Фердинанд сказал мне использовать день после церемонии крещения, чтобы отдохнуть. Скорее всего, он сказал об этом Эльвире перед тем, как вернуться в храм, учитывая, что она также сегодня утром за завтраком сказала мне оставаться в постели. И учитывая, как иногда моё тело негативно реагировало на то, что меня принудительно приводили в форму с помощью лекарства, я была более чем рада подчиниться.
— Розмайн, тебе уже лучше?
— Брат Лампрехт? Да, но сейчас я не могу встать с постели.
— Я просто пришел проверить, как у тебя дела. Господин Вильфрид тоже очень обеспокоен…
Мрачный Лампрехт пришёл ко мне перед тем, как отправиться на работу, возможно, из-за того, что его жёстко отчитали. Вчера он был таким весёлым и жизнерадостным, что, увидев его таким подавленным, у меня заболело сердце при мысли о том, как сильно Фердинанд и Карстед отругали его. Если бы я была нормальным ребёнком, моё падение закончилось бы в худшем случае парочкой царапин. Это не причинило бы ему такого вреда.
— Господин Фердинанд нарочно позволил этому случиться, чтобы преподать Вильфриду урок, поэтому, пожалуйста, не беспокойся об этом слишком сильно.
— Я предполагаю, что господин Фердинанд хотел, чтобы это произошло, пока он находился поблизости, поскольку он мог использовать исцеление и дать тебе лекарство. Это закончилось всего лишь руганью, так как тебя исцелили почти сразу, но что, если бы это произошло в замке, а рядом бы не оказалось никого, кто бы мог использовать исцеление? Если бы ты умерла там, господин Вильфрид был бы в гораздо большем отчаянии, чем сейчас, — ответил Лампрехт.
Эм-м… почему мне кажется, что бессердечный рационалист Фердинанд со слов Лампрехта выглядит как действительно хороший человек?
— Это то, чему я сам должен был научить Вильфрида, — продолжил Лампрехт, — без необходимости вмешательства господина Фердинанда.
Лампрехт сильно сожалел об этом инциденте, но, если вы спросите меня, то это Фердинанд, который спланировал все эти травмы, был тем, кто должен сожалеть. Ему следует научиться быть добрее к другим людям, в том числе ко мне.
— Не волнуйся, Лампрехт. Тебе и брату Вильфриду достаточно просто быть осторожнее в будущем.
— Розмайн… Ты была на грани смерти, и чуть не умерла по нашей вине, но при этом не сердишься, а наоборот беспокоишься о нас? Какое огромное милосердие…
Свет вернулся в глаза Лампрехта, в то время как на его лице читалась смесь шока и восхищения.
О, нет! Я чувствую, что толкнула его не в том направлении.
— Эм-м, Лампрехт, мой дорогой брат, ты ошибаешься. Я просто привыкла к подобным ситуациям, так что единственная ошибка не имеет для меня большого значения…
— Понятно, значит, твое милосердие настолько велико.
Чувствую, что бы я сейчас не говорила, это не изменит его мнение. Он просто ничего не слушает. Это просто бесполезно!
Я оставила эту тему, отказавшись от мысли, что Лампрехт когда-либо меня поймёт. Тогда он развязал свёрток ткани, из которого достал книгу:
— Я спросил господина Фердинанда, что, по его мнению, я должен подарить тебе, и он дал мне это, сказав, что это идеально тебе подойдёт. Однако я не могу сказать, что не сомневаюсь.
— Это же книга, не так ли?!
— Он сказал, что эту книгу ты никогда раньше не читала и можешь закончить за день, но Розмайн, ты действительно можешь прочитать такую толстую книгу? — с сомнением спросил Лампрехт, практически сравнивая меня и книгу.
Но это было проще простого.
— Я могу её прочитать! Я прочитаю! Лампрехт, огромное спасибо!
— Я рад видеть, что ты так счастлива по этому поводу. Что же, мне нужно вернуться в замок. Отдыхай, Розмайн. Хорошо?
— Хорошо.
Фердинанд был жестоким рационалистом, но он был хорошим человеком. Он, возможно, правильно предсказал, что если дать мне книгу, которую я не смогу закончить за день, это приведет к тому, что я буду притворяться больной и не приду в храм завтра, но меня это устраивало.
Спасибо, главный священник!
Я провела день, валяясь в постели, впервые отдыхая за долгое время и читая книгу об эффективной мобилизации войск во время войны. Многие концепции были в значительной степени основаны на магии, из-за чего их было довольно сложно понять, но было действительно увлекательно попробовать во всём разобраться.
***
На следующий день я чувствовала себя прекрасно, без сомнения, благодаря объединённой силе исцеления Фердинанда, его лекарства и проведённого дня за чтением книги в постели. Я послала слугу сказать Элле и Розине, что мы вернёмся в храм.
После завтрака, когда я была готова к отъезду, прибыл мой эскорт, Дамуэль и Бригитта. Они встали передо мной на колени и скрестили руки на груди.
— Доброе утро, госпожа Розмайн.
— Сегодня мы возвращаемся в храм. Я прошу вас сопроводить меня, — сказала я.
— Есть! — хором ответили они, прежде чем резко встать.
Я тоже хотела встать, но Бригитта меня остановила.
— Госпожа Розмайн, пожалуйста, немного подождите. Я пошлю ордоннанц господину Фердинанду.
Бригитта вынула свою сияющую волшебную палочку и постучала ей по жёлтому магическому камню и пробормотала «ордоннанц», отчего камень превратился в белую птицу. Затем она сказала: «госпожа Розмайн сейчас направляется в храм», взмахнула палочкой и отправила птицу в полёт.
Вскоре она вернулась и трижды произнесла: «Понял» голосом Фердинанда, после чего снова превратилась в магический камень. В первый раз, когда я увидела это, я действительно поразилась, но после достаточно продолжительного времени рядом с магическими инструментами, это стало вполне привычным явлением. По моему мнению, я удивительно быстро приспосабливалась к своему окружению.
После того, как мы успешно связались с Фердинандом, Дамуэль и Бригитта сопроводили меня в карету. Элла и Розина будут следовать за нами в отдельной карете для слуг.
— Пожалуйста, передай господину Фердинанду мои наилучшие пожелания. И не забывай серьёзно относиться к своим обязанностям, дорогая.
— Да, мама.
Карстед и Корнелиус уже отправились в рыцарский орден, поэтому Эльвира была единственной, кто провожал меня. Карета плавно тронулась, и сквозь белоснежный пейзаж мы направились к храму.
— Бригитта, ты когда-нибудь была в храме или в нижнем городе?
— Да, госпожа, но только мимоходом. Я впервые прохожу через врата дворян с намерением там задержаться.
На самом деле Бригитта была младшей сестрой вико́нта Илльгнера, земли которого находятся к югу от города. «Вико́нт» был титулом, присвоенным гибам из средних дворян. Таким образом, она пролетала над нижним городом на своем ездовом звере или проезжала в карете со своей семьёй, но на самом деле никогда не останавливалась там и даже не выходила из кареты.
Дамуэль, который ранее уже сопровождал меня в прогулках по нижнему городу, немного скривился и постарался приободрить Бригитту.
— Храм не так уж и плох, но посещение нижнего города для женщины будет тяжёлым. Удачи.
***
— С возвращением, госпожа Розмайн, — сказал Фран.
Он ждал меня у главного входа в храм. Учитывая, что меня перевезли в дворянский район в конце весны, а сейчас была уже почти середина лета, прошло много времени с тех пор, как мы с Франом не виделись.
— Фран, я вернулась. Что-нибудь изменилось, как меня не было?
— Изменилась ваша комната, а Гил работает как сумасшедший. Если учитывать это, то я бы сказал, что многое изменилось.
— Не терпится посмотреть. Бригитта, это Фран — мой главный слуга. Фран, это Бригитта — мой рыцарь сопровождения.
Когда я закончила знакомить их друг с другом, я направилась в комнату главы храма. Она находились в дальнем конце дворянской области храма, и я вспомнила, как регулярно проходила мимо неё во время зимнего ритуала посвящения.
— Моника и Никола сейчас готовят на кухне, а Гил работает в мастерской. Я думаю, вы встретитесь с ними после церемонии инаугурации, — сказал Фран, прежде чем открыть дверь.
Я вошла в свою новую комнату. Убранство и мебель были изменены в соответствии со списком Розины, и теперь обстановка в комнате главы храма соответствовала тому, что в ней живёт девушка. Всё было выполнено в красных тонах и украшено диковинными цветочными узорами. Комната теперь мало походила на то, как она выглядела раньше.
Однако, одно сходство всё же осталось: алтарь, на котором стояли тридцатисантиметровые статуи богов, книга со священными текстами и свеча, расположенные на расстоянии тридцати сантиметров друг от друга; с книгой посередине. Я полагаю, что это была просто необходимая часть комнаты главы храма. Я припоминаю, что когда я только стала священницей-ученицей, то Фердинанд сказал мне, что клятва служить богам и получение одежд обычно совершались перед алтарём в комнате главы храма. Это означало, что в будущем церемония клятвы для священников и священниц будет проводиться здесь.
М-м-м… Интересно, смогу ли я справиться с этим.
— Это определённо милая комната. Она очень хорошо подходит вам, госпожа Розмайн, — с трепетом сказала Бригитта, кивая, словно под впечатлением от того, что в комнату главы храма вложили столько денег.
Весь ремонт оплатил Карстед, так что мой кошелёк не пострадал. Может, мне стоит отдать Карстеду часть заработка моей мастерской на оплату моих расходов на проживание.
— Главный священник также проинструктировал, чтобы комнаты для мужчины и женщины рыцарей были подготовлены по обе стороны от комнаты главы храма, чтобы эскорт госпожи Розмайн мог остаться на ночь. Две отдельные комнаты, в каждой по несколько кроватей. Пожалуйста, сообщите мне, если возникнут какие-либо неудобства. — сказал Фран, и я пошла проверить комнаты.
Мужская комната была похожа на комнату для гостей. Она была очень простой, без единой лишней вещи. По словам Дамуэля, она похожа на мужские комнаты в рыцарских казармах. Карстед приказал, чтобы комнаты были обставлены таким же образом, поскольку считал, что лучше всего будет остаться в знакомом месте.
Я предполагала, что женская комната также будет такой же, как и в казармах, но, похоже, что перед тем как подготовить её, Карстед решил посетить женскую половину рыцарских казарм, где обнаружил, что все женщины поменяли свои комнаты в соответствии со своими личными вкусами, оставив первоначальную планировку неузнаваемой. Карстед, в конце концов, отказался от планировки комнаты в соответствии с самыми разными предпочтениями и просто приказал сделать всё так же, как у меня, полагая, что комната, подходящая для приемной дочери герцога, будет подходящей и для женщины-рыцаря любого статуса.
Другими словами, комната была женственной. Богиня земли Гедульрих считалась символом женственности, и комната была оформлена в соответствии с её божественным красным цветом, с ярко-розовыми цветочными украшениями, покрывающими все. Это было так мило, что я подумала, что такую воинственную женщину, как Бригитта, может это оттолкнуть.
— Это определённо милая комната… — Бригитта повторила то же самое, что говорила и про мою комнату, но на этот раз в её голосе был оттенок удивления и беспокойства. Она казалась немного смущённой тем, насколько это было мило.
— Бригитта, эм-м.. если тебе не нравится эта комната…
— Не беспокойтесь об этом, госпожа Розмайн. Это гостевая комната. Все, что я буду делать здесь, это спать, так что вам не нужно ничего менять. Не беспокойтесь, — сказала Бригитта.
Её аметистовые глаза смягчились, и она нежно улыбнулась мне. Я знала, что не стоит сомневаться в добрых словах столь замечательной женщины-рыцаря.
***
Я вернулась в покои главы храма как раз в тот момент, когда Моника вышла из кухни. Поскольку приехала Элла, то Моника вернулась к своей обычной работе, а Никола помогала готовить.
— С возвращением, госпожа Розмайн.
Когда Розина и Моника закончили складывать мои вещи и устанавливать фешпи́ль на место, они переодели меня в церемониальные одежды главы храма. По-видимому, это были одежды, которые Фердинанд заказал у компании «Гилбе́рта».
— Похоже, что из-за нехватки времени они просто в спешке переделали церемониальные одежды предыдущего главы храма, — сказала Моника.
Я кивнула. В этом был смысл. У нас никак не было времени ждать, пока ткань такого качества будет изготовлена с нуля. Поскольку мать герцога была его старшей сестрой, предыдущий глава храма имел одежды, сделанные из ткани самого высокого качества. Она была прекрасна на ощупь и была очень лёгкой. К сожалению, герб оказался не тем, что я так долго придумывала для «мастерско́й Майн». Сейчас это был лев, точно такой же, как тот, что был на одеждах Фердинанда, что означало ребёнка герцога.
Эх, мне действительно очень нравился тот герб.
Я поджала губы и потрепала герб кончиками пальцев, на что Моника обеспокоенно нахмурилась.
— Я знаю, вам должно быть неприятно носить одежду, которую носил предыдущий глава храма, но, пожалуйста, пока потерпите.
— Ох, это не то, Моника. Я просто немного разочарована тем, что герб не мой. Мне просто очень нравился мой прошлый. Меня не волнует, что одежды были переделаны из чужих, пока это не смущает меня или окружающих меня людей. Мне не нравился человек, а не его одежда.
Я много лет носила только подержанную одежду. Если бы вы беспокоились о том, кто раньше носил ту или иную одежду, вы бы вообще не смогли носить подержанные вещи. Учитывая, что я когда-то носила одежду сшитую буквально из тряпок, чтобы собирать сажу, я, вероятно, получила бы божественное наказание, если бы пожаловалась на такую красивую одежду.
— Госпожа Розмайн, вы такой замечательный человек. Все, что сказала Вильма, было правдой, — прошептала Моника.
Её глаза заблестели, но я понятия не имела, что вдохновило её сказать это. Я задумалась на секунду, а затем щелкнула пальцами, наконец осознав: Фран и Гил видели, как я гуляю по нижнему городу в своей рваной одежде простолюдинки, но Моника знала меня только как священницу-ученицу, а теперь приёмную дочь герцога. Она была убеждена, что как высшая дворянка, я молча страдаю, поскольку привыкла всегда носить новую одежду. Но поскольку здесь была Бригитта, я не могла её исправить. Я отказалась от объяснений и решила просто оставить её в заблуждении.
— Одежды, кажется, идеально вам подходят. Разобравшись с этим, я перейду к обсуждению сегодняшних планов, — сказал Фран, взглянув на мои церемониальные одежды и направился к ближайшему столу.
По-видимому, Фердинанд приедет сюда позже, чтобы обсудить несколько вопросов, а затем во второй половине дня состоится церемония инаугурации. У нас также была запланирована встреча с компанией «Гилбе́рта» на завтра. Я наконец-то снова увижу Лутца.
Когда Фран закончил свои объяснения, как раз подошёл Фердинанд. Оказалось, что из-за того, что я теперь имела более высокий статус в глазах других людей, теперь он обычно будет приходить в мою комнату, а не я в его. Я поблагодарила его за книгу, которую он передал через Лампрехта, за подготовку церемониальных одежд, комнат для рыцарей и всего прочего.
— Тем не менее, я удивлена, что церемония инаугурации будет проведена так быстро, — сказала я.
Фердинанд ответил, что это церемония, проводимая только в пределах храма, поэтому особой подготовки тут не требуется. Проверив, что потребуется для церемонии, я спросила, почему мы так торопимся. Учитывая, что нужно было собрать священников, я думала, что их уведомят как минимум за несколько дней.
— Этот ритуал необходим тебе, чтобы использовать комнату главы храма. Кроме того, если ты официально не вступишь в должность главы храма, я не могу передать тебе ключи от библиотеки.
— Ох, это уже важное дело. Нам нужно поторопиться. Но ведь это не все причины, да?
Ключи от библиотеки были определённо важны, но трудно было представить, что Фердинанд прилагал столько усилий, чтобы я могла почитать. Здесь должны быть более глубокие причины.
— Священники были проинформированы несколько дней назад и это не представляет проблемы. Мы знали, что благодаря лекарству и исцеляющей магии, ты скоро поправишься. Но в любом случае тебе следует больше всех заботиться об ускорении этой небольшой внутренней церемонии. Иначе у тебя не будет времени закончить то, о чём говорил Сильвестр, понимаешь?
— Погодите… а о чём говорил Сильвестр? — спросила я, в замешательстве наклонив голову.
Фердинанд ударил пальцем по виску и бросил на меня раздражённый взгляд.
— Разве ты не слушала? Я имею в виду ресторан и расширение полиграфии.
— Я помню, как Сильвестр говорил о строительстве мастерских в соседних городах для расширения полиграфии, но при чём здесь ресторан? — спросила я.
Из наспех написанного мне письма Бенно я знала, что в обмен на то, что Ху́го и Тодд тренировались под руководством Ильзе, он позволил главе гильдии стать совладельцем итальянского ресторана. Но это было всё. Я не знала подробностей.
— Бенно получил прямой указ от Сильвестра: он должен встретиться со служащим, проинспектировать приют в соседнем городе и дать об этом отчёт в итальянском ресторане — и всё это до церемонии звёздного сплетения.
— Что-о-о?!
— Это, естественно, слишком тяжёлое бремя для Бенно. Помоги ему, чем сможешь, раз уж с твоим удочерением удалось закончить раньше, чем предполагалось.
Видимо, Бенно был настолько перегружен работой, что даже Фердинанд сочувствовал ему и думал, что мне следует немного помочь. Я тяжело кивнула, почувствовав, как кровь отхлынула от моего лица.
Мне нужно закончить эту глупую церемонию инаугурации как можно скорее, чтобы я смогла помочь Бенно!
***
Церемония инаугурации проходила в молитвенном зале. На ней присутствовали священники, их слуги, а также все служители храма, достигшие совершеннолетия. Её возглавил Фердинанд, который сухо заявил, что предыдущий глава храма был уволен и что герцог выбрал нового главу храма. Тем временем я находилась за дверью, ожидая, когда он меня позовет.
— Итак, согласно желанию герцога, новым главой храма будет его приёмная дочь, Розмайн, — произнёс Фердинанд.
Пока он говорил, передо мной медленно открывали дверь. Когда её отворили полностью, я смогла увидеть молча выстроившихся в молитвенном зале служителей и Фердинанда, стоящего на ступенях.
— Вознесите свои молитвы богам и поприветствуйте её прибытие. Хвала богам!
Испытывая ностальгию по картине из выстроившихся в ряд людей, стоящих в позе Гл*ко, которую я не видела в течение долгого времени, я взяла Франа за руку и грациозно прошла к центру молитвенного зала. Я поднялась по лестнице на самую высокую точку, что позволило мне осмотреть весь молитвенный зал.
На переднем плане выстроились в ряд около десяти священников, некоторые из которых уставились на меня. Некоторые из них знали меня как Майн, а кто-то даже насмехался надо мной, когда мы пересекались в коридорах. Сейчас у этих людей были широко открыты глаза от шока. Некоторые же просто смотрели на меня с пустым, наполовину заинтересованным выражением лица. Скорее всего, это люди, которые никогда меня не видели и так не узнали как Майн. Резкий контраст между их реакциями позволял легко отличить их друг от друга.
— Спасибо всем, что пришли в сей прекрасный летний день, что благословлён богом огня Лейденшафтом. Меня зовут Розмайн, и мой отец, герцог, доверил мне должность главы храма.
— Приемная дочь герцога? Это не может быть правдой! Она простолюдинка! — крикнул один священник.
Фердинанд повторил то же объяснение, которое Сильвестр дал при моём крещении, но этого было недостаточно, чтобы убедить священника, который продолжал свои яростные протесты.
— Главный священник, вы же брат герцога. Вы бы знали, если бы она была дочерью высшего дворянина. Вы бы тогда не называли её простолюдинкой ранее. Всё это не имеет смысла!
— Если даже предыдущий глава храма — который часто говорил о том, что был ближе к герцогу, чем кто-либо другой благодаря его высокому происхождению, — не знал, тогда неразумно ожидать, что и я должен был знать.
Вот оно! Добивающий удар «Все проблемы были из-за него»! Бывший глава храма действительно идеально подходит для того, чтобы возложить всю вину на него.
Не только Сильвестру, но и Фердинанду пришлось прибегнуть к этому добивающему удару, но благодаря этому почти все приняли ситуацию, даже если они не полностью поверили. Служители, и в особенности служительницы, привыкшие подчиняться приказам свыше, легко приняли это, не особо задумываясь. Позже они расскажут обо всем этом детям в приюте, поручив им теперь называть меня «госпожа Розмайн», а не «госпожа Майн», чтобы все в храме относились ко мне как к высшей дворянке.
— Если вы сомневаетесь, что я высшая дворянка, удочеренная герцогом, вы можете спросить об этом командира рыцарского ордена Карстеда, или моего приёмного отца ауба Эренфеста, — заявила я, косвенно посоветовав им заткнуться.
Когда это было сделано, я перечислила мои будущие цели витиеватым языком дворян, а затем закончила молитвой богам.
— О верховные бог и богиня, что правят бескрайними небесами, обручённые Бог Тьмы и Богиня Света, о могучие боги вечной пятёрки, что правят огромным царством смертных, богиня воды Фрютрена, бог огня Лейденшафт, богиня ветра Шуцерия, богиня земли Гедульрих, бог жизни Эйвилиб! Мы возносим вам свои молитвы и благодарность, — сказала я, и все священники заняли свои места.
— Хвала богам! Слава богам!
После того, как все помолились богам и я попрощалась, Фердинанд взял меня за руку, помогая спуститься по ступенькам. Но примерно на полпути я заметила, что один священник сознательно избегал зрительного контакта, вместо этого глядя в пол. Я остановилась, чтобы взглянуть поближе, и сразу узнала его благородное лицо средних лет.
— Я ведь знаю тебя…
— Розмайн, ты знаешь Эгмонта? — спросил Фердинанд.
— Это ведь он устроил беспорядок в библиотеке. Да, Эгмонт?
Хе-хе. Обнаружив его, я усмехнулась про себя, и, несмотря на то, что я даже не использовала подавление, Эгмонт сразу же побледнел. Он отчаянно хлопал ртом, пытаясь сказать хоть слово, но безуспешно оглядывался в поисках помощи. Именно тогда он встретился взглядом с Фердинандом. И когда в его голове возникла идея, поспешно стал оправдываться.
— Предыдущий глава храма приказал мне сделать это! Я сделал это не по собственному желанию!
И снова он! Добивающий удар «Все проблемы были из-за него»! Надо же, бывший глава храма очень популярен.
Однако никакой добивающий удар не может работать вечно. То, что он устроил беспорядок в моей драгоценной библиотеке было непростительно, и мой гнев за то, как он обошёлся с книгами ещё не прошёл. Это просто так не забудется, если попытаться просто переложить вину на главу храма.
— Понимаю. Значит, это приказал глава храма, — сказала я.
Эгмонт кивнул, его губы скривились в улыбке, явно выражающей ликование от того, что он избежал моего гнева. Не было ни капли сожаления или признаков раскаяния. Я улыбнулась и слегка использовала подавление, чтобы показать, что я всё ещё зла.
— На этот раз прощаю. Но не думай, что я прощу тебя во второй раз.
Несмотря на то, что ситуацию удалось разрешить с поразительной сдержанностью и совершенной логикой, избегая при этом абсолютного кровопролития, в ту секунду, когда мы вернулись в мою комнату, Фердинанд отругал меня за то, что я зашла слишком далеко. Хотя, я не понимала, что я такого сделала.
— Это странно. Вы тот, кто научил меня, что наиболее логичный и эффективный образ действий — это преподать кому-то урок, эмоционально травмируя его.
— Это только на тот случай, когда вы имеете дело с кем-то, кто не будет слушать, что бы ты не говорила, — ответил Фердинанд, недовольно нахмурившись.
Но для меня было бы огромной проблемой, если бы Эгмонт проигнорировал меня и во второй раз устроил в библиотеке беспорядок.
— Меня не волновало, готов ли он слушать. Я хочу, чтобы все священники знали, что для них всё плохо кончится, если они тронут мою библиотеку. И я сделала это вполне рационально, не так ли? — спросила я с улыбкой.
В ответ на мои слова, Фердинанд натянуто улыбнулся.
— Твоя рациональность подстегивается эмоциями, что делает её еще более пугающей. Невозможно сказать, к каким последствиям приведут твои действия.
— Ой? Но ваша рациональность подстегивается сложными заговорами и имеет далеко идущее влияние на многие вещи.
Когда мы холодно улыбались друг другу, я внезапно вспомнила кое-что важное: травма Эгмонта не имела значения, и сейчас определённо было не время устраивать состязание в коварстве с Фердинандом.
— А теперь, главный священник, церемония крещения и инаугурации прошли идеально, и каждый из нас позаботился об опасных людях, угрожающих нам. Пожалуйста, дайте мне поскорее ключи от библиотеки. Я хочу прочитать как можно больше перед завтрашней встречей с Лутцем и остальными, — сказала я, расплывшись в нетерпеливой усмешке и протягивая руку.
Фердинанд крепко зажмурился и схватился за голову.
— Если ты снова потеряешь сознание, не жди от меня ни лекарства, ни исцеления.
