— Еще одно, — настаивал Зел. «Конец сообщения, когда они запаниковали. Вы не перевели эту часть.
Рыжая рассмеялась, и на ее лице появилась улыбка.
«Более авторитетный человек — комиссар — сразу узнал ваше лицо. Он кричал, что Аванпост Арки был потерян для «Дочери Еретика», прежде чем перерезать линию. Я подозреваю, что солдата, который не узнал вас, сейчас бьют.
Это существительное: Еретик. Это было одним из насмешливых слов, используемых патерианскими лоялистами для обозначения Мудреца Тумана, того загадочного человека, который объединил Икесию, организовал ее восхождение к технологическому превосходству и возглавил войну до своего безвременного исчезновения… Блэкволл поднимается. Удивленный эпитетом, Зел спросил: «Они считают меня дочерью Мудреца?»
— Дочь Еретика, Искусственный Образец, Живая Ересь Против Небес, Ходячая Скорбь, у тебя есть всевозможные эпитеты, да… Как и у меня. И ее… — она указала на Зефариса. Ухмылка богомола стала уродливой. Горький. По какой-то причине ей не нравилось вспоминать эти эпитеты, возможно, из-за эпитетов, которые Рэд слышала в отношении себя. «Ее называют Невестой Жнеца. Траншейный призрак. Сглаз. Как я уже сказал, у нас, патейрианцев, есть привычка давать эпитеты значимым фигурам.
Запомнив каждый эпитет, упомянутый Рэдом, и гордясь каждым из них, Зел вернул некоторую информацию: «После всего этого я должен предупредить вас, по крайней мере: пара крыс ушла через туман. Гейт набрал номер ворот фамильного особняка фон Виктен. Ворота находятся в библиотеке в подвале. Я предлагаю вам продезинфицировать это место… И заодно очистить Рыцарей-Драконов в целом.
— Я не контролирую… — начал Рэд, но Зелу это не понравилось.
«Ты не? Действительно? Ну давай же. Это очевидно для любого, кто знаком с остротой ума этих врожденных дворян, — самодовольно ответил звероубийца. — В противном случае вы не стали бы называться «доброй леди Кармесин».
Добрая госпожа Кармесин соизволила не отвечать, вместо этого приказав своему светлячку взлететь в воздух, готовясь к отлету. Однако прежде чем она успела уйти, Зелсис остановил ее.
«Я не закончил. В ближайшие недели прибудет гонец из Уиллоудейла с очень щедрым предложением. Было бы хорошо, если бы вы отложили в сторону любые обиды и рассмотрели их по существу.
Несколько мгновений богомол молчал. В конце концов, она поставила свою жизнь на карту заговора, который привел бы к разрушению Уиллоудейла, если бы он осуществился. Удушение этого самого сюжета заставило ее стать тем, кем она была сейчас, со всеми ужасными страданиями, связанными с метаморфозой. Несмотря на это, она спокойно ответила: «Я проведу ребалансировку бюджета, чтобы подготовиться к промышленной экспансии. Я ожидаю, что нам будет поставлено соответствующее оборудование, в том числе георамы третьей модели».
Не дождавшись ответа, Леди в Красном ушла.
Зел стоял ошеломленный, не зная, что и думать. Она держала пари, что у Рэд были агенты в Ригпорте и Уиллоудейле, но она надеялась, что эти агенты не занимают руководящих должностей, даже если она вскоре станет торговым партнером Альянса Вольных Городов. Более того, термин «геофрейм» когда-либо использовался только в отношении невоенных братьев и сестер танковых костюмов, таких как тот самый испытательный образец, чью бронированную форму перевозили Бандиты Красной Саранчи. Производство геофреймов для горнодобывающей промышленности не было обнародовано, а это означало, что Рэд либо догадывалась, либо знала больше, чем следовало бы… Или она просто блефовала.
Не в настроении сейчас ломать голову над вопросами безопасности разведданных, Зел отложила это беспокойство на потом. Она пошлет сообщение обратно в Уиллоудейл и проинформирует бюро, вот и все.
Таким образом, четверо из них ушли, вернувшись в Арки, чтобы все исправить. Атмосфера напряженности висела над городом, несмотря на то, что повседневная жизнь оставалась спокойной. Охранники у ворот просто махнули им рукой, прежде чем они успели произнести хотя бы слово, один из них сказал что-то о том, что культиваторам нельзя позволять делать все, что они хотят, «просто так». На улицах явно не хватало Рыцарей-Драконов, а ополченцы стояли в обычных местах для охраны на углах улиц; те немногие Рыцари-Драконы, с которыми они столкнулись, не только не казались враждебными, но и отшатывались от них, заметно торопясь, когда они проходили мимо. Зелсис подслушал, как рыцарь с довольно легкими мутациями и в простых доспехах спорил со своим заметно более крупным начальником, ясно слыша, как тот сказал: «Меня не зажарят в доспехах только потому, что кучка дегенов восприняла драконье дело слишком буквально. Нет, я тебе тысячу раз говорил, что это работа для меня, я не буду убивать себя, чтобы платить за пристрастие рыцаря-капитана к наркотикам!
В то время как Йорфр забрал Виктора к себе домой, чтобы уладить дела с домовладельцем, Зел и Зеф в первую очередь направились в поместье фон Виктен в надежде поймать или выманить сбежавших крыс, но безрезультатно. Они договорились встретиться в Думском училище, так и встретились, но не раньше посещения бани.
Персонал упомянутой бани, похоже, ничуть не возмутился их присутствием, хотя ее публичный характер означал, что дуэт не чувствовал себя комфортно, совершая свой обычный плотский ритуал после охоты. Несмотря на их публичные и часто бесстыдные проявления взаимной привязанности, они не были эксгибиционистами. Быстро очистившись от возможной грязи, они направились в Думскую школу.
Йорфр и Виктор прибыли в Думскую школу задолго до двух других. Место было пустынно, за исключением самого Дума, одного из преподавателей и трех студентов, занятых уборкой; Среди них был и Райнер, нашедший применение своей невероятной силе. Ресвед мгновенно заметил их прибытие, поставил тяжелый предмет мебели, как если бы это был стул, прежде чем повернуться, чтобы встретить двух мужчин. Сначала его глаза скользнули по внушительному телу северянина, но быстро переместились на Виктора, заметившего сломанное копье, спрятанное за поясом.
«Я рад видеть, что ты в порядке, и ты забрала мое копье… Сломанное, как оно есть. Вам не нужно рассказывать мне о том, что произошло с тех пор, как мы в последний раз разговаривали — на самом деле, я бы предпочел, чтобы вы этого не делали… Я уже слышала краткое изложение этого от Леди в Красном, даже если она не упомянула о вашем участии. Пойдемте внутрь, — сказал Старик Виктору, уже ведя его и Йорфа в сгоревшее здание. Она не казалась такой выгоревшей, как в прошлый раз, когда Вик видел ее, более крупная структура и большая часть мебели казались невредимыми, если не считать обугливания на уровне поверхности. Виктор задавался вопросом, предвидел ли старик поджог и защитил свою собственность от него, или эта устойчивость к земному огню была просто побочным эффектом его долговременной конструкции.
«Твоя аура, она изменилась. Жизнь… Нет, несколько жизней были уничтожены твоей рукой. Я не буду подвергать сомнению ваши причины, потому что сейчас действительно важен только один вопрос: вы, в конце концов, намерены покинуть Арчес?
Вик кивнул. На лице Дума расцвела печальная улыбка.
«Приходить. Выпьем хотя бы чаю.
Так они и сделали, прямо посреди сгоревшего здания школы. Неудивительно, что пламя, разожженное обычным порохом и ламповым маслом, не сильно повредило древнюю двухтысячелетнюю глиняную посуду Анхезийской империи. Старик так прокомментировал эти произведения: «Они у меня уже больше века, и я до сих пор нахожу их чудесными. Чайник сам нагревается, и он, и чашки поддерживают идеальную температуру чая для питья».
Его энтузиазм по поводу обыденных применений аркатека не сильно маскировал его печаль по поводу предстоящего отъезда Виктора. В какой-то момент Дума попросил показать копье, осматривая его и спрашивая: «Я полагаю, вы собираетесь его починить. Есть ли у леди Ньюман достаточный запас материалов для такого ремонта? Кажется, где-то здесь у меня было железное дерево…
— Это не проблема, — раздался в ответ голос Зел из-за пределов прямой видимости, и через мгновение она вошла с Зефарис на буксире, которая на ходу была занята листанием только что сделанных фотографий.
Старый мастер посмотрел на звероубийцу с уважением, которого Виктор никогда не видел в этом человеке. Его присутствие, казалось, отступало, не уменьшаясь, как будто он старался изо всех сил, чтобы духовно освободить место для ее естественного доминирующего присутствия. По пути к столу она ненадолго вытащила планшет и, садясь, поставила банку с золотой пастой. На банке лежали два отрезка кровавого дерева, слишком короткие для копья ИЛИ древка посоха.
Дюма огляделся и пробормотал: «Амальгама Азот-ауры и многое другое… Я не смею спрашивать, сколько времени вам понадобилось, чтобы собрать Азот-камни, чтобы сделать это, или от каких существ произошли эти камни».
— Это… — Зел щелкнул банку по стенке. «…Был создан Ядром Подземелья. Королева Уиллоудейлской Саранчи заставляла его производить тайные сокровища и одежду, пытаясь заставить его утонуть от истощения. Я намереваюсь присоединиться к острию вместе с посохом, который мы забрали из владения Королевы Красной Саранчи, но мне понадобятся три опорные колонны, чтобы выполнить соединение.
Ресвед без колебаний кивнул.
— Мы можем сделать это прямо сейчас, если вы того пожелаете.
«Сначала чай. Мой язык похож на мертвую змею. Вы не возражаете, если я поем здесь?
«Нет, нет, пожалуйста, вперед! Я чувствую в тебе усталость, да к тому же от тебя воняет озоном. Учитывая, что ты в любом состоянии, чтобы поговорить со мной, я полагаю, что мой совет относительно внутреннего баланса помог стабилизировать твою трансформацию.
«Так получилось, так получилось. Включение меньших групп мышц для использования их в качестве балластов Фулгура помогло смягчить колебания эссенции, а использование тепла моего собственного тела в качестве вторичного источника Игниса облегчило пневматическую нагрузку для генерации Фулгура. Подумать только, он был там все это время…»
«Человеческая форма — одна из самых сложных конструкций эссенции, нужно только знать, где в теле их найти и какое состояние бытия их порождает. Ведь эликсир Victory Wash — прекрасный пример этих принципов, просто примененных посредством внешней алхимии.
Вик почувствовал, что теряет сознание, пока два мастера обсуждали жаргон, который звучал как смесь технических спецификаций и возвышенной философии, и их дискуссия растворялась в фоновом шуме. Он огляделся и увидел, что Зефарис убрала камеру в сумку и начала тщательно чистить револьвер, а Йорфр просто… Сидел с закрытыми глазами. Северянин что-то пробормотал себе под нос на борейском, его тело ощутимо холодело с каждой секундой до такой степени, что Виктор чувствовал это почти с метра. Какая-то медитация, наверное.
Так продолжалось некоторое время, большую часть часа. В какой-то момент Зелсис вытащил из Туманного Хранилища пакет, что-то вроде металлического контейнера, запечатанного зелено-синими пломбами. Каллиграфия была совершенно идеальной, каждый знак одновременно был не больше, чем нужно, но при этом оставался красивым. Он едва мог представить себе, какое сокровище было внутри, пока она не открыла его, и его не поразил запах.
Это была еда; три, а то и четыре полных порции странного голубоватого мяса, намазанного полупрозрачным сиреневым соусом, в сопровождении нарезанных, приготовленных на пару листьев, которые он впервые узнал: листья кульки. Это было редкое загадочное растение с почти универсальным применением в алхимии и магии, и поэтому имело смысл только то, что кто-то уровня Зелсиса использовал его для восстановления после такой ужасной битвы. К его изумлению, от него исходил ароматный пар, как будто еда была запечатана всего несколько минут назад. Однако в голове Вика крутился вопрос. Было очевидно, что эта еда была приготовлена никем иным, как кулинаром-алхимиком секты Ньюмана, одним из немногих членов новой секты, ушедших в новую секту от ее предшественника Черной Лошади: Озмира. Из мякоти описания кулинарии Озмира врезались в память Вика наиболее ярко.
— Ты держишь их на складе на всякий случай? он спросил.
Пережевывая кусок мяса размером с кулак, Зелсис кивнул.
Именно в этот момент Вик заметил кое-что в ее правой руке: она все еще была бронзовой. Зеленые оксидные чешуйки каким-то образом были удалены, вероятно, в ванне, учитывая, что и она, и Зефарис были чисты, но этот металлический бронзовый блеск все еще сохранялся. Его едва можно было различить на фоне оттенка ее кожи, если свет падал на ее руку под правильным углом. Она заметила, как он наблюдает, комментируя это после того, как она проглотила кусок.
«О, моя рука? Через пару часов все вернется в норму, не беспокойся об этом, — сказал Зел. Она автоматически предположила, что, прочитав газеты, он может быть обеспокоен вопросами металлизации целой конечности, поскольку процесс записи о ее собственной борьбе за усовершенствование этого аспекта Мантии Победоносца Бури занял очень много времени. ее мысли в течение последних двух месяцев до публикации пульпы. Только после того, как она уже успокоила Виктора, она поняла, что вычеркнула ту самую борьбу из книг, так как на самом деле она произошла намного позже охватываемого ими периода времени, и это несоответствие не могло быть устранено в ее уме, независимо от того, сколько времени. редакторы издателя приставали к ней, чтобы она добавила больше реалистичных частей, чтобы сделать историю более правдоподобной. Дело было не в том, что не хватало подробностей повседневных событий, просто ее повседневная жизнь была настолько далека от нормы, что в это было неправдоподобно. Издательство Hanging Feudalist Printing Company провело настоящую демонстрацию ее распорядка дня, прежде чем они поверили, что «во вторник, на второй неделе сентября, я провела двенадцать часов, штампуя натюрморты в гигантский блок холодного железа». никак не украшение.
Она взяла второй кусок мяса. Хотя этого не было слышно, она чувствовала, как скрипят ее суставы. Эта часть была худшей — примерно через полчаса после того, как наполнение начало ухудшаться, но до того, как ее тело смогло полностью усвоить и рассеять остатки Металлума. Небольшой плюс заключался в том, что внутри ее суставов никогда не образовывались оксидные осколки, так как она читала, что такие вещи могут произойти, если техника была выполнена неправильно или даже если у пользователя была повреждена печень. Волна беспокойства внезапно нахлынула на нее, когда она заметила, как внимательно рыжий обращает внимание на ее еду, поскольку это вызвало в ней еще одно осознание: «Он, должно быть, голодает…»
В конце концов, мало того, что его, вероятно, не кормили похитители, реконструктивная магия Рэда требовала от субъекта так много, что даже Зелсис проголодалась, а она редко становилась по-настоящему, мучительно голодной. Для сравнения, заставив тело Виктора отрастить слои кожи и сформировать затвердевший экзоскелет, чтобы заменить самые верхние кожные слои, он, должно быть, оставил его голодным, даже если он впитал в себя втрое больше костной массы своей новой перчатки, чтобы составить Оссум.
Зел на мгновение перестала есть и вытащила из Туманного хранилища вторую, меньшую по размеру коробку с печатью — порцию, предназначенную для ее завтрака, и, таким образом, более чем достаточную для полноценного приема пищи для человека с диетическими потребностями, более близкими к нормальному человеку. Они были разработаны, чтобы удерживать тепло и усиливать свойства замедления времени любого хранилища тумана, в котором они были размещены, позволяя пище, которую они содержали, оставаться почти свежей в течение нескольких недель. Проблема заключалась в том, что как только их вынимали из хранилища, печати дестабилизировались, и время быстро начинало наверстывать упущенное. Как таковой…
«Ешьте быстро. Через два часа он начнет гнить.
Она не заботилась о своих соотечественниках; у них были свои таблетки и свои запасы пайков, но с ним не было такой уверенности. Несколько осторожно попробовав еду, Виктор хирургически и скрупулезно принялся разбирать еду с такой скоростью и точностью, каких Зелсис никогда не видела, потому что она никогда не имела дела с дворянами. Затем он рухнул на свое место, полузакрыв глаза, когда питательная бомба ударила его, и его тело направило все доступные ресурсы на пищеварение — это очень позабавило Дума. Старик усмехнулся над этой сценой, отметив: «Ах, пищевая кома культиватора… Напоминает мне дни моей молодости».
В течение следующих примерно двадцати минут Зелсис покончила с едой, а четверо старших культиваторов продолжали пить чай Дума, пока неизбежно разговор не зашел о плане Зела починить копье, присоединив его к посоху. Поскольку Виктор взял посох и спрятал его в своей черной мраморной табличке, внимание переключилось на него, вырвав его из оцепенения, вызванного едой. Он поднял посох, его нефритовые кольца зазвенели, когда он положил его на стол. Глаза Дюмы застыли на нем с того момента, как он появился в поле зрения, и было ясно, что он узнал его, но пока держал свои слова при себе, вместо этого спрашивая: «Можно ли рассмотреть его поближе?»
Зел кивнул и взял его в руки, неглубоко вздохнув сквозь зубы. Его губы беззвучно шевелились, когда он произносил заклинание, бесконечно малые струйки Тумана выходили не изо рта или ноздрей, а из слезных каналов, образуя полупрозрачную пленку на глазах. Его зрачки сузились до булавочных уколов, а затем расширились по спирали, пока не поглотили его радужную оболочку, а цвет его глаз сменился на переливающийся фиолетовый.
Свет струился по серебряным каналам вдоль стержня посоха, его нефритовые кольца тоже засветились и начали невесомо парить. Потом все резко прекратилось. Кольца упали обратно со звенящим звуком, и Дума выдохнул, возвращаясь в нормальное состояние.
«Теперь то, что я собираюсь сказать, требует некоторых… объяснений. Конструкция этого посоха, состоящая из большого кольца с четырьмя или более меньшими кольцами, известна как хакхара после первоначального использования его в качестве шумогенератора. Он возник и широко использовался жрецами Королевства Итрия, нации, которую Сиан Ди разграбил и изгнал из того, что позже станет сердцем Патейрии. Я не буду вдаваться в подробности об итрийской религии, поскольку их религия — одна из немногих, пытающихся всесторонне охватить все восемь миллионов, то есть бесчисленное множество, мертвых богов, составляющих основу нашего мира.
Он схватил сломанный посох и поднял его вверх. Звон его колец казался… каким-то более важным.
«Это… Это один из Восьми Онбашира, названный так в честь деревянных столбов, которые итрийцы использовали и до сих пор используют для создания защитных барьеров; икесовская адаптация этого названия была бы Восемь Обелисков или Восемь Столпов Хранителей…»
Старик, как знал Зел, обычно поступают те, кто питает особую страсть к истории, начал замолкать. Она постучала по столу, пытаясь привлечь его внимание: «Посох. Что в нем особенного?»
«Ах, прошу прощения, я просто… Не ожидал, что наткнусь на такое. Эти древние священные инструменты когда-то использовались итрийскими жрицами, так называемыми истребителями демонов, в качестве… Ну, название говорит само за себя. Им было поручено возглавить силы обороны восьми самых важных святынь королевства и городов, которые поддерживали эти святыни. Известно, что пять онбаширов были украдены во время войны Сиан Ди против итрийцев, так что я полагаю, что один из них теперь найден.
«Знаете ли вы какие-либо особые свойства, на которые нам следует обратить внимание? Какие-нибудь чары?
«Говорят, что Восемь Онбашира способны обращать против себя силу демонов, хотя я не могу сказать, относится ли это к их способности в качестве высококлассных медиумов или к какой-то отдельной уникальной функции. Мои знания об этих артефактах заканчиваются на следующем: Онбашира были созданы специально для того, чтобы их полные возможности не могли быть доступны никому, кроме их давних владельцев, и в первую очередь для увеличения существующих возможностей владельца, а не для предоставления ему новых, как у типичного патейрианца. артефакты имеют тенденцию делать ».
Виктор на этот раз запищал, его голос все еще был тихим: «Итак… Они считались меньшей добычей из-за различий в философии замысла, и усилия Императора по стиранию истории сделали бы их недействительными». больше, чем хорошие посохи, с точки зрения их патерианских владельцев».
С гордостью в лице старик кивнул: «Точно, да».
— …Что объясняет, как этот оказался с кем-то столь же низким по статусу, как Королева Саранчи… — продолжил рыжеволосый, остановившись только тогда, когда было уже слишком поздно. Зелсис был только рад, что то, что он сообщил, было такой неудивительной информацией, а не причастностью рыцаря-капитана к делу или краже потенциально самого важного магического предмета в регионе.
— Ладно, урок истории окончен, — нарушил тишину Зел. «Давайте починим эту штуку, пока временные печати Мясника не начали портиться».
Так они и сделали. Самым сложным аспектом процедуры была не работа с амальгамой Azoth-auric, а скорее определение подходящей длины конечного продукта на основе доступных кусков кровавого дерева. В конце концов, сломанная часть, все еще прикрепленная к наконечнику копья, была использована вместе с одним из неповрежденных древков, взятых из клада королевы красной саранчи. В результате длина древка была несколько больше, чем у коротких копий, к которым Виктор привык.
Что же касается самого процесса, то он не был опасным или рискованным — просто его было сложно выполнить самостоятельно, даже обладая сверхъестественным пониманием металла, как это делал Зелсис. Было отмерено необходимое количество амальгамы, которую Зелсис проглотила и манипулировала внутри своего второго желудка, активировав его с помощью огромного количества Пневмы, закодированной Металлумом, поскольку ее Ядро Земного Железа все еще было истощено. Ритуальное мастерство Йорфра и Дума сыграло свою роль в духовном соединении двух уникальных предметов в один, причем эта часть была относительно легкой благодаря тому, что ни копье, ни хакхара не имели полностью развитого духа оружия.
Они расчистили место для ритуала, закрыв двери и окна. Дума, источник знаний, сотрудничал с Зефарисом, нарисовав на полу довольно сложный глиф и зарядив его Пневмой. Тем временем Йорфр выучил наизусть одну из соединяющих мантр Дума, и двое мужчин произнесли ее, в то время как Зелсис изрыгнула уже приготовленную амальгаму и использовала ее, чтобы соединить две половинки, застыв в нечто вроде золотого соединения в одно мгновение, когда она щелкнула пальцами. . Весь процесс занял почти три часа. Зефарис с удовольствием задокументировал все происходящее, сделав почти полдюжины фотографий по ходу дела.
Когда все было завершено, посох-копье остался парить в полутора метрах от пола, так как его подвешивание таким образом было частью функции глифа.
Зелсис посмотрел на Виктора, молчаливо подзывая его взять то, что принадлежит ему. В некотором роде это тоже было частью ритуала — его принятие своего нового пути, это оружие, которое представляло его действия в том, что впоследствии стало известно как инцидент с Пятым глазом, а также его оставшаяся связь с Ресведом.
Стоя здесь, посреди растянувшегося сияющего глифа, единственного, что освещало затемненную комнату, в окружении этих четырех огромных, почти мифических фигур… его якорь к мирскому миру изнашивается все больше и больше. Веревка была на последней нити, и если схватиться за посох-копье, она разорвется навсегда. Быть мастером боевых искусств, странствующим наемником — это одно, но странствующий ученик Зелсиса Ньюмана, человек, находящийся в резкой и открытой оппозиции Божественному Императору… Это было на порядок другое.
По мере того, как нарастало предвкушение — или, скорее, тревога, — он не мог не заметить что-то несоответствующее на стороне копья.
— Клинок выглядит… по-моему, патерианским, — заметил он, водя пальцами по нему, но не касаясь его. Он смотрел на Дума, как на «пост-роялиста».
«Анхезян. Это офицерское оружие периода после Гражданской войны, вероятно, первого или второго века после того, как империя развалилась. Император мог заставить своих кузнецов скопировать одно из его собственных орудий во время своего путешествия на запад или что-то в этом роде… — начал старик, но спохватился. «Но у нас нет времени на очередной урок истории. Возьми свое оружие и назови его, прежде чем закончатся глифы левитации».
«Имя…»
Задумавшись, Виктор поймал себя на том, что без раздумий схватил посох-копье. Ярко горящий барабан пронзил его руку, и во вспышке ослепительной боли он вспомнил имя.
