Санни затаил дыхание, потрясенный тревожной сценой, развернувшейся перед ним.
Труп стоял на коленях на полу маленькой камеры, его рука была прикована к полу. Вокруг него был вырезан круг в камне, окруженный бесчисленными символами, которые Санни не могла понять.
Однако круг разорвался. За тысячи лет, прошедших с момента падения Тёмного города, пол камеры темницы треснул, и несколько трещин прошли прямо через замысловатую гравюру.
Что бы ни было в круге, оно либо погибло, либо исчезло давным-давно.
Теперь единственное, что осталось, это иссохший труп.
Подойдя ближе, Санни еще раз взглянула на человека, который был заточен и умер под разрушенным собором, в камере, расположенной точно под статуей безымянной богини.
Из-за темной мантии и черной лакированной маски Санни не смогла собрать много информации о трупе. Казалось, оно принадлежало человеку, но в остальном все в нем было загадкой.
Какой ужасный грех совершил этот человек, чтобы быть приговоренным к такой ужасной смерти?
Как ни странно, интуиция Санни молчала. Перед ним как будто вообще ничего не было. Его шестому чувству узник подземной камеры казался пустым пространством.
‘…Странный. Этого человека явно либо ненавидели, либо очень боялись, что его заперли за всеми этими барьерами. Наверняка обнаружение такого существа повлияет на мою судьбу… почему тогда я ничего не чувствую?
Напряженно нахмурившись, он глубоко вздохнул и осторожно вошел в круг.
…Тогда Санни заметила хаотичный беспорядок рун, нарисованных на полу возле левой руки пленника. Их вид чуть не довел его до припадка.
Отшатнувшись, Санни упал на колени, и его вырвало.
«Ах… черт возьми!»
Эти руны… это были те же самые руны, которые Заклинание использовало для описания таинственного Неизвестного. Только здесь интенсивность ужасного воздействия, которое они оказывали на сознание любого, кто их видел, была намного, намного сильнее.
‘Какого черта?’
Вытерев рот, Санни поморщился и с некоторой обидой взглянул на труп в маске.
Затем он поднялся с пола, глубоко вздохнул… еще раз взглянул на ужасные руны.
В тот же миг Санни почувствовал раскалывающуюся головную боль и тошнотворное, ужасное ощущение, охватившее его разум. Как будто все его мысли и воспоминания были разорваны и переплетены. Но, несмотря на все это, Санни упорствовала и продолжала смотреть на последнее сообщение, оставленное пленником.
Он знал, что не может читать руны — он не знал этого конкретного языка, а Заклинание либо было запрещено, либо неспособно, либо отказывалось их переводить. Но по какой-то причине Санни почувствовала необходимость попробовать.
Борясь с сильной болью, он медленно изучал странные руны. И вдруг его глаза расширились.
Потому что прямо под их хаотичным беспорядком была написана строка текста знакомым ему шрифтом — обычным руническим языком, который всегда использовало Заклинание.
На этот раз он не предоставил никакого перевода. К счастью, Санни изучил эти руны и знал о них достаточно, чтобы самому понять написанное.
Последнее, что написал заключенный под собором перед смертью, заставило его содрогнуться.
На камне была нацарапана короткая молитва:
«Славься, Уивер
Демон Судьбы
Первенец
из -неизвестного-«
***
Санни смотрел на руны, пока не оказался на грани потери сознания. Только тогда он отвернулся и закрыл глаза.
Тошнотворный диссонанс ужасных рун остался в его сознании. Лишь через несколько минут оно немного исчезло, позволив ему снова дышать.
Итак… таинственный Ткач, запретное происхождение которого он унаследовал, на самом деле был связан с судьбой. Как и сам Санни.
Каковы были шансы?
— …Думаю, это судьба для тебя.
Слово, которое он перевел как «Демон», было не тем, которое использовалось для описания Кошмарных Существ третьего ранга, а другим.
Возможно, правильнее было бы назвать его духом или демоном — смертное, но могущественное и зловещее божество. Отличающийся от богов, но имеющий одну и ту же природу. Однако Санни не особо разбиралась в мистической терминологии. Все, что он знал, это то, что рунический язык был невероятно богат словами, описывающими все виды монстров и существ, в отличие от человеческого языка.
Следовательно, «Демон» его устраивал.
Помимо мучительного открытия о таинственном Ткаче, он заметил еще одну важную вещь, заставив себя изучать руны.
Раньше Санни думал, что существует одна сущность, которую Заклинание отказывалось называть по имени и просто описывало как «-неизвестно-», что заставило его назвать ее Неизвестным.
…Да, Санни не отличалась изобретательностью, когда дело касалось выбора слов.
Он не знал, были ли Неизвестные своего рода существами, единым существованием или силой природы.
Но теперь он понял, что на самом деле существует два типа запретных рун и две вещи, о которых Заклинание не умело или не хотело упоминать.
Один из них был таким же, как те, что использовались в описании «Капли Ихора», где говорилось, что Мерзкую Птицу-Воровку ненавидели и боги, и Неведомое. Там также говорилось, что отражение Неизвестного навсегда застыло в глубине зрачков Уивера, и что один только взгляд на него сводил Птицу-Воровку с ума.
Другой был таким же, как те, что использованы в описании Каменного Святого, созданного «последним ребенком -неизвестного-», а теперь здесь мертвым узником, назвавшим Уивера первенцем «-неизвестного-». -».
«Что, черт возьми, все это значит?»
Его подозрения, что Уивер имел какое-то отношение к созданию Кошмарного Заклинания, только усилились после того, как он узнал, что он… она… оно?…. они имеют какое-то отношение к сфере судьбы. Ведь Заклинание словно было соткано из многочисленных нитей судьбы, и было такое существо по имени Ткач, в жилах которого текла кровь богов, но оно также каким-то образом было связано с Неизвестным.
Чувствуя, что головная боль становится только сильнее, Санни вздрогнул и покачал головой.
‘Позже. Я подумаю об этом позже.
Будет время поразмыслить обо всем этом позже. Или нет, если он погибнет, пытаясь сбежать с Забытого Берега. В любом случае, это время было не сейчас.
Повернувшись к прикованному трупу, Санни осторожно избегала смотреть на опасные руны и опустилась перед ним на колени.
Он хотел знать, что скрывается за маской.
Но как только он прикоснулся к нему, труп вдруг разлетелся на части и развалился, превратившись в пыль прямо на глазах. Даже его темная мантия сгнила и исчезла, как будто тысячи лет, прошедшие с момента падения Темного города и разрушения собора, наконец, настигли ее.
Вскоре от него осталась лишь куча пыли.
…И лакированная маска, лежащая поверх нее, ее черная поверхность слегка поблескивала в бледном свете призрачных факелов.
