Даже не сбавляя скорости, Стрейк встретил один из ударов голема своим правым ударом, схватив его за края пластины на груди, прежде чем выстрелить в него свайным бункером с максимальным кинетическим рассеиванием. Несмотря на то, что он не попал в его магическое ядро жезлом, кинетический удар вырвал пульсирующий камень прямо через спину вместе с дождем глины.
Превратив обитателей другой башни в еще больший туман, бесцеремонно сокрушив оставшихся големов и заглушив двигатели обоих танков, Стрейк встретил одного из выживших, который готовился аналогичным образом забить петли ворот. Это был грекурианец в грекурианской форме, сержант, и, хотя он был заметно потрясен, он искренне пытался заговорить, ясно понимая, что у него нет шансов сразиться с этим сверхтанкистом.
Однако то, что он сказал, удивило.
«Н-н-теперь держись, не убивай меня, я могу открыть тебе ворота!» — взмолился он, уже вытаскивая большой ключ, явно предназначенный для пульта управления воротами.
Стрейк направил свой макрошот на человека, работая с механизмом перезарядки Type-Z, пока пытался выяснить, где находятся элементы управления голосовым усилителем. Он поспешил обратно в будку, управляя консолью, и вскоре ворота перед Зеро начали распахиваться под звуки срабатывающих механизмов.
Когда ворота открылись, сержант выкрикнул смущенный вопрос.
— Кто ты вообще такой?
А, голосовое управление было на противоположной стороне кабины от обычной, поэтому он их и не нашел — и рядом с отсеком воскового цилиндра тоже, но почему-то один уже был заряжен. Щелчок переключателя микрофона вверх, рычаг громкости установлен на семь из десяти.
Усиленная и искаженная в равной мере, нечеловеческая интерпретация его речи прогрохотала наружу с такой силой, что земля затряслась, а со зданий посыпалась пыль.
«КТО-ТО ЖЕЛАЕТ ДЕЛАТЬ ТО, ЧЕГО ХОЧЕТ КАЖДЫЙ ВЕРНОРОЖДЕННЫЙ ИКЕСИАНЦ».
«ПРЕКРАТИТЕ ЭТО НАРУШЕНИЕ НАШИХ НАРОДОВ».
Он снова щелкнул выключателем, сдерживая собственное чувство приземленности, чтобы театральность этого номера могла взлететь. Эфемерное национальное рвение переполняло его грудь. Мгновение спустя, когда в поле зрения появилась Лайтхаус-сквер, Стрейк усмехнулся про себя, поняв, о чем говорила канистра воскового цилиндра. Прежде чем он успел подумать об этом, он уже перевел рычаг громкости на десять и нажал кнопку воспроизведения.
Механизм слегка повернул цилиндр, и его игла нашла начало трека, его надпись поблескивала на свету. Это было название песни, которая исполнялась по прибытии героя на нишевое передвижное сценическое представление до и во время войны.
Это было нелепо, триумфально и гимном, и тот факт, что он был загружен вместо чего-то вроде гимна Икесианской Федерации, многое говорил о настрое Бёрджесса. Желание быть больше жизни, отрешиться от грязи, грязи и неприятной серости реальности… А может быть, он просто проецировал, но это не имело значения.
Стрейк никогда еще не был так благодарен чужому эклектичному музыкальному вкусу.
На канистре было написано:
Стальной крылатый воин
Вставить тему
-ГЕРОИЗМ-
Зеро прошел через ворота, из динамиков донесся ровный барабанный бой, почти идеально синхронный с его шагами. Каждый удар прерывался короткой барабанной дробью, нараставшей напряженностью, пока Стрейк осматривал проекции того, что видел его автомобиль.
На площади собрались тысячи людей, одни добровольно, другие нет. Толпа была обращена к приподнятому деревянному помосту, на котором не петли, не гильотины и даже не плахи, а жестокие орудия увечья, призванные причинить страдания и сделать жертву примером, а не просто лишить ее жизни.
Переломное колесо, стул с шипами для удавки, кол, четвертная рама и еще одна рама с ножными кандалами и механизированной ленточной пилой наверху. Солдаты в доспехах стояли на страже как на платформе для казней, так и вокруг нее, с одной линией охраны из солдат и големов, а также второй, передней линией полицейских — соотечественников граждан, желающих и готовых усилить насилие оккупации. По обеим сторонам площади стояли также пара трофейных танков, оба в плачевном состоянии и заметно подлатанные.
Многие из них пришли сюда протестовать, прекрасно осознавая риски, прекрасно понимая, что, если что-то пойдет не так, их могут избить, арестовать или похуже.
Многие из них знали, как выявлять провокаторов, открыто призывая их к другим, хотя они знали, что это не будет иметь значения, когда менталитет толпы возьмет верх, не без единого объединяющего лидера, который сплотил бы и контролировал ситуацию, а таких не было.
Казненных неизбежно выводили в наручниках, уже покрытых синяками, выстраивали у помоста, прежде чем первую будущую жертву вели по ступеням. Ситуация накалилась в мгновение ока. Обвинения в измене, расовые оскорбления и заявления о том, что если бы Икесийская Федерация была такой дикой, какой ее изображали, война закончилась бы по-другому.
Довольно скоро провокаторы взорвали пороховую бочку несколькими удачно спланированными мелкими, отрепетированными актами насилия против своих сообщников на линии беспорядков. Толпа была дезорганизована, сглажена, как звери, в круг, когда силовики штата окружили их на площади, как будто для того, чтобы заставить их стать свидетелями пыток и убийств мужчин и женщин, известных своими самоотверженными действиями в защиту Икесии.
Солдат в патерианской форме с капюшоном палача уже привязал первого человека к тормозному колесу; бородатый мужчина с короткой ногой, который когда-то был известен тем, что грабил патейрианские конвои и перераспределял добычу больным фермерам.
Звуки громовых выстрелов и машин прорезали драку. Затем впервые за несколько недель открылись ворота, перегораживающие Станстер-стрит со стороны Лайтхаус-сквер. Его сопровождал сотрясающий землю громкий звук барабанов, внушительная фигура возвышающегося красного шагающего танка приковывала взгляды тех немногих, кто в этот момент смотрел в ту сторону.
