Лутц и Гил принесли ножи и корзины, чтобы рубить тро́мбэ, после чего, взяв в собой служителей и детей, направились к зданию для девочек. Идя последней, я обратилась к детям:
— Может кто-нибудь позвать Вильму, Делию и Дирка из здания для девочек?
— Хорошо! Мы позовём их!
Несколько детей тут же убежали. Вскоре на улицу вышли Вильма и Делия, державшая на руках Дирка. Выражение лица Делии было немного напряжённым.
— Делия, давно не виделись. Я рада, что у тебя всё хорошо.
— Спасибо, что беспокоитесь за нас. У нас с Дирком всё в порядке, — ответила Делия, слегка улыбнувшись.
— Делия, Дирк страдает пожиранием. Именно из-за его магической силы граф Жаба и бывший глава храма нацелились на него. И поскольку граф ещё жив, он остаётся хозяином Дирка.
Делия побледнела. Графа Биндевальда оставили в живых, чтобы должным образом расследовать его преступления, а также провести переговоры с его родным герцогством Аренсбахом. Главной целью Сильвестра было заключение политически выгодной сделки. Я не думаю, что он вообще рассматривал аннулирование договора Дирка. Уверена, что договор Дирка будет оставаться в силе, пока граф жив.
— У Дирка нет магического инструмента, с помощью которого он мог бы избавиться от магической силы, что накапливается в его теле. Так что давай немного уменьшим её, пока её не стало слишком много. Вот, пусть Дирк подержит этот красный фрукт.
Я попросила Гила дать Делии фрукт тау, который она вложила в руку Дирку. Похоже, что с весны, когда глава храма почти истощил его магическую силу, та не сильно увеличилась, так что к моменту, как внутри плода начали прорастать семена, их рост почти прекратился.
— На какое-то время с ним всё будет в порядке. Можешь отнести Дирка обратно.
— Слышал? Теперь с тобой будет всё в порядке! — сказала Делия Дирку, нежно поглаживая его по голове.
За последний сезон Дирк сильно вырос, а это значит, что Камилл, наверняка, тоже стал больше. От ностальгии у меня на глаза навернулись слёзы, так что мне пришлось потрясти головой, чтобы прийти в себя.
Не хорошо. Если я начну думать об этом, то мне снова захочется вернуться домой. Поэтому я решила сосредоточиться на печати. Мне требовалось, чтобы Вильма нарисовала мне обложку для программы.
— Вильма, у меня к тебе просьба. Не могла бы ты нарисовать изображение главного священника?
— Прошу прощения, но я не могу это сделать. Я никогда не видела лица главного священника, — объяснила Вильма.
Поскольку Вильма испытывала страх перед священниками, она старалась не смотреть на Сильвестра и Фердинанда, когда те посещали приют, и в результате даже не смогла хорошо разглядеть их лица. Но… я просто не могу поверить, что Вильма не знает, как выглядит Фердинанд! Хотя, если подумать, то в этом нет ничего удивительного. Поняв, что мой замысел оказался обречён на провал, я побледнела.
— Ох, тогда я просто приглашу главного священника в свою комнату, и тогда ты сможешь…
— Мне очень жаль, но мне всё ещё слишком страшно, чтобы даже думать о том, чтобы пойти в дворянскую область храма, — печально сказала Вильма.
Я понимала, что ей было трудно отправится туда, где было полно священников, однако я сомневалась, что среди них найдутся те, кто могут причинить вред кому-либо из моих слуг теперь, когда я стала главой храма.
— Вильма, может быть, я могу просто оставаться с тобой, чтобы никто не мог к тебе подойти?
— Госпожа Розмайн, мне искренне жаль… — с сожалением на лице произнесла Вильма. А затем, похоже, ей в голову пришла идея. — Ох, вы могли бы попросить Розину нарисовать его лицо? Думаю, я смогла бы нарисовать его на основе её изображения.
— Я обязательно попрошу Розину! — воскликнула я, просияв.
Всё же обученные искусству служители действительно восхитительны.
Вильма тихонько хихикнула, а затем вернулась в приют вместе с Делией и Дирком.
— Итак, все готовы? — спросила я.
Прозвучал дружный ответ: «Да!». Убедившись, что все уже держали в руках ножи, готовые рубить тромбэ, Лутц кивнул мне, тем самым давая знак взять у Гила плод тау. Поскольку этот тау уже держал Дирк, он частично созрел. Когда я взяла плод, то почувствовала, как он поглощает мою магическую силу. Я наблюдала, как внутри тау, пузырясь, увеличивалось количество семян, а его кожура становилась твёрдой. После того, как плод наполнился семенами, он начал нагреваться.
— Бросаю! — воскликнула я, кинув тау на землю.
На этот раз я не промахнулась, а когда семена разлетелись во все стороны, меня сразу же поднял служитель и отнёс подальше. Оказавшись на безопасном расстоянии, я наблюдала за сражением сирот против тромбэ. Было видно, что они действовали более умело, чем в прошлом году.
Мы превратили в тромбэ все четыре фрукта тау, которые остались у нас после звёздного фестиваля и хранились на земляном полу в мастерской. Когда мы срубили их все, то приготовленные нами корзины оказались заполнены. Я посмотрела на детей, гордых от проделанной работы, и улыбнулась им.
— А теперь, пожалуйста, используйте всё это для изготовления бумаги. Давайте проведём ещё одну зиму с достаточным количеством дров и продуктов.
— Да! — хором ответили они.
Оставив всё остальное на Гила и Лутца, я вернулась в мастерскую, чтобы забрать Дамуэля. Там я обнаружила, что он бесцельно ходит кругами, как потерявшийся щенок.
— Дамуэль, спасибо за ожидание. Давай вернёмся в мою комнату.
Вернувшись в комнату главы храма, я сразу же спросила Розину, может ли она нарисовать Фердинанда.
— Учитывая её страх перед мужчинами, не удивительно, что Вильма избегала смотреть на него. Но в любом случае, нарисовать главного священника будет весьма просто. У него очень красивое лицо, которое легко рисовать, — сказала Розина, тихонько хихикая.
Элегантно водя перьевой ручкой по бумаге, она принялась рисовать Фердинанда. У неё получалось очень хорошо. Она нарисовала лицо Фердинанда как в профиль, так и анфас, и любой человек с первого взгляда мог сказать, что это Фердинанд. На мой взгляд, навыки рисования Розины были очень даже хороши.
— Ух ты, потрясающе! — воскликнула Моника.
Её тёмно-карие глаза сияли, когда она рассматривала иллюстрацию Розины.
— Моника, пожалуйста, передай это Вильме и попроси её нарисовать изображение главного священника.
— Хорошо, — сказала Моника, и сразу же покинула комнату с прижатым к груди наброском Розины.
В этот момент как раз вернулся Фран, чтобы сообщить мне о расписании Фердинанда.
— Фран, каковы планы у главного священника?
— Кажется, к нему внезапно пришёл гость.
Другими словами, сначала он вызвал меня, не дав возможности почитать книги, а потом у него хватило наглости сперва встретится с другим посетителем? Очень интересно…
Моё негодование, которое было отчасти развеяно встречей с Лутцем и получением диптиха, снова начало возрастать. Фран продолжил:
— Он сказал, что вы можете пока отправиться в библиотеку и посмотреть ценные книги. Вы согласны?
От слов «библиотека» и «ценные книги» моё негодование как ветром сдуло. Моим главным приоритетом сейчас было прочтение новых книг. Я встала и улыбнулась Франу.
— Пойдём туда немедленно! Фран, ты знаешь, где ключ от шкафа с ценными книгами?
— Он у меня.
В сопровождении Франа и моего эскорта я бодрым шагом направилась в библиотеку. Если меня что-то и радует в том, что мне передали комнату главы храма, так это то, что теперь до библиотеки стало ближе. Открыв библиотеку вверенным мне ключом, я сразу же направилась к закрытому шкафу, где хранились самые ценные книги. Я не могла дождаться, что смогу впервые увидеть их. Интересно, какие же книги считались ценными? От одной лишь мысли об этом моё сердце забилось быстрее. Чувствуя волнение, я вставила ключ и повернула. С лёгким щелчком шкаф открылся. Внутри находились пять богато украшенных больших книг.
— Фран, сегодня мне хватит и одной книги. Пожалуйста, принеси её на стол для чтения, — попросила я с горящим взглядом.
Самой мне было бы трудно перенести большую книгу высотой около шестидесяти сантиметров.
— Госпожа Розмайн, похоже это не книги.
В ранее запертом книжном шкафу были не совсем книги. В действительности это были коробки, имитирующие книги, в которых было большое количество писем. Взяв одно сложенное письмо, я увидела, что в качестве бумаги для него использовался пергамент. Он заметно отличался от растительной бумаги, которую мы делаем. Когда я развернула его, то оказалось, что на нём не было имени отправителя.
— Это похоже на… любовное письмо?! Фран, мне правда можно это читать?
— Госпожа Розмайн, поскольку вы глава храма, я считаю, что прочитать эти письма — ваша обязанность. После этого вам следует сообщить об их содержании главному священнику.
Учитывая, что они были спрятаны здесь, вполне возможно, что эти письма были от возлюбленной бывшего главы храма. Их было довольно много. И что же мне делать? Мое сердце забилось ещё сильнее…
— Ну что же, давайте посмотрим.
Похоже, что самые новые письма располагались сверху, а потому я перевернула коробку и начала читать с самого первого.
Неизвестная девушка, что писала главе храма, очевидно, была дворянкой, которую воспитывали как наследницу семьи. Но затем родился её младший брат, обладающий бо́льшей магической силой, чем у неё, и из-за этого следующим наследником стал он. Девушка писала, что чувствовала себя так, будто все её прошлые усилия оказались напрасными, отчего её сердце было переполнено разочарованием. Её отец, предсказав что её недовольство по отношению к младшему брату может вызвать ненужный конфликт, выдал её замуж за дворянина из другого герцогства. Её отец и мать были без ума от её младшего брата, и девочка писала главе храма, что «ты единственный человек, на которого я могу положиться».
Я бы хотела сказать этой неизвестной девушке, что она выбрала не того человека, на которого стоило полагаться… Похоже, что девушка продолжала регулярно присылать ему письма даже после того, как вышла замуж. Что она значила для предыдущего главы храма? Думаю, она была очень важна для него, раз он так тщательно прятал её письма. Священники не могли жениться, так что, возможно, он был тайно влюблён в неё? Я всегда думала, что он был просто жадным и похотливым стариком, но, возможно, у него была и хорошая сторона. Честно говоря, мне было очень сложно это представить…
Пока я читала письма одно за другим, в библиотеку пришла искавшая меня Моника. Только когда Фран похлопал меня по плечу, я смогла оторваться от чтения.
— Госпожа Розмайн, Вильма хотела кое-что у вас спросить, — сказала Моника.
— А что же?
— Она бы хотела лично увидеть главного священника, прежде чем нарисовать его.
С нашей последней встречи её отношение изменилось на все сто восемьдесят градусов. И хотя я была рада услышать, что Вильма набралась храбрости, чтобы прийти в мою комнату, но я была удивлена тем, что её на это мотивировал эскиз Фердинанда.
— Замечательно. Тогда давай пойдём в приют и заберём Вильму. Как раз вскоре мою комнату должен посетить главный священник. Фран, я пойду в приют вместе с Моникой, поэтому, пожалуйста, вернись в мою комнату и подготовь всё к приходу Фердинанда.
Когда я вошла в приют, меня встретила Вильма, смущённо улыбаясь.
— Прошу прощения, госпожа Розмайн. Я просто не поверила своим глазам, когда увидела рисунок Розины. Никогда в жизни я не видела никого с такими идеальными чертами лица.
— Идеальными… чертами?
— Да. Я не могу представить себе более подходящего лица для рисования. Оно удивительно красиво. Думаю, что если бы госпожа Кристина была здесь, она бы хотела, чтобы он всегда находился рядом с ней и служил её музой. Госпожа Розмайн, разве вы не чувствуете то же самое?
Судя по всему, у Фердинанда были настолько красивые черты лица, что Вильма хотела бы использовать его в качестве модели для картин, а любящая искусство священница-ученица Кристина, если бы всё ещё оставалась в храме, то захотела бы, чтобы он всегда был с ней рядом. Мда… Честно говоря, я совсем их не понимала.
— Я согласна с тем, что у главного священника красивое лицо, но в целом он невыразительный и холодный. Иногда я думаю о нём как о движущейся скульптуре. Я предпочитаю более живую красоту. Например, с тех пор как Фран стал моим слугой, на его лице стало проявляться гораздо больше разнообразных эмоций. Его мирное, честное и заботливое лицо куда красивее, — объяснила я.
Думаю, что когда Фран был маленьким, он был симпатичным мальчиком, который выглядел весьма женственно. Обычно это не ощущается, потому что Фран был довольно мускулистым, но всякий раз, когда он был удивлён или смеялся, то выглядел намного моложе.
— Госпожа Розмайн, я считаю, что это слишком большая похвала для Франа, — сказала Вильма.
— Разве? Не стану отрицать, что главный священник красив, но всё же у всех свои предпочтения, когда дело касается внешности. В любом случае, я считаю, что мои слуги намного круче и симпатичнее, чем слуги главного священника. Это даже не обсуждается, — уверенно заявила я.
— Ох…
Вильма и Моника рассмеялись, а Бригитта согласно кивнула. О, похоже, что у меня есть молчаливый союзник. Думаю, что мы с Бригиттой станем хорошими друзьями.
***
— С возвращением, госпожа Розмайн.
Вернувшись в свои покои я обнаружила, что Розина, на лице которой читалось небольшое волнение, уже ждала меня со своим фешпилем. Рядом с ней находился Фердинанд, тоже державший фешпиль, а Фран положил на стол перед ними ручку и бумагу, чтобы Фердинанд мог записать музыку, которой я собиралась его научить.
— Розмайн, извини что заставил ждать. Это был неожиданный посетитель.
— Ничего страшного. Я смогла провести время за чтением кое-чего очень интересного. После того, как я это прочитаю, я не против одолжить это вам, — сказала я, улыбнувшись.
На это Фердинанд кивнул и слабо ухмыльнулся. Тем временем Фран приготовил ручку и чернила для Вильмы.
— В таком случае, предоставь мне песни, — сказал Фердинанд, готовясь играть.
Наблюдая краем глаза, как Вильма водит перьевой ручкой по бумаге, я размышляла о том, какую же песню ему дать. Какую бы забавную песню заставить исполнить Фердинанда? Ему не хватает доброты и сострадания, поэтому что-то о любви, мужестве и дружбе должно быть просто идеально.
Я выбрала известную песню из аниме и напела её. Через некоторое время Фердинанд махнул мне рукой, показывая, что мне можно остановиться, а затем сыграл её на фешпиле, подбирая аранжировку. Розина взволнованно наблюдала за ним, а после чего подняла руку.
— Розина, что случилось? — спросила я.
— Эм-м, главный священник, а что вы думаете об этом? — спросила Розина, прежде чем сыграть мелодию в своей аранжировке.
Фердинанд, явно впечатлённый её игрой, погладил подбородок, а затем что-то добавил в лежащие перед ним ноты.
— Эта аранжировка подойдёт для оркестра, — сказал он.
После этого Розина и Фердинанд принялись заниматься аранжировкой вместе, активно обмениваясь своими мнениями. Их обсуждения были на столь высоком профессиональном уровне, что я даже не могла понять о чём именно они говорили. Мои слуги и эскорт, наблюдающие за ними, были впечатлены их работой, но судя по всему тоже не понимали о чём они говорят. Тем временем Вильма, выглядя очень сосредоточенной, продолжала рисовать.
— Между прочим, Розмайн, о чём поётся в этой песне? — спросил Фердинанд, отчего моё сердце ёкнуло.
— Э-эм, ну-у… Что-то вроде… Я хочу знать, что делает тебя счастливым. Я не хочу, чтобы это закончилось, пока всё не узнаю. Нам нужны любовь и мужество*… Как-то так.
— Хм, так значит это песня о любовной тоске?
Нет! Совсем нет! Пусть внешне я и сохраняла невозмутимость, но мне хотелось расхохотаться. Это стало возможно лишь благодаря тому, что меня обучали как быть благородной девушкой. Кто бы мог подумать, что столь любимая детьми аниме-песня в другом мире станет грустной песней о любви?
Розина и Фердинанд стали обсуждать, какой текст подходит музыке, быстро подбирая строчку за строчкой. В итоге текст совершенно не походил на оригинал.
— Так должно быть хорошо, — сказал Фердинанд, после чего сыграл новую песню полностью.
Комнату заполнила яркая, умиротворяющая мелодия, под которую главный священник пел своим глубоким, приятно резонирующим голосом, песню о боге жизни Эйвилибе, предлагающем свою любовь богине земли Гедульрих. Это была основанная на мифе песня, в которой Эйвилиб ухаживая за Гедульрих, пел ей, что он хотел бы знать, что сделать её счастливой.
Красивый голос Фердинанда словно обволакивал меня, отчего, хотя я и знала оригинальный текст песни, я не могла не почувствовать охватившее меня благоговение.
Раньше я уже думала о том, что если Фердинанд споёт песню о любви, то сможет заполучить практически любую девушку, и только что он ещё сильнее убедил меня в этом. Даже Вильма забыла про рисование, и сейчас просто смотрела на Фердинанда широко распахнутыми глазами. Розине всегда нравился Фердинанд, как человек, который хорошо разбирался в музыке, но в данный момент она казалась полностью очарованной им, смотря на него с широкой мечтательной улыбкой. Моника и Никола раскраснелись, а Бригитта смотрела на него с удивлением. И не только женщины так трепетно смотрели на Фердинанда. Фран и Дамуэль тоже были впечатлены его игрой. Разве концерт, где Фердинанд будет играть на фешпиле, не будет опасен?
Когда я увидела нарисованную Вильмой невероятно прекрасную иллюстрацию Фердинанда, я поняла, что она смотрит на него сквозь розовые очки, отчего я начала всерьёз волноваться, действительно ли концерт был хорошей затеей.
↑ Имеется в виду «Марш Ампаммана» из популярного детского аниме «Вперёд! Ампамман».
