Губы Эйдена, которые никогда не шевелились, внезапно пробормотали слабый голос.
— Гаррис, заткнись. У меня болит голова, — сердито простонал он, чувствуя, что неумолимая болтовня Харриса тревожит его сон.
Все в комнате тут же одновременно обернулись.
«Дядя, ты проснулся!» — радостно воскликнула Надин. Мария прикрыла губы слезами, текущими по лицу, она даже не могла говорить.
Нико тоже бросился к своему дяде и спросил: «Дядя, ты знаешь, кто я?»
«Нет, Харрис, быстро прогони этого придурка», холодно ответил Эйден.
Нико тут же нахмурился, глядя на дядю. «Дядя, почему ты знаешь Харриса, но не меня?»
Он много работал, пока его дяди не было в офисе, но почему дядя по-прежнему жесток с ним?
Эйден попытался оглядеться, но в комнате было так светло. Занавески на окне широко распахнулись, делая комнату яркой без света. Его брови нахмурились, а глаза сузились, когда он попытался сфокусировать взгляд. Он только что проснулся, так что его глаза еще не привыкли к чрезмерному свету.
Увидев реакцию Эйдена, Тара сразу поняла его реакцию. Она быстро задернула шторы, оставив лишь наполовину открытые, чтобы в комнате было немного темнее.
Когда в комнате стало немного темнее, Эйден мог более четко видеть свое окружение. Однако он не нашел там Аню.
Где как Аня? Она была в порядке?
Сердце Эйдена забилось быстрее, и машина рядом с ним громко заревела.
Он собирался встать, но его тело было слишком жестким.
— Где Аня? — спросил он в панике.
Мария тут же удержала тело Эйдена, чтобы он лег на кровать, и попыталась его успокоить. — Эйден, успокойся. Аня в порядке. Она тоже в этой больнице, но сейчас спит. Утром у нее была температура.
Но Эйден все равно не мог бы успокоиться, если бы не видел своими глазами, что Аня в порядке. К сожалению, так как он слишком долго спал, он не мог проснуться сам без помощи других.
Харрис немедленно вызвал врача, чтобы проверить состояние Эйдена.
Обследование прошло довольно быстро. Врач сказал, что состояние Эйдена нормальное, но попросил его остаться в больнице на несколько дней, чтобы следить за его состоянием. Если его здоровье улучшится, Эйден сможет немедленно вернуться из больницы.
Узнав, что Эйден очнулся, Иван и Бима вместе отправились прямо в больницу.
Бима немного волновался перед встречей с Эйденом, потому что все еще чувствовал себя виноватым из-за проблемы Имел. Кроме того, он также согласился провести операцию без ведома Эйдена.
Бима подумал, что Эйден должен быть очень зол, потому что он сделал что-то без его разрешения, не говоря уже об операции, которая была довольно рискованной.
Но у Бимы в то время не было другого выбора. Он не хотел, чтобы его сын оставался в коме и беспомощным.
К счастью, Эйден сейчас был в порядке. Если он не сможет снова увидеть Эйдена, он не сможет простить себя.
«Эйден, прости, отец, за то, что я одобрил операцию без твоего разрешения. Все это мое решение, а не вина Ивана», — тихо сказал Бима.
Когда Эйден был еще в коме, Бима держал его за руку, как бы умоляя не уходить. Но в такое время он был слишком смущен, чтобы сделать это.
Его отношения с Эйденом не были такими близкими. Эти отец и сын были слишком неуклюжими, чтобы выразить свою любовь, хотя на самом деле они заботились друг о друге.
С тех пор, как Эйден был ребенком, отношения Бимы с ним были очень натянутыми из-за их упрямства. Они не могли быть честными друг с другом и всегда были напряжены друг с другом.
Однако, узнав, что Эйден был застрелен и находится в коме, Бима забеспокоился о том, что потеряет его из-за их неправильно понятых отношений.
Теперь, в старости, единственное, чего он хотел, это не власть и богатство, как прежде. Он просто хотел иметь хорошие отношения со своей семьей, особенно с сыновьями.
Эйден посмотрел на отца не своим обычным холодным и надменным взглядом. Его взгляд выглядел теплым и немного неловким. Все это казалось ему новым.
Затем он перевел взгляд на Ивана. «Брат, спасибо. Я беспокоил тебя все это время», — искренне сказал Эйден.
Во время его отсутствия именно Иван управлял для него Atmajaya Group, и Иван не воспользовался возможностью, чтобы взять на себя управление Atmajaya Group.
Хотя он знал, какой была мать Айвена, Эйден знал, что его брат и Имель не были одинаковыми. Иван был очень искренним, никогда не видел в нем соперника, а заботился о нем как о брате. Он не был тем, о ком все время думал Эйден.
Иван был тронут, услышав благодарность брата. Эйден никогда не был с ним так искренен. Он чувствовал, что наконец получил свое место в семье Атмаджая, место, которого ему было трудно достичь все это время. «Мы братья. Не говори так».
— А теперь я могу увидеть Аню? — спросил Эйден.
Сначала Харрис попросил разрешения у доктора, убедившись, что Эйден может ненадолго выйти из своей палаты. Доктор немного волновался, но в конце концов разрешил, потому что Эйден настаивал.
Харрис принес инвалидное кресло для Эйдена и втолкнул его в комнату Ани.
В комнате Аня крепко спала.
Так как ее тело слегка лихорадило, доктор дал ей жаропонижающее лекарство, от которого она почувствовала сонливость. Так она могла лучше отдохнуть.
Харрис отодвинул инвалидное кресло Эйдена к кровати Ани, после чего оставил их двоих наедине.
Эйден нежно держал руку Ани, чувствуя себя очень благодарным за то, что ему удалось защитить человека, которого он любил больше всего на свете.
Аня была в порядке…
Их ребенок тоже был в порядке…
Он опустил голову и нежно поцеловал тыльную сторону руки Ани. Неосознанно его слезы капали на тыльную сторону ладони Ани.
Аня почувствовала движение в своей руке и медленно открыла глаза. Она несколько раз моргнула, пытаясь избавиться от сонливости.
Когда она увидела человека, держащего ее за руку, она тут же пробормотала: «Я сплю?»
Ее рука мягко потянулась к щеке Эйдена, словно пытаясь убедить себя, что человек перед ней действительно реален. Убеждая себя, что Эйден действительно был перед ней…
Слезы текли по ее лицу.
Это были слезы облегчения… Слезы счастья…
— Должно быть, я сплю… — снова прошептала она.
— Ты не спишь. Я вернулся, — прошептал Эйден, положив голову на руку Ани, коснувшуюся его щеки. Он хотел, чтобы она знала, что мужчина перед ней действительно настоящий.
Аня сменила позу, села на кровать и протянула руки, чтобы держать лицо Эйдена.
Эйдену было так тепло, но Аня все еще не могла поверить во все это. Правда ли, что он проснулся? Действительно ли Эйден вернулся?
Слезы застилали ей обзор, из-за чего ей было трудно смотреть на красивое лицо мужа. Человек, по которому она так скучала, теперь пришел к ней.
«Это действительно реально?»
Эйден не мог встать со своего инвалидного кресла, чувствуя себя немного расстроенным из-за того, что не смог приблизиться к Ане. Теперь он мог быть доволен только тем, что держал ее руку, лежавшую на его щеке.
«Я вернулся. Я вернулся за тобой. И за нашим ребенком…» Все это время Эйден слыл бессердечным человеком.
Он никогда не колебался, чтобы уничтожить всех, кто имел плохие намерения по отношению к нему.
Он никогда не колебался, чтобы избавиться от всех, кто стоял на его пути.
В своей жизни Эйден почти ни разу не пролил ни слезинки. Но Аня растопила его замерзшее сердце и заставила почувствовать тепло.
Его холодная фигура исчезла перед ней.
Нынешний Эйден был просто человеком, который так боялся потерять любимую женщину во второй раз.
Нынешний Эйден был тем, кто так боялся потерять своего ребенка во второй раз.
Он был готов на все, чтобы защитить людей, которых он любил больше всего.
Когда он увидел, что с Аней и его ребенком все в порядке, он не мог совладать с собой так, что из его век потекли слезы.
— Спасибо, что вернулся за нами, — прошептала Аня, приблизив свое лицо к лицу Эйдена. Она прижалась лбом ко лбу мужчины, продолжая лить слезы.
Казалось, им не хватило тысяч лет, чтобы наверстать время, проведенное в разлуке.
Они словно хотели ощутить теплоту друг друга, убеждая друг друга в том, что все было по-настоящему. Что они вернулись вместе…
«Я всегда буду возвращаться к тебе, Аня. В следующей жизни я всегда найду тебя и вернусь к тебе. Потому что ты часть моей души…»
Эти слова хранились только в сердце Эйдена.
Он был слишком неловок и смущен, чтобы сказать это. Но одно было точно — он сдержит свою клятву.
Найти свою единственную настоящую любовь, даже в загробной жизни.
Потому что Аня была частью его души…
