Только что Махус увидел ее стоящей там, а в следующее мгновение она уже шагнула вперед, ее тесак воткнулся в манекен, и сильный порыв ветра откинул назад его волосы. Это был не раскат грома, а мощное эхо холодного железа, рычание зверя, вгрызающегося в свою цель.
Действительно, никакого удара грома… Но Махус был уверен, что между моментом, когда он увидел удар, и тем, когда он его услышал, была задержка.
Зел отпустила свой тесак, позволив манекену упасть на землю, когда она перевела дух и пожаловалась на то, что она не может сделать это правильно, как ей нужно отработать точное движение, которое ей нужно, чтобы получить максимальный удар. максимально возможная скорость с минимальным телеграфированием.
Чуть ли не пополам манекен, сделанный из обработанной твердой древесины, по прочности сравнимой с твердым камнем, и быстрее, чем Махус мог видеть при этом, казалось, было неудачей в ее глазах. Как на нее похоже.
Возможно, его собственный эксперимент тоже можно считать неудачным по этому стандарту; ему придется совершенствовать и сыворотку, и самого себя, пока ограничивающим фактором для использования им техники не будет количество доз сыворотки, которые у него есть, а не нагрузка, которую она на него оказывает.
Разочарование от почти достижимого прорыва сводило с ума. Зелсис знала, что у нее это есть, у нее была энергия, скорость, грубая интуиция, чтобы просто сделать это, это было просто…
«…Просто нужно набрать его, пока он не будет в самый раз», вздохнула она в отчаянии. «До тех пор, пока удар не достигнет достаточной взрывной силы, чтобы сразить атакующего некрозверя одним выстрелом, достаточно быстро, чтобы каргарский мечник не смог его заблокировать. Но движение одного циферблата приводит в движение полдюжины проклятых других. Я буду работать над этим гребаным делом, даже не моргнув глазом, если это потребуется, но на следующей неделе мне нужно что-то, что соответствовало бы тому дерьму, которое передается из поколения в поколение, которое она обязательно выкинет. Ей придется послужить лакмусовой бумажкой, чтобы увидеть, готов ли я хотя бы отдаленно подавить Убуля.
Отвлечение, чтобы отвлечь ее разум от разочаровывающей грязи плато. Звук голоса Зефа слева: «Эй, прими позу! Дай мне хороший угол на перчатке.
Недолго думая, она сделала так, как было сказано, разочарование исчезло из ее разума, уступив место чистой сиюминутной снисходительности. Механический шум фотоаппарата в сочетании со странными позами, которые принимала сама Зефарис, чтобы получить хорошие кадры с помощью маленького чуда эссентех, заставляли Зел с удовольствием наклоняться к нему, принимая позу за позой в течение добрых трех-четырех минут.
Еще через несколько минут они сидели в уголке в глубине двора, просматривая эти фотографии и разговаривая о различных вещах, от техник до фактических новых возможностей Импеллинговой Руки.
Хотя большинство снимков были хороши, одна фотография выделялась среди них.
Это был вполне стандартный лобовой ракурс, когда Зелсис стояла так самодовольно, как и можно было ожидать от нее, расставив ноги и слегка выгнувшись назад. Ее правая рука поднялась, проводя пальцами по собственным волосам, в то время как левая рука оставалась сбоку, растопырив пальцы, и кончики перчаток превратились в когти. Как всегда, на ее лице играла непринужденная самодовольная ухмылка.
Из чуть менее двух дюжин фотографий, сделанных Зефом, все трое согласились, что эта лучше всего запечатлела убийцу зверей. Можно даже сказать, что это было максимально точное представление о ней — живой гламурный кадр, легко жестокий и харизматичный в равной мере.
Однако, как ни приятно было потакать собственному эго, Зелсис была не в настроении убивать часы и дни. По правде говоря, никто из них таковым не был, и каждый из четверых и сознательно, и бессознательно понимал такие моменты легкомыслия, как эти, просто как средство разрушить постоянную погоню за успехом в обучении или бизнесе. Легкомыслие по необходимости.
Осязаемый, но неопределенный обратный отсчет до следующей голубой луны, до пробуждения Убула служил постоянным и постоянно усиливающимся давлением, чтобы подготовиться и стать сильнее. Атака, чтобы стать как можно ближе к готовности, даже если бы они знали, что, вероятно, не будут полностью готовы даже через месяц.
Остаток недели перед запланированным боем с Арнисом прошел в подготовке.
День и ночь, каждую свободную минуту Зелсис тренировалась, стараясь изо всех сил. С рассвета до заката Зефарис всегда был рядом, следил за ней, всегда напоминал ей не переусердствовать, как будто она не знала, выступал в качестве одного из ее спарринг-партнеров и даже стрелял в нее, когда Зел хотел ее испытать. собственные реакции на что-то похожее по скорости на Зло-рассекающий удар.
Когда дело дошло до спарринга, не потребовалось много времени, чтобы понять, что Трех Солдат не всегда будет достаточно, и, что более важно, они не могут всегда быть рядом, и, конечно же, нельзя ожидать, что они будут участвовать в ее тренировках до насколько она это сделала.
Итак, Зел решила подключиться к числу тех, кто хотел присоединиться к секте, используя часть своего свободного от тренировок времени, чтобы найти и завербовать добрую дюжину потенциальных учеников в качестве спарринг-партнеров, основываясь исключительно на первых впечатлениях и интуиции.
Среди них были икесианцы, каргарийцы, грекурианцы, один-единственный патейрианец, называвший себя «роялистом», который, судя по сходству черт лица и оттенка кожи, был с того же острова, что и Честный Пинг, и, наконец, что не менее важно, один из странных люди, у которых вместо волос были перья и чешуя, и чьи ноги были похожи на лапы хищных птиц. В данном случае мужчина необычного телосложения, чрезвычайно стройный и мускулистый.
После непродолжительного обмена мнениями выяснилось, что род человека происходит из дальневосточной земли за морем, называя себя каким-то совершенно непроизносимым именем, оканчивающимся на суффикс -са, и предположительно переводимым как «Те, кто ходит в Шестикрылом Орле». Тень».
— Люди-орлы, понял, — мысленно укоротила Зел.
