С момента встречи с компанией «Планте́н» и моего возвращения в замок прошло несколько дней. Когда после обеда мы с Вильфридом делали уроки в его комнате, Ангелику внезапно вызвали в коридор. Вскоре она вернулась и что-то шепнула Рихарде и Освальду.
— Леди Розмайн, юный господин Вильфрид. Возвращается ауб Эренфеста, — объявила Рихарда. — Пойдёмте поприветствуем его.
Хотя я чётко и ясно слышала то, что она сказала, но лишь нерешительно ответила «Хорошо» и просто продолжила читать книгу по истории.
— Отец и мама вернулись?! — взволнованно закричал Вильфрид.
Рихарда с внушающей страх улыбкой выхватила книгу из моих рук.
— По возвращении вы сможете вернуться к учёбе. Леди, вам тоже нужно идти.
Ведомые Рихардой, мы с Вильфридом отправились в зал для перемещения. Стоя́щие на страже рыцари открыли дверь и впустили нас.
Едва мы вошли, как засветился круг перемещения. Появился магический круг со сложным узором, а секундой позже на нём уже стояли Сильвестр, Флоренция и Карстед. Вильфрид тут же бросился вперёд приветствовать их.
— Мы дома, Вильфрид, Розмайн. Хорошо ли вы справились со своей ролью? — спросила Флоренция.
— Конечно, мама. Мы каждый день восполняли основание магической силой. Верно, Розмайн?
— С возвращением приёмный отец, приёмная мама. Вильфрид действительно каждый день упорно работал над тем, чтобы привыкнуть к перемещению магической силы.
— Вот как. Я очень горжусь вами обоими. Я не могла и мечтать о лучших детях, — сказала Флоренция, подходя к нам с доброй улыбкой на лице.
Поскольку вслед за ними должны были прибыть служащие, следовало поскорее покинуть зал перемещения. Я оставила Флоренцию с Вильфридом, которому хотелось ей что-то рассказать, и подошла к Карстеду, который разминал плечи.
— Добро пожаловать домой, отец.
Его глаза на мгновение расширились от удивления, но затем он с мягкой улыбкой посмотрел на меня сверху вниз.
— Рад видеть тебя такой энергичной, Розмайн. Как у тебя дела?
Прежде чем я успела ответить, Сильвестр неожиданно ткнул меня в щёку. Он выглядел очень уставшим — его глаза казались пустыми, а лицо было мертвенно бледным.
— Э-эм… Что-то случилось, приёмный отец? — спросила я, наклонив голову.
Выражение его лица не изменилось. Смотря на меня глазами мёртвой рыбы, он продолжал тыкать меня в щеку, пока я, наконец, не поняла, чего он хочет.
— Пьи-и?
— Это всё твоя вина, — сказал Сильвестр.
Он перестал тыкать меня в щеку, но я всё ещё не понимала, что происходит. Что он от меня хотел? Я смотрела на него, смущенно моргая, как вдруг он внезапно щёлкнул меня по лбу указательным пальцем.
— Ой!
— Нам нужно поговорить о храме. Приходи ко мне в кабинет на пятом колоколе.
— Хорошо.
Потирая ноющий лоб, я попрощалась со всеми, а затем ушла с Вильфридом в его комнату, чтобы вернуться к нашим урокам.
***
Мы продолжали учиться до пятого колокола. Когда он пробил, я как раз вовсю читала.
— Ты собираешься увидеться с отцом, Розмайн? Я пойду пить чай с мамой, сестрой и братом, — сказал Вильфрид, явно обрадованный тем, что снова мог общаться с родителями.
Он быстро собрал свои вещи и убежал в комнату к сестре и брату. У Сильвестра имелось ко мне какое-то дело, поэтому я села в пандомобильчик и направилась в его кабинет. К виду пандочки привыкли уже почти все, так что мало кто смотрел на меня с удивлением, когда я проходила мимо.
— Ауб Эренфест, прибыла госпожа Розмайн, — объявил страж.
— Впусти её.
Я вошла в кабинет и увидела слуг, готовящих чай, и служащих, разбирающих документы, которые они принесли с собой. Как только я заняла предложенное мне место, Сильвестр приказал всем кроме Карстеда, его рыцаря сопровождения, выйти из комнаты.
— Подождите где-нибудь, пока я вас всех снова не позову. Тут останется только Карстед.
— Как пожелаете.
Служащие тут же прекратили работу и вместе со слугами вышли из комнаты, напоминая волну, отступающую от берега.
Только когда все ушли, а их шаги стихли, Сильвестр медленно вздохнул. Он сбросил свою маску величественного герцога и уронил голову на стол.
— Это всё твоя вина, Розмайн.
Я понимала, что так вести себя он мог только перед своей семьёй, но всё ещё не понимала, как реагировать. Что я сделала? В чем именно заключалась моя вина? Я понятия не имела, а когда было подумала спросить об этом Карстеда, тот лишь кивнул, поддерживая Сильвестра.
— Многое произошло, — сказал Карстед.
— Хм, хорошо. Приёмный отец, что вы хотели обсудить о храме?
Он слегка приподнял голову, ровно настолько, чтобы взглянуть на меня, не поднимая её со стола, и обиженно уставился на меня тёмно-зелёными глазами.
— Это ты рассказала моей старшей сестре о смерти моего дяди, да?
— Понятия не имею, о чем вы говорите.
— Ты действительно собираешься играть дурочку?
— Извините, но я действительно не понимаю.
Сильвестр ещё больше сузил глаза, как будто мои слова только подтвердили его подозрения. Я решила сама разобраться, как могла, в его обвинениях.
— Ну, я знаю, что ваш дядя — бывший глава храма, однако я не знаю, кто ваша старшая сестра. Я слышала лишь упоминания о ней. Она вышла замуж за старшего брата Флоренции, герцога Фрёбельтака на западе, верно? Вы о ней говорите?
— Нет. Это младшая из моих старших сестёр. Я говорю о самой старшей из моих сестёр, — ответил Сильвестр, помахав рукой. — Она была выдана замуж за герцога Аренсбаха на юге.
— Ну, я точно не слышала о ней. Я даже не знаю точного числа ваших братьев и сестёр.
Я настолько отвлеклась от главной темы дискуссии, что не заметила, как Сильвестр поднял голову и принялся недовольно стучать пальцами по столу.
— Моя сестра сказала, что о смерти дяди ей сообщил новый глава храма. Ты помнишь, как именно прошлой зимой рассказала ей об этом?
— Храм получал много писем, адресованных прежнему главе храма, и мы на все ответили, что он поднялся по высокой лестнице. Может быть, одно из них и было от… Ой, точно, это она отправила то магическое письмо?! Ответ, написанный мной после ритуала посвящения, просто превратился в птицу и улетел! Это было очень неожиданно, — сказала я, вспомнив магическое письмо из далекого прошлого.
— Это оно! — крикнул Сильвестр, указав пальцем в мою сторону.
Его лицо засветилось от радости, когда мы наконец поняли друг друга, но это продлилось недолго. Уже несколько секунд спустя его плечи снова опустились, и он принял трагическую позу.
— Верно, верно… Ты не можешь знать о моей старшей сестре. Ну, мой дядя очень любил её, и как оказалось, они поддерживали связь и после того, как она вышла замуж. На протяжении всего собрания герцогов она обвиняла меня в бессердечности, так как я почти в течение целого года не нашел времени сообщить ей о его смерти.
Похоже, Сильвестр был таким уставшим, потому что находился в состоянии конфронтации со своей старшей сестрой на протяжении всего собрания. И тут до меня вдруг дошло.
— Подождите, это, случаем, не та самая старшая сестра, которую все считали преемницей предыдущего герцога до вашего рождения? Она ненавидела вас за то, что вы украли у неё позицию в очереди наследования, и ваш отец выдал её замуж в другое герцогство, так как понял, что в противном случае в Эренфесте не будет мира, верно?
— Верно. Где же ты это узнала?
Что ж, я полагаю, что она всё же не была тайной возлюбленной Бёзеванса. Хорошо, что я не распространяла никаких слухов по этому поводу. Письма были написаны племянницей, жаловавшейся своему дяде, а не возлюбленной, отправлявшей ему романтические послания.
— Прочитала в письмах из коробки, которую Бёзеванс держал спрятанной. Эти двое, похоже, были очень близки, раз поддерживали связь даже после того, как она отправилась в другое герцогство.
— Моя старшая сестра во многом похожа на мать, поэтому ничего удивительного, что она стала любимицей дяди.
И, видимо, его сестра устроила ему настоящий ад за то, что о смерти Бёзеванса она узнала из храма, вместо того, чтобы получить сообщение от брата. Сильвестр был герцогом, поэтому у него могли быть свои причины хранить молчание, учитывая, что тот не просто умер, а был казнён. Однако, на мой взгляд, Сильвестр просто поленился и не сделал того, чего от него ожидали. Поэтому, он вряд ли мог жаловаться, что сестра злится без причины.
— В любом случае, суть в том, что она приедет в конце лета навестить могилу дяди. Также она сказала, что хотела бы встретиться и поблагодарить тебя за то, что ты сообщила ей о его смерти.
— Хорошо. Приятно, что она прикладывает столько усилий, чтобы поблагодарить меня вот так. Должно быть, она искренняя и серьёзная женщина.
— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — ответил Сильвестр, качая головой. — Если она узнает, что ты первопричина, почему он был арестован, она никогда не оставит тебя в покое. Она будет ненавидеть тебя от всего сердца. Я постараюсь скрыть подробности поимки Бёзеванса, но её собственная информационная сеть в Эренфесте всё ещё существует и действует. Достаточно хоть кому-нибудь шепнуть ей правду, и ты погрязнешь в страданиях наряду со мной.
— А-а-а?!
— Считай тебе повезло, что она не сможет оставаться здесь вечно. Моя сестра не забывает обид. Ошибёшься с ней всего раз, и она никогда не позволит тебе забыть об этом.
Оказалось, что она совсем не из добрых людей. На самом деле, с этой полной ненависти женщиной лучше стараться не пересекаться. Я побледнела, когда подумала о том, что мне тоже придётся иметь с ней дело, отчего Сильвестр злобно усмехнулся. Теперь он знал, что я разделю с ним мучения, и ему не придётся страдать в одиночестве.
— Аренсбах — герцогство, в которое была выдана замуж моя сестра — стоит в рейтинге выше Эренфеста, так что её ненависть может грозить дипломатическими проблемами. Будь осторожна, не сделай проблему ещё больше, чем она есть сейчас.
Не-е-ет… Каким-то образом на меня свалилась очередная большая проблема.
В отчаянии я опустила плечи и уже встала, думая, что это конец нашего разговора, но Сильвестр жестом велел мне снова сесть.
— Мы ещё не закончили. Я хочу использовать церемонию звёздного сплетения в этом году, чтобы объявить о секуляриза́ции* Фердинанда и о его возвращении в благородное общество. Что ты думаешь об этом, как глава храма?
— Что ж, я думаю, это хорошая идея, если вы хотите, чтобы храм рухнул уже на следующий день, — честно ответила я.
Карстед тут же разразился смехом, а Сильвестр, напротив, покачал головой.
— Это не то, что я имел ввиду. Ты являешься главой храма уже год, поэтому знаешь, что в центральном регионе наблюдается рост урожая. Сейчас всему герцогству не хватает магической силы, а это означает, что как простолюдины, так и дворяне хотят видеть, как те, в ком течёт кровь герцога, работают на благо герцогства.
Для меня это прозвучало не более чем удобным предлогом, но я всё равно кивнула в знак согласия.
— Не говоря уже о том, что прошёл год с тех пор, как моя мать была арестована. Сейчас уже никто не будет жаловаться на возвращение Фердинанда из храма. Я подумываю о том, чтобы вернуть его в общество, а затем официально назначить на должность главного священника, подобно тому, как я поступил с тобой.
У подобного решения было веское политическое оправдание, и мне не на что будет жаловаться, если Фердинанд продолжит свою работу в качестве главного священника. Но я всё так же продолжала смотреть на Сильвестра с подозрением.
— Вы просто хотите сделать это, чтобы можно было заставить Фердинанда работать в замке, не так ли? Я была бы очень недовольна, если бы вы нагрузили его работой прямо сейчас. Он ещё не закончил подготовку своих преемников.
Никто не говорил о возможности возвращения Фердинанда в благородное общество, когда Вероника была арестована, поэтому мне показалось, что этому уделили внимание только после того, как я заставила его сосредоточиться на работе в храме, а не на помощи Сильвестру в замке.
Сильвестр запнулся, услышав мои подозрения.
— Вряд ли можно подвергать сомнению, что на текущий момент не так уж много членов герцогской семьи могут работать в замке, так что его помощь будет весьма существенна.
— Приёмный отец… — укоризненно произнесла я.
— Но, что ещё важнее, я не хочу оставлять Фердинанда в том положении, в каком он находится сейчас, — сказал Сильвестр, опустив глаза, и тихо спросил. — Ты знаешь, почему Фердинанд ушел в храм?
Я слышала кусочки этой истории от Эльвиры, Карстеда, бывшего главы храма и самого Фердинанда, но никто не рассказывал мне её целиком.
— Основываясь на том, что мне рассказывали, я бы предположила, что вы отправили его туда, чтобы защитить от вашей матери, которая относилась к нему с неприязнью. Но больше я ничего не знаю.
— Довольно неплохое предположение, — кивнул мне Сильвестр, горько нахмурившись.
Карстед решил раскрыть мне некоторые подробности.
— Вероника всегда была резка с Фердинандом, но к концу жизни предыдущего герцога её злоба к нему стала настолько сильной, что стала подвергать риску его жизнь. Она была убеждена, что Фердинанд желал смерти герцога и стремился захватить позицию ауба.
Это походило на паранойю. С раннего детства Фердинанду говорили, что он должен помогать герцогу и не быть бесполезным. В результате он жил, поддерживая себя лекарствами и не показывая перед другими слабостей. Не думаю, что после всего этого он захотел бы себе столь неприятное положение.
Сильвестр продолжил рассказ:
— Фердинанд — сын любовницы, а не законной жены, и поскольку моя мать отказалась его усыновить, законным путём он не мог стать аубом. Подобное положение он мог бы получить только в том случае, если все остальные члены герцогской семьи умрут. Мать помнила это, но всё равно каждый день вымещала на нём свою злобу, становясь всё более жестокой прямо на наших глазах. Это не изменилось даже после того, как отец умер, и позиция ауба перешла ко мне. Я сказал Фердинанду бежать в храм, просто чтобы создать дистанцию между ними.
Похоже, что после занятия должности ауба Сильвестром некоторое время было неспокойно, и тот не хотел, чтобы сразу возникли какие-либо явные проблемы. Сильвестр думал, что как только он станет герцогом, мания преследования матери утихнет. Но вместо этого она начала яростно противостоять любым попыткам вернуть Фердинанда в замок.
— Я не собирался оставлять Фердинанда в храме настолько долго, — заключил Сильвестр.
— Я понимаю, к чему вы клоните, но в настоящее время Фердинанд тратит всё своё время, обучая преемников. Он стал пить гораздо меньше лекарств, чем раньше, состояние его здоровья тоже сильно улучшилось. Так что я не думаю, что смена окружения прямо сейчас пойдёт ему на пользу, — ответила я.
Все мои достижения пойдут прахом, если Сильвестр снова начнёт выдавать ему смертельные дозы работы в замке.
Карстед усмехался про себя, пока я вовсю защищала Фердинанда.
— Когда ты так говоришь, сложно сказать, кто из вас чей опекун. — прокомментировал он.
— Да. Розмайн говорит так, будто она его мать, — сказал, ухмыльнувшись, Сильвестр, но тут же прикрыл улыбку ладонью и снова взглянул на меня. — Розмайн, даже если смотреть на это с той точки зрения, что Фердинанд является твоим опекуном в храме, будет лучше, если он сможет исполнять эти обязанности и в обществе. Не говоря уже о том, что если он будет назначен на должность главного священника как мой брат, а не как обычный священник, он сможет посещать храм со своими служащим и рыцарем сопровождения, так же как и ты. Разве это не сделает его работу проще?
Последователями Фердинанда были Экхарт и Юстокс. Я вспомнила, как Экхарт жаловался на невозможность служить рыцарем сопровождения в храме, так как Фердинанд ушёл туда по собственному желанию, а не был назначен, как я.
— Я обсужу это с господином Фердинандом. В конечном счёте, думаю, именно его мнение должно быть в приоритете, — уверенно сказала я.
— Хорошо.
Разговор наконец закончился, и я вышла из комнаты. В замке вовсю кипела жизнь, он был полон куда-то деловито спешащих служащих, недавно вернувшихся вместе с герцогской четой с собрания герцогов. Моя же работа здесь, наоборот, завершилась. Теперь я могла вернуться в храм и забыть о напряжении, связанным с восполнением основания магической силой. Скоро должна была состояться весенняя церемония совершеннолетия, а там уже не за горами и церемония летнего крещения.
***
На следующий день, вернувшись в храм, я зашла к Фердинанду. Само собой, тему возвращения в благородное общество мы обсуждали в его потайной комнате, чтобы не повергнуть других священников в панику.
Было видно, что у Фердинанда теперь гораздо больше свободного времени, судя по стоящим на его столе рядам пузырьков со странными жидкостями и разбросанным повсюду записям исследований. Похоже, что изучение магических инструментов продвигается неплохо. Эта сфера деятельности всегда представляла для него большой интерес.
Отложив в сторону какие-то документы, я села на ту же скамейку, что и всегда. Фердинанд взял свой стул и сел напротив меня. Только мы встретились глазами, он приступил к делу.
— Что вы обсуждали с Сильвестром?
— Похоже, он намерен вернуть вас в благородное общество, — ответила я и вкратце пересказала ему наш с Сильвестром разговор.
Фердинанд вздохнул.
— Он всё ещё беспокоится насчёт этого? Что за наказание.
— И всё же он прав, я полагаю. В вашем возвращении есть много преимуществ.
— И много неудобств, о которых, я уверен, он не счёл нужным упомянуть, — ответил Фердинанд с горькой улыбкой.
Он немного нахмурился и начал стучать по виску. Как я могла понять, большинство священников обрадовались бы возможности вернуться в общество, но Фердинанд, похоже, видел в этом только лишние проблемы. Ощущая его нежелание, я решительно сжала кулаки.
— Чего желаете именно вы? Если вы предпочитаете оставаться здесь, я скажу приёмному отцу больше не беспокоить вас.
— В этом нет необходимости. Тебе следует иметь в виду, что разумней будет не протестовать против решений герцога, пока ситуация действительно этого не требует. Ты только выиграешь от моего возвращения в общество, если я смогу добиться гарантий, что моё положение как главного священника не изменится. Кроме того, как и сказал Сильвестр, мне будет легче, если мои последователи смогут помогать мне. На текущий момент Экхарт и Юстокс, оставаясь моими последователями, могут лишь злиться от бессилия. В то время как моё возвращение, и это, пожалуй, самое главное, восстановит их честь.
Я была не в силах прервать Фердинанда, пока он сухо перечислял все преимущества своего возвращения. Когда он закончил, я сжала губы и недовольно посмотрела на него. Он говорил так, будто происходящее его совершенно не касалось. Меня не волновало, насколько это могло принести пользу Экхарту, Юстоксу или мне. Мы ведь в первую очередь говорили о его будущем.
— Я не спрашиваю, как ваше возвращение послужит другим. Главный священник, я спрашиваю, чего желаете лично вы.
Он расширил глаза, словно был ошеломлён моими словами, несколько раз моргнул, затем медленно покачал головой.
— Независимо от того, вернусь я в общество или нет, меня будут вызывать в замок, чтобы помочь с документами. Таким образом, мне лучше выбрать тот вариант, который принесёт наибольшую пользу всем остальным.
Я хотела услышать, чего он на самом деле желает, а не что, по его мнению, правильнее всего сделать, но было трудно представить, что я смогу добиться от него честного ответа. Если Фердинанд принял решение выбрать путь, который принесёт максимум преимуществ, то мне остаётся только отнестись к этому с уважением.
— Похоже, приёмный отец объявит о вашем возвращении, когда дворяне соберутся на церемонию звёздного сплетения. Вы вернетесь в благородное общество, по его приказу будете назначены на должность главного священника и затем официально станете моим опекуном, — сказала я.
Фердинанд кивал в ответ на мои слова, но когда я упомянула, что он станет моим опекуном, он приподнял бровь и иронично ухмыльнулся.
— Твой опекун, да? Возможно, я поторопился.
— И что вы собирались этим сказать? Неужели быть моим опекуном такой огромный недостаток, что перевешивает все те преимущества, о которых вы говорили? — спросила я, сверля его взглядом.
Фердинанд весело усмехнулся, его бледно-золотые глаза сузились.
— Совершенно верно. Ты не делаешь ничего, кроме как создаешь одну непредсказуемую проблему за другой. Мне сложно решить, что более хлопотно: быть помощником Сильвестра или твоим опекуном.
Как бы меня это ни разозлило, я не знала, что ему на это ответить.
Тем не менее, оказалось, что Фердинанд считал меня такой же нарушительницей спокойствия, как и Сильвестра. И я впервые услышала об этом только сейчас. Меня немного оскорбило то, что по его мнению я нахожусь на одном уровне с человеком, который может внезапно ткнуть в щёку и заставить говорить «Пьи».
↑ секуляриза́ция (позднелат. saecularis — мирской, светский). Исходно — термин католического церковного права, обозначающий выход из монашеского ордена с возвратом в миряне или переходом в белое духовенство.
