— Гил, Лутц, я бы хотела, чтобы вы напечатали это на обратной стороне программы, — сказала я, протягивая сделанный Вильмой трафарет.
Это было на следующий день после встречи с Тули. Увидевшись с ней, моё сердце согрелось, но затем одиночество вновь вернулось, а потому я цеплялась за Лутца в своей потайной комнате. Также там были Гил и Дамуэль.
— Сколько копий тебе нужно?
— М-м-м… Мы подготовим тридцать мест для зрителей, так что я думаю, мы должны напечатать достаточно, чтобы люди могли купить одну для просмотра, одну на память и одну, чтобы поделиться с друзьями. Итого девяносто.
— А-а?! Это слишком много! — выкрикнул Лутц, удивлённо смотря на меня.
Похоже, Лутц считал, что это слишком много, но я предполагала, что было бы полезно напечатать их ещё немного больше.
— Если мы не успеем закончить восковые трафареты вовремя, то эти программы будут единственной печатной продукцией, которую мы сможем продать на концерте, так что я почти уверена, что они должны хорошо продаваться.
— Твоя уверенность на чём-то основана? Если ты ошибаешься, то мы зря потратим много материалов.
Лутц впился в меня взглядом, очень похожим на взгляд Бенно, когда тот говорил мне, что нельзя быть расточительной. Чувствуя, что с каждым днём Лутц всё больше походил на торговца, и я не могла не испытывать гордости.
— Она основана на благоговении Вильмы и других девушек. Думаю что те, кто не пришёл на концерт, позже захотят заполучить их. И даже если нам не удастся продать их все, они всё же будут являться первой печатной продукцией, изготовленной по методу высокой печати*, так что ничего страшного в этом нет. Уверена, что их цена сильно взлетит через несколько десятилетий… в худшем случае, лет через сто.
— Несколько десятилетий?! Это совершенно не доказывает твою правоту! — накричал на меня Лутц.
На мой взгляд, это было хорошее обоснование, но почему-то Лутц этого не понимал. Впрочем, я была готова к компромиссу.
— Если не нравится девяносто, то можешь просто округлить их до ста. Так будет даже лучше.
— Почему их стало ещё больше?! — выкрикнул Лутц.
Честно говоря, я думала, что и сотни будет мало. Гил, видя что я не собираюсь отступать от своего, хлопнул Лутца по спине.
—Лутц, я не думаю, что тебе удастся переубедить госпожу Розмайн.
—Я знаю. Мне просто нужно было высказать ей, что я думаю на этот счёт, чтобы почувствовать себя лучше.
***
Поскольку сегодня у Дамуэля был выходной, я не могла пойти в потайную комнату в кабинете директора приюта или посетить мастерскую, а потому пошла вместе с Франом и Бригиттой в комнату главного священника, чтобы помочь Фердинанду с его работой. Он взял на себя бо́льшую часть моей работы в качестве главы храма, так что в итоге я помогала ему с малой частью того, что изначально мне следовало делать самой.
— Почему-то наши расходы за лето стали намного меньше, чем за весну. Правда, и наши доходы стали чуть ниже, — заметила я.
— Разумеется, это потому что сменился глава храма, — назвал причину Фердинанд, не отрываясь от своей работы.
Я не могла понять, почему расходы снизились столь сильно всего лишь от простой замены главы храма.
— Эм-м, а на что вообще бывший глава храма тратил все эти деньги?
— Он не мог отличить деньги храма от своих собственных. Он никак не отчитывался о том, на что и сколько тратил, так что, боюсь, даже я не знаю всех масштабов его хищений, — ответил Фердинанд, бегло взглянув в мою сторону, прежде чем снова вернуться к работе.
Как я узнала, Фердинанд начал управлять финансами храма около двух лет назад. Когда он занял пост главного священника после того, как его предшественник уехал в центр, то был поражён, в настолько ужасном состоянии была отчётность. Между священниками, выросшими в храме и лениво проводившие свои дни, не прилагая особых усилий к чему бы то ни было, и Фердинандом, получившим образование в дворянской академии и способным быть правой рукой герцога, была огромная разница в способностях.
— Главный священник, похоже, вам было тяжело.
— Пока ты являешься главой храма, я собираюсь сделать бюджет более понятным и прозрачным, чтобы им можно было распоряжаться должным образом, — сказал Фердинанд.
В этот момент в окно влетел ордоннанц. Взмахнув крыльями, он облетел комнату, а затем приземлился на стол Фердинанда.
Ордоннанцы были птицами, созданными из магических камней, и использовались для общения между дворянами. Похоже, создать их было довольно просто, так что студенты дворянской академии могли освоить их до конца первого года обучения. Общение с детьми, которые были ещё слишком малы, чтобы поступить в дворянскую академию, осуществлялось через их родителей или опекунов. В моем случае это была Рихарда, когда я находилась в замке, Фердинанд, когда я была в храме, и Эльвира, когда я жила дома. Если кому-то нужно было связаться со мной, то, в зависимости от того где я находилась, они отправляли сообщение кому-то из них.
— Господин Фердинанд, это Лампрехт. Прошу меня простить, но я бы хотел встретиться с Розмайн. Мне нужно поговорить с ней относительно лорда Вильфрида, — трижды сказал ордоннанц голосом Лампрехта, после чего превратился в магический камень.
Ах да, прежде чем я вернулась в храм, Вильфрид твердил мне о том, что что-то «нечестно». Возможно дело в этом? По крайней мере ничего другого не приходит мне в голову.
— Розмайн, когда ты сможешь встретится с ним? — спросил Фердинанд.
Чем неудобно быть дворянкой, так это тем, что я не могла сказать, что смогу встретиться прямо сейчас, раз уж это всё равно должен быть короткий разговор. Каждый раз, когда я просила Фердинанда о встрече, он назначал время примерно через три дня.
— Ну, полагаю, через три дня должно быть нормально?
— Согласен. А теперь взгляни на птицу и скажи.
В руке Фердинанда возник штап, а затем он слегка постучал им по магическому камню, произнося «ордоннанц», чтобы превратить его в белую птицу. Следуя его указанию, я посмотрела на неё и немного занервничала, поскольку это было похоже на то, как оставлять кому-то сообщение на автоответчике.
— Брат Лампрехт, это Розмайн. Я буду ждать твоего визита через три дня, после обеда.
После этого Фердинанд отослал ордоннанца. Я предполагала, что всё на этом и закончится, но вскоре птица вернулась.
— Можем ли мы встретиться до полудня? Я редко вижусь с тобой, и после разговора я бы хотел вместе пообедать. К тому же, мама тоже хочет к нам присоединиться.
Судя по всему, вся эта история с Вильфридом была всего лишь отговоркой, а его настоящей целью был совместный обед.
— Думаю, Карстед или Корнелиус похвастались ему о том, что ели в итальянском ресторане, — сказал Фердинанд с веселой ухмылкой.
Это напомнило мне, что Эльвира пробовала лишь сладости Эллы, но не основные блюда, а Лампрехт вообще не ел ничего из этого. Их повар всё ещё учился рецептам у Хуго в замке, а потому единственной возможностью попробовать мои блюда было зайти ко мне в гости, поскольку у меня была Элла.
— Я приготовлю те же блюда, что ели отец, Экхарт и Корнелиус, — передала я ему через ордоннанца.
Вскоре я получила ответ от Лампрехта, в котором он поблагодарил меня. При этом в его голосе ощущалось как смущение, так и облегчение от того, что он сможет получить желаемое.
***
И вот настал день встречи. Поскольку Эльвира собиралась присоединиться к нам, я подготовила ей на проверку одну из свеженапечатанных программ, а также несколько иллюстраций, которые нарисовала Вильма.
Элла и Никола усердно работали, чтобы приготовить еду. Среди их помощников были и мужчины, поскольку недавно мы начали обучать приготовлению пищи и некоторых служителей, которые отправятся в новый приют в монастыре. Так что я могла не беспокоиться, что девушкам будет слишком тяжело.
— Здравствуй, Розмайн. Рад видеть, что у тебя всё хорошо. Извини за внезапный визит. Я волновался, что ты могла заболеть, — сказал Лампрехт, когда Фран привёл его и Эльвиру в мою комнату.
И Лампрехт и Эльвира ярко улыбались. Лампрехт от того, что он с нетерпением ждал обеда, а Эльвира — потому что знала, что Фердинанд, как мой опекун, тоже будет присутствовать.
— Розмайн, я рада, что ты хорошо себя чувствуешь. Я должна поблагодарить господина Фердинанда, что он присматривает за тобой. Я очень ему признательна.
После того, как мы обменялись длинными дворянскими приветствиями, я предложила Лампрехту и Эльвире присесть, а Фран принёс чай. Затем Никола, выглядя напряжённой, принесла тарелку с печеньем со вкусом чая и аккуратно поставила её на стол. Лампрехт уже хотел наклониться к ним, но вначале мне следовало попробовать одно. Всё же нельзя было обойтись без дворянской традиции, по которой я должна была сперва продемонстрировать, что еда не отравлена.
— Это [кошачий язык*]. Это всего лишь легкая закуска, но, пожалуйста, постарайтесь не есть слишком много, поскольку у нас скоро обед, — сказала я.
Не успела я произнести последнее слово, как Лампрехт потянулся за печеньем. Выражение его лица стало так похоже на выражение лица Корнелиуса, когда речь заходила о сладостях, а потому я не смогла удержаться от смеха. Стоило Лампрехту попробовать, как он широко раскрыл глаза.
— Корнелиус уже пробовал это?
— Нет, сегодня я впервые предлагаю их своим посетителям, так что Корнелиус ещё не пробовал это.
—Вот значит как… — удовлетворённо ответил Лампрехт.
Фердинанд поставил свой чай на стол и воспользовался этой возможностью, чтобы спросить о цели прибытия Лампрехта. Или лучше было бы назвать это поводом.
— Лампрехт, что это за дело с Вильфридом, о котором ты упоминал?
Лампрехт медленно кивнул, а затем принялся за окольные объяснения, полные расплывчатых благородных эвфемизмов. Фердинанд слушал его объяснения и кивал, однако я не могла понять ни слова.
— Прости, дорогой брат, но мне сложно понять, о чём ты говоришь.
— А-а? Эм-м…
Лампрехт нахмурился, не зная, как же ему следует объяснить, а потому я посмотрела на Фердинанда.
— Вильфрид считает несправедливым, что тебя, в отличие от него, не заставляют учиться.
Затем Фердинанд объяснил мне, что с точки зрения Вильфрида, который не любит сидеть на месте и постоянно сбегает от своих учителей, крайне нечестно, что у меня нет учителей и я могу покидать замок.
— Лампрехт, тебе следует отчитать Вильфрида, чтобы он не нёс подобный вздор, — обратился к нему Фердинанд. — Разумеется, Розмайн учится. В дополнение к тому образованию, что даю ей я, она обучалась в особняке Карстеда, и сейчас она ждёт, пока Вильфрид выучит алфавит.
Судя по всему, Сильвестр решил, что раз Вильфрид был плох в обучении, то ему будет полезно иметь соперника, а потому я собиралась изучать с ним историю и географию, как только он выучит буквы.
— Я была бы не против учиться весь день, потому что это означает, что я смогу читать книги. Пожалуйста, передай Вильфриду, что я очень хочу, чтобы он поскорее выучил все буквы, — сказала я.
— Вы двое никогда не поймёте друг друга… — вздохнул Лампрехт, покачав головой.
Мне было трудно с ним не согласиться. Невозможно, чтобы Вильфрид, который только и делал, что сбегал от учёбы, и я, которая хотела лишь остаться в своей комнате и читать книги дни напролёт, могли понять друг друга. Это скорее мне следовало жаловаться на несправедливость, ведь я не могла прочитать ту стопку интересных книг о магии.
— Учитывая, что герцог требует от нас подробностей об успехах в учёбе его сына, мы можем лишь надеяться, что лорд Вильфрид вскоре сможет их выучить. Поэтому я бы хотел, чтобы Розмайн нашла время, чтобы поучиться вместе с лордом Вильфридом и продемонстрировала насколько огромна разница между ними… — попросил Лампрехт.
— У неё нет на это времени, — резко отверг его просьбу Фердинанд. — Розмайн предстоит много работы. Ей нужно обучаться магии, чтобы подготовиться к сбору необходимых ей материалов, выполнять свои обязанности главы храма, а также управлять приютом и мастерской. Кроме того, ей необходимо следить за своим здоровьем. Учёба Вильфрида — это то, о чём должен заботится он сам и его окружение. Это не работа Розмайн, а твоя, как его эскорта.
Лампрехт сидел и слушал с открытым ртом, как Фердинанд, будучи моим опекуном, распоряжается моей жизнью.
— Господин Фердинанд, разве она не слишком занята? Это слишком много для ребёнка, который лишь недавно крестился…
— Вот почему я и отклонил твоё предложение. Не взваливай на Розмайн ещё больше работы, чем у неё уже есть.
Когда Фердинанд перечислил всё, что мне требовалось делать, я почувствовала себя ещё более занятой, чем была на самом деле. Обычно я просто делала то, что он мне говорил, и, так как мне было запрещено работать самостоятельно, в основном поручала реальную работу другим. В отличие от замка, в храме у меня был Фран, который следил за моим здоровьем, а потому я не чувствовала себя очень занятой, и не теряла сознание.
— Розмайн нет необходимости принуждать к учёбе. Для её обучения достаточно просто положить перед ней книги, так что оно может проходить и в её свободное время.
— Что?! Пожалуйста, выделите мне больше времени на чтение книг! У меня слишком мало свободного времени! — запротестовала я.
Однако, на мой протест Фердинанд ответил лишь пренебрежительной усмешкой. Похоже, что он не собирается прислушиваться к моему желанию… Как жестоко.
— Помимо учёбы, Вильфрид также считает несправедливым, что только Розмайн может разговаривать с их отцом за ужином.
Во время ужина в замке я докладывала о том, что сделала за день. А поскольку Вильфрид постоянно убегал от учителей, то бо́льшую часть времени за ужином мать ругала его, в то время как Сильвестр просто смотрел на это, не говоря ни слова. Вероятно, Сильвестр просто не мог ругать своего сына, потому что поступал точно так же, когда был ребёнком, но при этом он и не мог поддерживать его плохое поведение, а потому у него не оставалось другого выбора, кроме как хранить молчание.
— Я разговариваю с ним лишь потому, что мне требуется отчитываться ему о развитии полиграфии. Возможно, стоит поручить Вилфриду какую-нибудь работу? — предложила я.
В нижнем городе дети его возраста уже начинали работать учениками. Думаю, он бы мог научиться быть ответственным, если бы ему дали несколько простых заданий.
— Кроме того, разве обучение Вильфрида не идёт слишком медленно? Дети торговцев ещё до крещения умеют читать, писать и выполнять простые расчёты. Даже дети в приюте способны на это. Из-за того, что он сын герцога, вы слишком избаловали его. Разве не стоило начать его обучение с малых лет, а не приступить к нему лишь после крещения?
— Вильфрида и учили с малых лет, — ответил Фердинанд. — Но он до сих пор толком ничему не научился. Именно поэтому Сильвестр был так потрясён, когда посетил приют.
Кстати, да. Сильвестр был очень удивлён, когда увидел каруту и книжки с картинками. Однако, его больше удивили не они, а сами дети, которые благодаря этому научились читать за одну зиму. Мы смогли доказать, что дети, играя в каруту и читая книжки с картинками, учились невероятно быстро. Но для этого требовались соперники, с которыми можно было соревноваться, или по крайней мере друзья, чтобы играть с ними.
— Это может увеличить нагрузку на слуг Вильфрида, но я подготовлю для него набор каруты.
— Розмайн, тебе не нужно брать на себя образование Вильфрида. Разве я не говорил, что у тебя и без того много работы? Ты меня совсем не слушала… — сказал Фердинанд, нахмурившись.
Но пусть даже Фердинанд и был недоволен моим решением, он должен был согласиться, что неспособность Вильфрида читать и писать была для всех большой проблемой. К тому же, и я сама хочу, чтобы он побыстрее выучил буквы, чтобы учиться с ним вместе и читать книги.
Пробил четвёртый колокол, объявив о начале обеда. Фердинанд сказал, что не хочет мешать нашим семейным разговорам, а потому вернулся к себе в комнату.
Лампрехт принялся за обед с большим энтузиазмом, а Эльвира упомянула, что хочет, чтобы мой повар поскорее вернулся к нам домой. Исходя их этого я могла сказать, что они оказались весьма довольны едой.
После обеда мы с Эльвирой принялись обсуждать концерт. Оказалось, что у них возникла серьёзная нехватка билетов. Она намеревалась пригласить лишь женщин из своей фракции, но к концерту проявили интерес и женщины других фракций.
— До сих пор многие из них делали вид, что их совершенно не интересует господин Фердинанд, но теперь внезапно передумали, — сказала Эльвира.
Пусть Эльвира и была этим возмущена, но было вполне естественно, что многие дамы избегали Фердинанда из-за того, что мать Сильвестра была настроена против него. Похоже те, кто боялись Вероники, предпочитали держаться от Фердинанда на почтительном расстоянии и редко общались с ним на публике. Другими словами, теперь, когда Вероника была арестована, все, кто подавлял свой интерес, могли выразить свои чувства свободно.
— Сколько мест мы должны добавить? — спросила я.
— Что ж, я полагаю, что придут большинство дворянок. В таком случае, ни стоит ли нам начать с того, чтобы переосмыслить место, где будет проходить концерт.
В дворянском районе Эренфеста проживало около трёхсот дворян. Это если считать только тех, кто был крещён. Учитывая, что примерно половину из них составляли женщины, то концерт должны посетить около ста пятидесяти человек. Правда, среди них, скорее всего, найдутся и те, кто не интересуется Фердинандом, но это всё же будет мероприятие, на котором будут присутствовать многие высшие дворяне, а потому их примеру должны следовать и дворяне, чей статус ниже. Думаю, среди низших дворян найдётся немало тех, для кого цена на билет окажется весьма обременительной.
— Мама, я предлагаю добавить ещё тридцать мест, а затем подготовить стоячие места для всех остальных. Нежелание стоять во время концерта послужит оправданием тем, кто не хочет покупать билеты, а если сделать стоячие места дешёвыми, то это поможет тем, кто хочет на концерт, но не готов покупать дорогие билеты.
Даже если дворянки купят билеты на стоячие места, они всё равно будут присутствовать на концерте, а потому и не будут посрамлены высшими дворянами, которые порекомендовали им посетить концерт. Цена также должна быть доступной благодаря тому, что программы будут продаваться отдельно.
— Смотреть стоя? Я никогда не думала о таком решении, — ответила Эльвира. — Но билеты, безусловно, дорогие. Было бы хорошо дать возможность отказаться тем людям, которые не могут их себе позволить.
Затем я сообщила Эльвире, какие песни Фердинанд исполнит на концерте, и показала ей готовую программу. Её украшала чёрно-белая иллюстрация, вырезанная по трафарету, но поскольку Эльвира ещё не видела ничего подобного ранее, она очень ей заинтересовалась. Я записала в своём диптихе, что нам потребуется напечатать намного больше, чем сто копий.
— Программы будут продаваться отдельно от билетов, а деньги, которые мы на них заработаем, будут добавлены к пожертвованиям.
— В таком случае я сразу же куплю одну. Раз покупка программы — это пожертвование, то разве это ни хорошее дело, купить её прямо сейчас? — спросила Эльвира.
Её тёмно-карие глаза сияли. Могу представить, как под предлогом пожертвования на благое дело, она постарается скупить все когда-либо выпущенные иллюстрации Фердинанда. Мне хотелось извиниться перед отцом…
— Розмайн, тебе так легко удаётся придумывать хорошие идеи, — произнёс Лампрехт, выглядя впечатлённым.
Несмотря на то, что он только что пообедал, Лампрехт продолжал закидывать себе в рот «кошачьи языки». Когда я посмотрела на него, то вспомнила о проблеме с безопасностью, которая у нас вероятно возникнет.
— Ох, брат Лампрехт, я бы хотела, чтобы во время концерта в зале присутствовал рыцарский орден. Кого мне следует попросить об этом? Отца или приёмного отца?
Учитывая, что количество людей будет больше, чем мы рассчитывали, наша потребность в охране будет ещё более острой.
— Рыцари на концерте? Для чего? — спросила Эльвира.
— Я предполагаю, что из-за волнения многие женщины потеряют сознание или же начнут сходить с ума. Кроме того, я думаю, нам нужно будет подготовить медицинский кабинет, куда бы их можно было отвести.
— Постой, Розмайн, это же просто концерт фешпиля, разве нет? — с сомнением спросил Лампрехт.
Я слегка кивнула и ответила:
— Это конечно так…
Я бы не волновалась, если бы не увидела, как девушки реагируют на играющего на фешпиле Фердинанда. Вильма и Розина были очарованы им. Нетрудно было представить, как могут отреагировать ярые фанатки вроде Эльвиры.
— Думаю, мне будет проще это продемонстрировать, — сказала я.
Затем я достала из ящика стола одну из иллюстраций Вильмы и развернула её.
— Ох, как восхитительно! Что это? Позволь мне взглянуть поближе! — выкрикнула Эльвира, резко вскочив со стула, и, быстро обойдя стол, подошла ко мне.
Она по-прежнему двигалась очень грациозно и элегантно, но её скорость поражала. Осторожно протянув иллюстрацию Эльвире, я бросила взгляд на Лампрехта.
— А теперь представь, что в таком состоянии будет сотня женщин. Разве ты не думаешь, что нам понадобится рыцарский орден?
— Я-я попробую спросить отца. Комната для отдыха, находящаяся рядом с большим залом, должна подойти для медицинского кабинета. Тебе нужно что-нибудь ещё?
— Я бы хотела, чтобы вы подготовили сцену, подобную той, что использовалась во время церемонии звёздного сплетения, чтобы зрители не подходили слишком близко к Фердинанду, пока он играет.
Я вспомнила концерты айдолов* и обудила с Лампрехтом все меры безопасности, про которые только могла вспомнить. Тем временем Эльвира восхищённо рассматривала иллюстрацию.
— Розмайн, можно мне забрать её?
— Как только восковые трафареты будут готовы, я собираюсь воспользоваться этой иллюстрацией в качестве основы для печатной продукции. Поэтому, пожалуйста, подождите до начала концерта. Там вы сможете купить напечатанную версию. Если я не смогу закончить трафареты вовремя, то, возможно, я отдам вам её.
— Тогда хорошо, — сказала Эльвира, неохотно возвращая иллюстрацию.
Поскольку она не спускала с неё глаз, я решила дать ей копию программы, чтобы хоть как-то отвлечь.
— Полиграфия позволяет сделать множество копий этой программы. Сейчас у нас уже есть сотня и я намерена напечатать ещё. Поэтому, пожалуйста, намекните всем, чтобы взяли в день концерта с собой деньги.
Я очень надеялась на их помощь в том, чтобы концерт прошёл успешно.
***
В своей потайной комнате я выслушала отчёт об успехах Иоганна и Зака. Похоже, они постепенно приносили в мастерскую новые детали, и их машины для нанесения воска постепенно обретали форму. А пока мы ждали окончания работы над машинами, я попросила Лутца и Гила подготовить подходящий воск. Для того, чтобы добавить ему эластичности, я посоветовала добавить немного сосновой смолы.
— Немного — это сколько? — спросил Гил, непонимающе наклонив голову.
Лутц положил руку ему на плечо и вздохнул.
— Это означает, что нам нужно поэкспериментировать, постепенно меняя количество смолы и тип воска. После этого из полученных образцов мы выберем лучший. Это то, что мы раньше уже делали с Майн, когда искали правильные пропорции для изготовления бумаги.
— Серьезно? — недоверчиво спросил Гил.
До сих пор ему приходилось лишь следовать инструкциям, а потому он направился в мастерскую вместе с Лутцем, чтобы заняться экспериментами, выглядя не особо воодушевлённым.
Проводив их, я принялась читать оставшиеся письма, которые бывший глава храма прятал в библиотеке. Оказалось, что далеко не все они были невинными любовными посланиями. Многие из них выглядели довольно подозрительно. Среди них были тайные соглашения с дворянами, сведения о взятках, а также просьбы о подношении цветов.
— Итак, вико́нт Герлах был тесно связан с главой храма. Я так и знала.
Во время весеннего молебна Фердинанд потребовал, чтобы при посещении некоторых дворян я носила вуаль, и сейчас я вижу, что большинство из них были связаны с главой храма. Составив список людей, которых следует опасаться, я продолжила читать эти подозрительные письма.
— Думаю, мне следует показать это главному священнику. Фран, пожалуйста, свяжись с ним и передай эти письма.
— Понял.
На мой взгляд, письма могут оказаться полезными в будущих политических начинаниях Сильвестра и Фердинанда. Однако я хотела скрыть любовные письма, а потому положила их обратно в шкаф.
***
— Главный священник, у меня есть кое-что для вас.
Я пришла в комнату Фердинанда вместе с Франом, который нёс четыре коробки в форме книг. Фердинанд с сомнением посмотрел на книги.
— Что это вообще такое? Вероятно, это необычные книги, раз ты принесла их сюда.
— Это книги, которые хранились в закрытом шкафу, ключ от которого был только у главы храма… по крайней мере, они выглядят как книги. На самом деле это просто коробки в виде книг. Внутри находится много писем, которые служат доказательством его преступлений. Будут ли они полезны вам с приёмным отцом?
Когда Фердинанд открыл одну из напоминающих книгу коробок, то нахмурился. Достав несколько писем, он проверил, от кого они, а затем злобно ухмыльнулся.
— Их довольно много, да?
— Я отдам вам содержимое, но пожалуйста, верните мне коробки. Мне нравятся такие вещи, — сказала я, указывая на коробки в виде книг, с кожаными обложками и украшенные драгоценными камнями.
Фердинанд, выглядя немного раздражённым, снисходительно махнул рукой.
— Мне нужно лишь содержимое. Ты можешь использовать коробки как захочешь, — ответил Фердинанд, а затем обратился к слуге. — Переложи содержимое.
— Благодарю вас.
Один из слуг Фердинанда принялся перекладывать письма в обычный деревянный ящик. Похоже, завершив свою работу, Фердинанд перестал писать и отложил в сторону перьевую ручку.
— Розмайн, у тебя сегодня ещё есть какие-нибудь планы?
— Нет. Я уже получила отчёт от Гила и Лутца и дала им инструкции. И похоже, что дела с приютом Хассе идут хорошо… Вам нужна моя помощь?
Фердинанд покачал головой и начал приводить свой стол в порядок.
— Нет, просто я хочу как можно скорее продолжить твоё обучение магии. Если ты в ближайшее время не научишься создавать ездового зверя, то не будешь готова к празднику урожая. Мы отправимся в замок.
— Тогда позвольте мне переодеться.
***
Я вернулась в свою комнату и сменила одежды главы храма на дворянский наряд. Затем я обернула вокруг талии пояс, который дал мне Фердинанд. Похоже что дворянам было необходимо всегда держать магические инструменты при себе. Как и Фердинанд, я прикрепила к поясу металлическое украшение, похожее на птичью клетку, в которой находился магический камень, который я ранее окрасила своей магической силой.
— Госпожа Розмайн, отправляемся?
Как только Бригитта посадила меня на своего ездового зверя, мы полетели в сторону магической тренировочной площадки замка. На этот раз мне предстоит сделать своего собственного ездового зверя.
↑Высо́кая печа́ть — способ печати, отличающийся от плоской и глубокой печати тем, что печатающие элементы на форме расположены выше пробельных, так что при печати пробельные элементы бумаги не касаются.↑ «Кошачий язык» (Langue-de-chat) — печенье, популярное в ряде европейских, азиатских и южноамериканских стран. Название связано с тем, что по своей форме печенье отдалённо напоминает кошачий язык. Печенье сладкое и хрустящее. Его можно использовать для непосредственного употребления в пищу или как ингредиент кондитерских изделий.↑В японской поп-культуре идол или айдол — молодая, преимущественно подросткового возраста, медиа-персона (певец, актёр, фотомодель и т. п.) с привлекательным, часто по-детски чистым имиджем.
