В течение нескольких дней погружённая в юрэ́ве Розмайн периодически открывала глаза, оглядывалась по сторонам невидящим взглядом, после чего снова крепко засыпала. Внимательно наблюдавший за ней Фердинанд знал, что это означает её скорое пробуждение, но пока что её тело всё ещё оставалось в глубине голубой жидкости.
Даже во время проведения праздника урожая Фердинанд почти каждую ночь стремглав возвращался назад в храм, чтобы проверить её состояние, но прогресс шёл удручающе медленно. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем глаза Розмайн стали фокусироваться на окружающих её предметах. И вот, быстро моргнув несколько раз, она поднялась из юрэ́ве, как бы показывая, что возможности юрэ́ве себя исчерпали.
Фердинанд с облегчением вздохнул, протянул руки, чтобы помочь Розмайн сесть, и похлопал по спине, чтобы помочь ей вздохнуть. Прокашлявшись от попавшего в её легкие юрэ́ве, она, похоже, почувствовала себя намного лучше, и уже скоро её дыхание выровнялось.
— Больно, главный священник…
Пожаловавшись, Розмайн сердито посмотрела на него, но Фердинанд понятия не имел, что он сделал, чтобы заслужить такое отношение. Она ничего не знала о трудностях, с которыми ему пришлось столкнуться, и тот факт, что стоило ей проснуться, как она тут же начала ворчать, несомненно был признаком того, что ей не было знакомо чувство благодарности.
***
— Сообщи, когда закончишь купаться. Нам нужно многое обсудить относительно всего произошедшего за время твоего сна. Если у тебя есть вопросы, оставь их на потом.
Фердинанд передал Розмайн её слугам и вернулся в свои покои, где его слуги стояли, улыбаясь, в ожидании возвращения господина.
— Значит, глава храма проснулась? Я думаю, это отпечаток её руки, — сказал один из них, указывая на мокрый след на одеждах Фердинанда, где Розмайн схватила их.
На самом деле, большая часть его одежд промокли после того, как он сначала сунул руки в юрэ́ве, чтобы помочь Розмайн сесть, а затем вытащил её оттуда.
— Главный священник, вам следует переодеться, — продолжил служитель.
— Да, действительно, — сказал другой.
— Такое облегчение услышать, что она наконец проснулась. Мы очень волновались, что глава храма так долго спит, — сказал служитель, что принёс смену одежды.
Подобная болтовня с друг другом была редкостью для слуг Фердинанда. Они действительно близко к сердцу приняли новость о том, что Розмайн скоро проснётся.
Фердинанд посмотрел на свой рабочий стол, где в углу возвышалась кучка жёлтых магических камней. «По крайней мере, благодаря этой новости меня не будут больше беспокоить этими сообщениями», — подумал, вздыхая, Фердинанд. В основном это были камни от ордоннанцев Бонифация, содержавших одинаково громкие сообщения «Фердинанд! Когда проснётся Розмайн?!». Почти все пришли за последние полгода, и абсолютно все в покоях главного священника успели устать от них.
«Как будто у меня было мало проблем уже с тем, как долго растворялась магическая сила Розмайн. Сколько раз мне приходилось сдерживаться, чтобы не ответить язвительно, что именно я больше всех желал знать, когда она проснется?»
— Главный священник. Теперь, когда глава храма, наконец, проснулась, вы можете провести остаток дня, отдыхая.
— Нет, пока нет. После того, как Розмайн переоденется, я направлюсь в её покои, чтобы рассказать о том, что произошло за последние два года. Впустите её слуг, если таковые появятся.
— Как пожелаете.
Закончив переодеваться, Фердинанд сел за рабочий стол, где разложил жёлтые магические камни и стал один за другим прикасаться к ним штапом, раз за разом вливая в них магическую силу. После чего создал более двадцати ордоннанцев сразу. Взглянув на множество белых птиц, он заговорил:
— Розмайн проснулась. Если состояние здоровья позволит, я привезу её в замок к третьему колоколу через три дня. Не приходите в храм — она ещё не полностью оправилась ото сна.
С этими словами Фердинанд взмахнул штапом, и все ордоннанцы разлетелись в разные стороны. Чуть более половины из них, впрочем, улетели к одному адресату — Бонифацию. Это было ответом Фердинанда на все те сообщения от Бонифация, и, поскольку каждый ордоннанц повторял своё сообщение трижды, тот должен был услышать эту новость от тридцати до сорока раз. Уже сама мысль об этом приносила Фердинанду некоторое удовлетворение. Это была его маленькая месть за то, что он был вынужден в течении нескольких месяцев каждый день слышать крики Бонифация о Розмайн.
Однако радость Фердинанда была недолгой. Стоило ему начать составлять список уроков для Розмайн, чтобы обучить её всему необходимому перед отбытием в дворянскую академию, как прилетел ордоннанц, принёсший очень радостное, равно как и очень громкое, послание.
— Ура-а-а-а! Ро-озма-айн!! Так она проснулась?!
Крики эхом разошлись по храму трижды, поскольку Фердинанд не мог сделать ничего, кроме как слушать и массировать виски. Неважно, спала Розмайн или бодрствовала, Бонифаций продолжал доставлять хлопоты. Фердинанду очень не хотелось иметь с ним дело, поэтому, когда ордоннанц превратился в жёлтый магический камень, то просто оставил его лежать и продолжил работу.
Фердинанд размышлял над тем, хорошо ли сложится будущее Розмайн. Хотя он был очень рад, что та наконец проснулась, но также чувствовал и определённую тревогу. Она не выросла за это время, то есть её внешний вид остался точно таким же, как и два года назад. Впрочем, этого следовало ожидать, учитывая, что она всё это время провела в юрэ́ве. Кроме того, её понимание мира и её знания остались теми же, как и до её долгого сна.
Фердинанд вспомнил, что произошло, когда он поднял Розмайн из юрэ́ве и передал её Франу. Все слуги рванули к ней, чтобы вновь увидеть её спустя долгие два года, но сама Розмайн была шокирована, увидев, насколько они все выросли. Фран не сильно изменился, так как уже был совершеннолетним, а вот обе служительницы-ученицы Розмайн достигли совершеннолетия, пока та спала.
Несмотря на счастливые улыбки её слуг, Розмайн застыла, крепко сжав одежды Фердинанда, а затем посмотрела на него с выражением невероятной тревоги на лице. Теперь ей предстояло приспосабливаться к миру, что успел так измениться в её отсутствие, и это была сложная задача. Тем не менее, Фердинанд был рад тому, что она успела проснуться перед началом зимних кругов общения.
Ещё недавно Фердинанд мучился вопросом, проснётся ли она вовремя, чтобы поступить в дворянскую академию в надлежащем для этого возрасте, но, похоже, всё сложилось именно так, как он и надеялся. Была возможность отложить её зачисление на год, но это могло вызвать негативную реакцию в благородном обществе и привести к чрезмерному давлению на Розмайн и возможным слухам о ней. Это был довольно нежелательный путь развития событий, учитывая, что у Розмайн и так слишком много слабостей, слухи о которых рискуют распространиться и по другим герцогствам.
Фердинанд как раз успел определиться с тем, что Розмайн нужно будет изучить перед поступлением в дворянскую академию, как к нему обратился один из служителей.
— Главный священник, кажется, глава храма готова поговорить с вами.
