиболее живым, когда любая маленькая ошибка могла привести к смерти.
На протяжении всего времени она училась не бояться их нападений, а скорее видеть их приближение, чтобы использовать их. Какая разница, размахивали ли они когтями или размахивали ли воины кулаками, когда она могла заставить его ускользнуть с помощью небольшого количества Тумана и использовать атаку, чтобы подпитывать свою собственную атаку? С версией Retributive Battery от Beast Style не было необходимости сжигать ее дыхание, чтобы подпитывать Stormsurge.
На самом деле, она поняла, что может стрелять из Громовой пушки, не рискуя сжечь всю емкость своих легких и, таким образом, остановить Дыхательный Двигатель. Этот единственный факт мгновенно резко сместил ее запланированную тактику в сторону безжалостной бойни. Животный смех раздался эхом, когда она взмахнула мясником и увидела, как он увеличился в длину почти на полметра, так что он прорезал полосу по крайней мере семи саранчовых одновременно. Они превратились в груду корчащихся частей тел и хлещущего гемолифта, и когда она повернулась, чтобы оправиться от удара, она насчитала четвертый выстрел Зефа. Еще один, и ей придется перезарядиться.
Хотя Зелсис была уверена в своей способности расправляться с Воинами и Дворянами Саранчи, она не могла делать это на расстоянии почти так же быстро и точно, как Зефарис. Даже для ее помешанного на битвах разума имело смысл только то, что она уничтожит передовые линии и оставит командиров тому, у кого хладнокровный пятизарядник. Именно благодаря этой тактике они постепенно поворачивались, сражаясь спина к спине, постепенно продвигаясь к другой стороне камеры по полу, вымощенному мертвыми жуками.
Оправившись от широкого, очищающего от мякины рассечения, она подняла зубья пилы и направила их вопящий гнев на неосторожного Дворянина Саранчи диагональным взмахом вверх. Он что-то булькнул на патейрианском, когда визжащий металл прожевал его затвердевший хитин и разорвал его органы на куски. Из него полилась жижа крови, плоти и разорванных паразитов.
Используя подъем для ускорения, Зелсис снова направил тесак вниз, чтобы прорубить голову приближающегося Воина. Клинок Мясника сместился к клюву, с легкостью разрубив панцирь Воина посередине.
С каждой полосой, прорубленной трутнями, более агрессивная саранча становилась все более агрессивной; достаточно агрессивны, чтобы дроны успели нанести несколько ударов, пока Зелсис был занят тем, что убивал своих начальников. У нее была ситуационная осведомленность и время реакции, чтобы направить «Пульс пасти» в нужное время, хотя им удалось получить царапину здесь и там. Если они продолжат прибывать, она будет ошеломлена такими темпами, и она знала, что Зефарису пришлось не легче.
Она услышала звук летящей по воздуху монеты, звенящий звук, сопровождаемый вспышкой света. Раздался пятый выстрел Пентакля, и два копья из пылающего металла взлетели над головой, чтобы уничтожить пару Дворян Саранчи. Одна была пулей, а другая выглядела как… Серебряная монета.
Зефарис уничтожала ряды саранчи каждым выстрелом, но она прекрасно знала, что это обречено на провал. Их было слишком много, и они были слишком агрессивны. Она была на грани того, чтобы бросить гранату в наступающую орду и надеялась, что трупы защитят ее от взрыва. Даже с неистовой жестокостью нового боевого стиля Зела их было слишком много, чтобы с ними можно было реально справиться. Был также подкрадывающийся страх от осознания того, что ей скоро нужно будет перезарядиться, и независимо от того, насколько она быстра, они воспользуются пробелом.
Тем не менее, она была профессионалом, умевшим сохранять спокойствие даже под давлением надвигающейся смерти. В поле ее зрения все еще оставались двое Саранчи, и оба они петляли в явном стремлении заставить ее пропустить последний выстрел, не убив ни одного из них. Зефарис решила, что не оставит это на волю случая, вытащив серебряную монету и выдохнув на нее Туман.
В ее голове зародилась идея каким-то образом превратить саму монету в снаряд, распределив общую кинетическую энергию техники между пулей и монетой.
«Не помешает попробовать», — подумала она, подбрасывая окутанную Туманом монету в воздух.
Он крутился по кругу на пути вверх, а затем вспыхнул на долю секунды. Она была более чем готова, выстрелив туда, где, как она рассчитывала, он остановится по своей траектории. Пуля попала в монету, и Зефарис стал свидетелем того, как пуля на полной скорости отскочила в голову одного Дворянина Саранчи, в то время как монета со сверхзвуковым треском полетела в голову другого.
Зел рассмеялся над неожиданной техникой, почти готовой прорваться через окружение, чтобы Зеф успел перезарядиться. Взмахнув тесаком еще раз, чтобы избавиться от нескольких чересчур рвущихся жуков, она вонзила его в шов между панелями пола и вытащила из-под ремня пузырек CP-T, сорвав зубами печать и запихнув его целиком себе в руку. -ствол пушки.
«Воздайте равное возмездие всем, кто передо мной!» истребительница зверей издала спонтанный боевой клич, упершись пятками и схватившись за рукоять своего тесака, готовясь к отдаче.
«Громовая пушка!»
Нажмите. Нажмите.
Вспыхивали молнии, подергивались мышцы, ослепляющие белые дуги прыгали по ее руке.
Бум.
На мгновение все стало белым. Колоссальная струя белоснежного тумана хлынула из ее правого глаза из-за неэффективности техники. Это было похоже на то, как будто тебя снова ударила молния, только… Наоборот. Вся эта жестокость, вся эта сила, трение каждой отдельной атаки, которую она выдержала в предыдущую минуту или около того; оно было переведено на фульгур и выпущено ослепляющим цунами огня, свинца и шаровой молнии. Отдача заставила ее тело согнуться так, как она и не подозревала, в ушах зазвенело, а кости сотрясались от всепоглощающей жестокости техники. Она не могла этого видеть, но чувствовала, что даже Мясник чуть-чуть сгибается под колоссальными силами.
Когда к Зел вернулось зрение, она почувствовала дезориентацию, слабость и боль. Многие из ее мышц вышли из-под контроля, она изо всех сил пыталась поддерживать ритм двигателя дыхания, и ей приходилось активно сосредотачиваться на поддержании ритма собственного сердцебиения. Тем не менее, это сработало, и перед ней протянулся расчищенный путь к выходу. Или, по крайней мере, как можно более расчищенный путь.
Великое множество чирикающих, мерцающих бусинок света, словно десять сотен светлячков, вспыхивающих над полем с кричащей, горящей саранчой. Большинство из них были еще живы, в их телах были пробиты идеально сферические отверстия размером с глазное яблоко, а шарики CP-T прожгли в их плоти новые туннели. Насыщение снаряда Type-2 Фульгуром дало ему значительно более высокую проникающую способность, эффективно расширив область его действия и заставив его ранить большое количество саранчи, а не полностью уничтожать тех, кто находился в непосредственной близости. Множество меньших свинцовых шаров несли CP-T на своем пути, в результате чего нанесенные ими раны сжигали жертву заживо изнутри.
Казалось, что CP-T увеличился в объеме, хотя, возможно, просто так действовало вещество.
Это было почти так же, как в прошлый раз, когда она использовала его.
Оттуда это был безумный рывок через поле визжащих, умирающих жуков. Зелсис на какое-то время отложил Мясника, полностью сосредоточившись на стабилизации левой руки и целясь в любую саранчу, которая могла попытаться схватить ее, когда она бежала. Снова и снова она нажимала на рычаг, снова и снова выпускала миниатюрные шаровые молнии, разбросанные по схеме дробовика, чтобы кромсать умирающих существ на своем пути. Отчасти это было сделано для того, чтобы очистить ее организм от излишков Фулгура, а отчасти как страховка на тот случай, если саранча наберется силы воли, чтобы нанести удар, даже когда она лежит там, сгорая заживо. Шаг за шагом, взрыв за взрывом, саранча за саранчой. Тела нескольких саранч трескались от раны к ране и раскалывались под сверхчеловеческими шагами двух Дышащих Туманом.
Зефарис закончил перезарядку задолго до того, как они пересеклись, и сразу же начал сбрасывать упреждение.
«Двигаться! Двигаться! Двигаться!» — рявкнула она с железным спокойствием, снова и снова вызывая Сотрясение мозга. Казалось бесполезным просто сдерживать их, когда она могла их убить, но ее рассуждения стали ясными, когда она вытащила гранату, готовя ее на мгновение, прежде чем бросить ее в перегруппировывающуюся саранчу. Некоторые из них ясно видели, что она делала, и даже отодвинулись, чтобы убраться с дороги, но большинство уже соскользнуло обратно в свое бешеное, движимое инстинктами «я» в отсутствие конкретных инструкций по феромонам.
Наконец они добрались до двери. Чтобы прикончить оставшуюся саранчу и, по-видимому, заставить дверь открыться, Зефарис выстрелил из оставшейся части цилиндра Пентакля, перезарядил и снова опустошил его до двух оставшихся выстрелов. Зел воспользовалась этой короткой передышкой, чтобы привести в действие затвор своей пушки, обнаружив, что гильза стреляного снаряда была выгравирована замысловатым узором в форме молнии.
Она вставила его в пояс с боеприпасами и заменила на Type-1, надеясь, что ей не понадобится снова использовать Type-2, пока у нее не будет времени на восстановление. Она даже вытащила из своего рюкзака одну из бутылок с печатью и выпила ее содержимое, выдыхая струйку зеленого тумана, пока убирала пустую вещь.
Единственная живая саранча, оставшаяся в продолжающемся процессе умирания, символ начал светиться, к их большому облегчению. Нить за нитью, расползаясь по органическим путям глифа. Только свет вскоре стал красным, как и световые камни в комнате.
По всему залу раздавался скрежет шестерен, хлопанье поршней и далекий скрежет камня о камень. Из-за красных дверей раздалось четыре громких удара, и оттуда вывалилась новая саранча. Зел догадался, что они только что были доставлены механизмами подземелья. Не дроны или воины — совершенно новые морфы в компактных отрядах, возглавляемые парой младших дворян Саранчи каждый. В дополнение к своим лидерам, в каждом отряде было по две саранчи-плеваки, которые ехали верхом на мутировавших оленях. Эти олени выглядели как облезлые трупы, соединенные вместе с частями насекомых и завернутые в панцирных жуков-паразитов, их рога заменены большими толстыми пластинами, идеальной формы для поддержки деформированных рук-метателей всадника.
Помимо них были… Кабаны. Ужасные, огромные, злые кабаны. Нет, громадный — это мягко сказано — брошенные вещи были размером с бурых медведей. Их передние концы были полностью покрыты панцирем такой толщины, что посрамил бы даже дрон-воин, а их клыки превратились в шарнирные клешни, как у жуков-геркулесов. Что беспокоило этих кабанов-саранчовых, так это то, что они имели абсолютно минимальные мутации, их глаза были совершенно нормальными и такими же наполненными дикой яростью, как и у любого кабана в период размножения. Все, что для этого потребовалось, — это пропорционально крошечный контрольный паразит, едва ли вдвое меньший, чем те, которые используются для борьбы с гуманоидной саранчой.
Зефарис мгновенно подстрелила двух саранчовых плюющих, другой рукой вытащив еще одну гранату. Примерно так же Зел вытащила собственную гранату, но ни одна из них не использовала больше взрывчатки. Земля под их ногами сотрясалась от гигантских шагов из следующей комнаты, и вскоре после этого световые камни этой комнаты рассыпались во вспышке голубого света. Столбы начали взлетать к потолку, по-видимому, нацеливаясь на саранчу; большинство из них вообще промахнулись, забрали с собой конечность, в то время как трое попали в цель, размазав по потолку жука-кабана и двух дворян саранчи. Тем не менее, большинство нападавших остались невредимыми, и даже два дворянина Саранчи, потерявшие руку, просто продолжали идти, как ни в чем не бывало.
На самом деле, они стали еще более агрессивными, пробираясь сквозь поднимающийся лес колонн, оставляя за собой миазмы феромонов, за которыми должны следовать их подчиненные.
Могучий голос, сравнимый с грохотом землетрясения, выкрикнул бессловесный крик из-за двери, за которым быстро последовал сотрясающий землю удар, от которого по каменной поверхности поползли голубовато-светящиеся трещины. Потом еще и еще. Кто-то с другой стороны пытался выломать дверь.
Удар. Удар. Удар.
Не желая подстраховывать свою жизнь от того, что дверь выломается до того, как до них доберется саранча, Зел воспользовалась моментом, чтобы перезапустить Дыхательный двигатель. Один из жуков-кабанов бросился далеко впереди стаи, щелкая клешнями. Зеф выстрелил в него, но пуля только расколола его невероятно толстую броню.
— Все в порядке, сосредоточься на Дворянах и Плеваках, — сказала Зел, снова вытаскивая Мясника на свободу, не дожидаясь ответа, и побежала прямо на кабана. Она все еще испытывала боль и страдала от мышечных спазмов, достаточно частых, чтобы раздражать, но это ничего не меняло в том, что ей нужно было делать. Во всяком случае, это просто побудило ее избавиться от того лишнего Фулгура, в котором она все еще была заряжена.
Зверь увидел ее атаку и выпустил порыв дыма, широко разжав клешни и изменив направление на столкновение с звероубийцей. Волоча лезвие по полу пилой вперед, Зелсис приказала своим зубьям проснуться всего за несколько шагов до того, как она столкнулась с вепрем. Затем ей потребовалось поллегкого дыхания, чтобы броситься в мощный прыжок вперед прямо через клешневые клыки твари.
Он крутил головой в попытке поймать ее, щелкая клешнями, но все, что он сделал, это убедился, что Мясник не ускользнет, прежде чем он широко раскроил ему голову. Зел почувствовала вибрации пилы, разрывающей мясо и кости, и с готовностью приземлилась рядом со зверем, когда сопротивление превзошло ее инерцию. Она ухватилась за черную каменную ручку обеими руками и потянула ее назад, пока животное-мутант металось, дико щелкая клешнями и кроваво визжа.
Куски хитина, плоти и меха, фрагменты костей и даже измельченное мозговое вещество разлетались во все стороны, когда визжащая пила прорезала голову кабана-жука, поджаривая мозг в кашу задолго до того, как его можно было физически уничтожить. И все же Зелсис изо всех сил пытался вытащить Мясника, настолько прочным было сочетание кабаньего черепа и хитиновой брони.
Один из выживших аристократов Саранчи обратил на это внимание, петляя между несколькими колоннами с солидным топором из черного камня, сжатым в руках и готовым убить. Прежде чем Зелсис успел решить, как с ним поступить, горящее свинцовое копье и пороховой дым превратили его голову в месиво. Труп опрокинулся под тяжестью оружия, вокруг его рта образовались кровавые пузыри, когда он начал говорить на идеальном икесовском языке, на котором говорят те, кто бегло знал язык, но не жил среди его носителей.
«Мир не крутится вокруг тебя, — булькала умирающая саранча, — он не изменится только потому, что ты этого захочешь…»
Зел усмехнулась, наконец вырвав тесак как раз вовремя, чтобы защитить себя от одного из жуков-оленей. Она поймала его роговой щит лезвием Мясника, удобная выемка для пусковой установки теперь служила для стабилизации ее клинка. Когда она сосредоточила свое внимание на краю, зубья пилы замолчали и прошли через цветовую гамму раскаленного железа, от темно-красного до ярко-красного и оранжевого. От рогового щита существа поднимался отвратительно пахнущий дым, протекавшая сквозь него кровь выплескивалась наружу и испарялась, а олень-жук издавал поистине ужасающие звуки.
Глубоко выдохнув, она пнула оленя по челюсти, чтобы вонзить пылающее красным лезвие Мясника сквозь роговой щит в его череп. Еще один толчок, чтобы разрезать его голову пополам, и он рухнул на землю. Врагов не было видно, но она могла слышать их между оглушительными ударами, которые все еще грохотали по двери. Она чувствовала их, окружавших ее, прячущихся от пистолета Зефа за колоннами.
Она увидела, как между столбами пролетела медная монета, увидела вспышку света и услышала звон сразу после того, как она исчезла из поля зрения. Вечно знакомое пылающее копье пули последовало его примеру, только для того, чтобы из-за колонны впереди вывалился труп другого Дворянина Саранчи с взорвавшейся головой.
Удар. стук
Еще один зарядный кабан. На этот раз она отпрыгнула назад, чтобы избежать его щелкающих клешней, и призвала удар вниз: «Обезглавливающая пила!»
Лезвие неестественным образом изогнулось, его зубья изогнулись и изменили форму, застряв между отдельными пластинами брони. Тумана на легкое, чтобы заправить пилу, и одного сильного пилящего движения было достаточно, чтобы пройти, так как тело кабана было не более прочным, чем тело обычного под дополнительной броней.
Оттуда все было… относительно гладко. Тут еще обезглавленный жук-кабан, там рассеченный пополам олень. Столбы сделали Спиттеров бесполезными, так как их пусковые установки были слишком длинными, чтобы маневрировать между ними, не направляя их безвредно вверх. В какой-то момент Зел сбилась со счета, но достаточно скоро она почувствовала, что остался только один, может быть, два дворянина Саранчи, а также трое или четверо животных.
Раздался выстрел, за которым последовал звук падения тела. Она услышала шепот на патерианском языке из-за ближайшей колонны. С мясником в руке, она погналась за шумом, качнувшись вниз, как только свернула за угол.
К удивлению Зел, она обнаружила, что ее клинок остановился на перекладине странного гибрида меча и копья, высеченного из черного камня. Ее остановила не сила его владельца, а тот факт, что оружие стояло на земле. Она могла бы убить его прямо здесь и сейчас, но в языке его тела был разум. Он был покрыт хитином с ног до головы, его глаза были прикрыты характерными куполами жуков, но так близко она могла разглядеть за полупрозрачным хитином совершенно нормальные человеческие глаза. Красный контрольный паразит на его затылке был неподвижен, как будто он умер и превратился в хитиновую пластину.
Услышав, как сбоку приближаются два оленя-мутанта, Зелсис посмотрела на них, готовясь устранить угрозу. Прежде чем она сделала движение, миазмы феромонов с голубым оттенком распространились от владеющего копьем Дворянина Саранчи, по-видимому, побудив животных-мутантов остановиться и лечь.
«Чего же ты ждешь?» — сказал Дворянин Саранчи на икесовском с легким акцентом, в его голосе можно было узнать молодость, наполненную бесцельным гневом и сожалением. «Делай свою работу. Уничтожь меня».
