Пока Санни изо всех сил старался сохранить себя и Ананке целыми и невредимыми в яростной буре, он чувствовал, как дрожит ее маленькое тело. Его собственное тело промокло в холодной воде и продрогло до костей. В то же время он чувствовал, как сияние Нефа вдыхает в него тепло. Это было больше, чем просто тепло. Зная, что именно его тени защищают их, Нефис послал свое пламя, чтобы поглотить Санни, укрепив его тело и душу. Большая часть ее света передалась ему, а последний луч нежно ласкал юную жрицу. Когда белое пламя окружило Ананке, многочисленные царапины и синяки, покрывающие ее маленькую фигурку, мгновенно зажили. Казалось, она немного расслабилась.
…Однако сама Нефис осталась лишенной какой-либо защиты. Они оба были очень близко, обняв друг друга, и между ними был только дрожащий ребенок. Положив голову на мокрую деревянную палубу, Санни молча посмотрел в глаза Нефа. Они были лишены света и устали, онемевшие от мучений и боли. Нечего было сказать. Делать тоже было нечего. Им троим оставалось только страдать, терпеть и молиться, чтобы сущность Санни продержалась дольше, чем буря. Это было легче сказать, чем сделать. Теневой ковчег трясся и швырялся бушующей стихией, как мяч. Несмотря на то, что созданная им упряжь удерживала их на месте, это все равно было мучительным опытом. Санни пришлось напрячь все мышцы, чтобы смягчить шок от ужасного удара, изо всех сил держась за крепления мачты. Эта задача ни в коей мере не была проще, чем слив и трудоемкий процесс зачерпывания воды железной миской. На самом деле это было гораздо тяжелее, потому что он даже не мог стоять. Ему также пришлось защитить Ананке. Потерянность в пучине катастрофического шторма мало чем отличалась от нескольких моментов разрушительного хаоса, которые он пережил, когда взорвалась взрывчатка под «Фальконом Скоттом». Только на этот раз хаос продлится намного, намного дольше… скорее всего, часы или даже дни.
Не то чтобы эти слова имели какое-то значение. Неустойчивые потоки разбитого времени, окружавшие их, становились все более дикими и нестабильными. Санни могла чувствовать их отвратительное влияние через защитный пузырь, который Ананке все еще поддерживала вокруг кеча. Его мысли запутались, и ему было трудно сохранять концентрацию. Но он должен был… он должен был сохранять проявленные тени нетронутыми, постоянно заставляя их формы существовать и восстанавливая любые повреждения, нанесенные импровизированному ковчегу. Если Санни потеряет концентрацию, все трое умрут.
«Да ладно… мы уже зашли так далеко!» Еще немного! Немного!’
Просто он изо всех сил старался оставаться сосредоточенным все больше и больше. Разрушительное действие разрушенного времени становилось все более жестоким, но защита, созданная Ананке, становилась все слабее. Вскоре Санни обнаружил, что не может сказать, когда было до, а когда после. Все, что осталось, это текущий момент, боль в его избитом теле, холодный туман, прилипший к его коже, тепло пламени Нефа, мягко горящего в глубинах его существа, и тактильные ощущения ее и тел Ананке, прижатых к его телу. собственный.
Все, что он мог сделать, это цепляться за эти ощущения, за свою связь с тенями и находить силу в их молчаливом присутствии. «Я должен держаться… я должен…»
Но затем постепенно даже эти чувства стали смутными и хаотичными. Буря разбитого времени полностью заполонила его разум, лишив Санни способности осознавать мир. Он остался в мучительном состоянии, в котором не было ни сознания, но и не милосердного забвения его потери. «Придется… держать…»
А затем и пытки прекратились.
Времени не было.
Не было никакого мира. Была только гроза.
***
Прошел момент. А может быть, вечность. Он не знал и не мог знать.
Мир плавно покачивался. Его покачивание напоминало колыбельную.
В мире пахло мокрым деревом… и пустотой. Мир был темным. Санни комфортно потерялась в море тьмы.
Но затем яркий солнечный свет прошёл сквозь его веки, окрасив тьму в красный цвет.
‘…Солнечный лучик?’
Вырванный из объятий комфорта внезапной паникой, Санни открыл глаза и вздрогнул. ‘Нет нет нет…’
Его ноющее тело закричало от внезапного движения.
Его первой мыслью было, что его теневой барьер рассеялся. В противном случае он не пропускал бы солнечный свет в кеч… а это означало, что через несколько мгновений их утопил бы шторм.
Но затем Санни замерла. Почему появился солнечный свет? Как это могло быть в ревущей тьме бури?
Именно тогда он наконец увидел мир. …Красивое лазурное небо было чистым, ни облачка. Семь солнц висели на его обширном пространстве, мягко сияя. Поверхность Великой реки была спокойной и спокойной, ее течение было таким же устойчивым, как и предполагалось. Текущая вода сверкала, отражая солнечный свет. Теневой барьер действительно исчез, но кеч… остался цел. Санни судорожно вздохнула. Они очистили бурю. Они сбежали. «Мы… мы сделали это».
Его шепот был хриплым и тихим. На мгновение его сердце захлестнула волна радости и восторга. «Мы сделали это!»
…Но затем безымянное чувство окутало его холодными объятиями. Санни вздрогнула. «Что… почему…» n/-OIn
— Нефис? Ананке?
Он поднялся на колени и огляделся вокруг, ища знакомые фигуры. Неф сидела устало, прислонившись спиной к краю кеча. Но…
Тупая, рвущая боль вдруг пронзила его сердце. ‘Нет…’
Плечи Санни упали. ‘Нет…’
Ананке… нигде не было видно. Девочка-жрица исчезла, не оставив после себя никаких следов. Все, что осталось, — это пустая черная мантия, лежавшая на палубе, осиротевшая и одинокая. Сделав шаг вперед, Санни схватила мантию и подняла ее, глядя на темную ткань пустыми глазами. Несколько мгновений он стоял на коленях, не в силах пошевелиться… или думать… или чувствовать.
На душе Санни было холодно, холодно… даже холоднее, чем он чувствовал в заснеженном поле возле Фалькон Скотта.
Когда он посмотрел на застывшую черную мантию, две руки обхватили его за плечи, а Нефис обнял его сзади. «Она ушла.»
Тепло ее тела и мягкость голоса… были подобны топору казни. Санни вздрогнула. Неф держал его крепче, словно не желая отпускать. «Шторм, должно быть, занес нас слишком глубоко в прошлое, далеко за пределы того места, где она родилась. И вот… она ушла. Мне очень жаль, Санни».
Черная мантия выскользнула из его пальцев. Посмотрев вниз, Санни перевела дыхание. — Но мы выжили… мы пережили бурю! Почему…’
Его зрение затуманилось. Через некоторое время, охваченный болью, он прошептал:
«…Мне тоже жаль».
Очень грустно