Я написала в Эренфест отчет о прошедшем чаепитии с Древанхелем, и этот отчет стал для меня самым настоящим испытанием. Мои опекуны сказали мне писать отчеты так, словно бы это часть моей храмовой работы. Поэтому я изо всех сил старалась делать именно так, как мне и говорили, чтобы доказать, что я способна выполнять их требования, если приложу должную долю стараний.
Я записала дату, когда состоялось чаепитие, список участников, сладости, которые там подавались и то, что о каждом из представленных десертов думали гости и хозяйка собрания. Также я позаботилась о том, чтобы подробно расписать каждую из поднимаемых тем разговора, которые после могли всплыть на состязании герцогств и собрании герцогов. И о возможных способах решения этих вопросов.
— Это должно удовлетворить все требования Фердинанда, — довольная результатом сказала я, откладывая перо в сторону. Я посмотрела на удивительно толстую пачку бумаги и размяла уставшую руку, чувствуя наслаждение от хорошо выполненной работы. Увидев, что я остановилась, Брюнхильда подошла ко мне держа в руках письмо:
— Госпожа Розмайн, я могу отослать это принцу Хильдебранду? — спросила она, а я приняла ее письмо и начала читать содержимое. Там был вопрос о том, как мы можем передать принцу его повязку. Убедившись, что письмо написано без ошибок, я вернула его Брюнхильде.
— Да, ты можешь послать это.
— Поняла. Тогда я займусь этим сейчас. Как только Брюнхильда ушла, я попросила Лизетту отправить мой отчет в Эренфест, а после посмотрела на Рихарду.
— Пожалуйста, принеси мне книгу полученную от Глессенмейера, — сказала я ей. Теперь, когда я закончила со своим отчетом, я хотела бы почитать.
Я была уверена, что сделала уже все необходимое, чтобы получить желаемое, но Рихарда с раздраженным видом мне отказала.
— Юная леди, разве вы не помните, что сейчас все заняты подготовкой к состязанию герцогств? Как кандидат в аубы, вы должны наблюдать за этим и постоянно быть в курсе того, как идет подготовка.
— Разве в этом году я буду присутствовать на состязании?.. — Фердинанд говорил что-то на этот счет, так что если не произойдет ничего катастрофического, думаю, да.
Итак, действуя по совету Рихарды, я спустилась в гостиную. При любых других обстоятельствах, я бы посчитала это бессмысленным, но так как в этом году я собиралась посетить состязание, мне тоже хотелось погрузиться в праздничную суету.
В общей комнате служащие были заняты переписыванием на чистовик тех историй, которые они собрали во время чаепития, а также готовили свои исследования для их представления на состязании. Не смотря на эту суету, гостиная казалась немного пустой, но это объяснялось тем, что почти все рыцари, кроме тех, кто должен был стоять в карауле, ушли тренироваться в диттере. Я заметила Вильфрида и Шарлотту, собравшихся у книжного шкафа вместе со своими последователями. Они беседовали о чем то.
— Вильфрид, Шарлотта, что обсуждаете? — спросила я.
— Ах, Розмайн, — Вильфрид обернулся ко мне. — Мы говорим о состязании герцогств. Хочешь присоединиться?
Я кивнула и опустилась на стул, который Рихарда выдвинула для меня.
— В этом году у нас есть три кандидата в аубы, — продолжил свое объяснение Вильфрид. — Поэтому мы подумали о том, чтобы разделить все три учебных направления между собой, по одному для каждого кандидата. Что ты думаешь об этом? Это упростит подготовку, верно?
Я обдумала этот вопрос. Если мы воспользуемся этой тактикой, то кто для какого курса подойдет лучше? Ответ был довольно очевиден.
— Правильно ли я предполагаю, что ты, будешь отвечать за рыцарей, я за служащих, а Шарлотта за слуг, раз уже сейчас она набирается опыта на чаепитиях.
— Ага. Я имею в виду, что я совсем не разбираюсь в том научном исследовании, которое будет показано в этом году, а ты продолжаешь настаивать на том, чтобы пойти на курсы служащих следующей зимой. Так что я полагаю, что ты лучше всего подойдешь для этой роли.
— Думаю, да. В этом году мы добавили еще и исследования по молитвам, и учитывая вероятность того, что учитель Хиршура может высказывать свою заинтересованность в этом вопросе, я полагаю, что мне лучше наблюдать за подготовкой.
Фердинанд дал мне несколько связок документов, чтобы отвлечь Хиршуру в случае необходимости, хотя сумею ли я эффективно использовать их — это уже совсем другой вопрос.
— Я могу доверить большую часть подготовки своему последователю Хартмуту, который закончил прошлый год с отличием, а в этом оканчивает учебу, но что насчет тебя, Шарлотта? Ты будешь командовать подготовкой? Многие из наших гостей будут из высокоранговых герцогств.
— Как и в прошлом году, мы можем воспользоваться помощью рыцарей, после того как они закончат с диттером, — Вильфрид ответил вместо Шарлотты. — Мать и отец тоже будут там, так что в целом все может быть не так уж и плохо.
Я знала, что мои навыки общения оставляют желать лучшего, поэтому, если можно переложить это бремя на кого то другого, я с удовольствием это сделаю. Как только мы закончили говорить о состязании герцогств, мои руки тут же потянулись к книжному шкафу, и в связи с этим я вспомнила о своем обещании дать Ортвину книгу из Эренфеста.
— Вильфрид, пожалуйста, одолжи экземпляр «Рыцарских историй» господину Ортвину и воспользуйся этим, чтобы начать распространять наши книги и среди мужской части академии. На данный момент мы сосредоточены на любовных историях, но ведь у нас также есть и рыцарские, не так ли?
Он кивнул в ответ, но когда я добавила, что он должен не забывать брать книги взамен, Вильфрид вдруг поморщился.
— Ты говоришь об этом только потому, что хочешь еще больше книг, не так ли?
— Конечно нет. Наши книги дорогие и ценные, поэтому мы должны убедиться, что мы берем что-то взамен в качестве страховки, — небрежно отмахнулась я. Шарлотта отметила, что она уже поступала подобным образом, одалживая книги своим друзьям, под нашим общим давлением Вильфрид наконец согласился несмотря на то, что он казался совершенно не убежденным нашими словами.
Никогда не забывайте о важности красиво звучащих оправданий. Никогда.
Пока я читала в гостиной, вернулась Брюнхильда, которая закончила с передачей письма Хильдебранду.
— Госпожа Розмайн, мы получили ответ от господина Артура. Повязка будет передана через последователей, — сказала она. — Могу я взять на себя эту задачу?
В прошлом году мы просто могли следовать приказам Анастасия и просто делать то, что он говорит, но Хильдебранд был вынужден оставаться в своей комнате, чтобы не вступать в контакт с другими студентами. Поэтому мы были вынуждены спросить его, как именно передать ему повязку, и похоже обмен будет осуществляться между нашими последователями.
— Это кажется лучшим из возможных вариантов, — сказала я. — Для Лизелетты эта работа может быть слишком тяжелым бременем, — в конце концов она всего лишь средняя дворянка.
— Вы можете рассчитывать на меня, юная леди.
После того, как наши последователи обменялись еще несколькими письмами, повязка наконец была благополучно передана Хильдебранду. Через два дня после этого я получила ордоннанц с благодарностью. В этом не было ничего особенного. Вместо того, чтобы писать письмо о получении моего подарка, он решил послать устное выражение благодарности.
— Розмайн, это Хильдебранд, — сказала белая птица голосом третьего принца. — Я получил повязку.
К моему удивлению, слова признательности от принца скоро стали жалобными. Кажется, он хотел получить повязку от меня лично, но он не мог прийти ко мне в общежитие Эренфеста, и конечно же он не мог проявлять фаворитизм, приглашая студента в свои личные покои.
— Мне грустно осознавать, что я не могу пойти в библиотеку и повидаться со Шварцем и Вайсом, даже после того, как ты приложила столько усилий, чтобы сделать для меня эту повязку, — продолжил говорить ордоннанц. — Тем не менее, ты очень быстро закончила со своими занятиями, не так ли? С нетерпением жду начала следующего года.
Достаточно скоро птица превратилась в желтый магическом камнень. Я не могла не улыбнуться. Сообщение более или менее подтверждало, что Хильдебранд намеревался надеть эту нарукавную повязку и полностью посвятить себя работе библиотечного комитета в следующем году.
Я постучала по магическому камню своим штапом и снова превратила его в белоснежную птицу.
— Я тоже с нетерпением жду нашей будущей совместной работы в Библиотечном комитете, — затем я взмахнула штапом, заставляя птицу распахнуть крылья и взлететь, пролетая сквозь окно и вырываясь наружу.
***
— Госпожа Розмайн! Я наконец закончил! — воскликнул Родерих с гордой улыбкой забегая в комнату, держа в руках стопку бумаги. Он очень серьезно отнесся к своему обещанию вместе со своим именем подарить мне и написанною им лично историю. Поэтому я привыкла к виду того, как он страстно пишет что-то. Однако теперь кажется его работа была наконец закончена. И мое сердце колотилось от предвкушения.
— Молодец, Родерих.
— Я тоже заслуживаю похвалы, — заметил Хартмут, щурясь. Я усмехнулась и убедилась, что все его усилия тоже не остались без похвалы. Конечно, Родерих был должен сделать больше, чем просто написать рассказ и сделать магический камень для присяги. Недавно Хартмут начал таскать его туда-сюда, так как мой старший ученик-служащий должен был скоро закончить свою учебу, и в связи с этим он должен был передать все свои обязанности в дворянской академии. Должно быть Родериху было довольно трудно усвоить сразу столько информации, но в тоже время и Хартмуту пришлось довольно нелегко. Им пришлось довольно долго работать вместе.
— Благодаря твоим усилиям, Хартмут, Родерих смог изготовить камень для посвящения имени. А так же он будет достаточно подготовлен, чтобы успешно справляться со всеми обязанностями моего служащего, после того как я приму его имя, — сказала я. — Ты хорошо поработал. Спасибо.
Хартмут, должно быть, был безумно рад, когда получил похвалу от меня, это было легко заметить по выражению его лица, которое сразу же посветлело. Конечно он ее заслужил. Родерих не знал, как создать необходимый ему магический камень, поскольку раньше никогда несовершеннолетние ученики еще не посвящали имя. Так что Хартмуту пришлось научить его всему необходимому.
— Итак, — сказала я. — как бы мне не хотелось сказать, что мы должны сразу перейти к делу, я мало что знаю о ритуале посвящения имени. Как это делается? — я не была уверена, будет ли тут задействован какой-нибудь ритуал или мне просто нужно будет взять магический камень. И кажется Родерих был таком же в неведении, что и я.
Рихарда слабо улыбнулась, видя, что все здесь в одинаковом неведении.
— Будет достаточно просто взять камень имени, но все-таки вам необходима некоторая подготовка, — сказала она. Посвящение имени совершалось в тайне, лишь между двумя вовлеченными людьми. Это не было большой церемонией, ведь там присутствовал магический камень, который мог дать получателю почти полную власть над жизнью дарителя. Поэтому его внешний вид и место хранения лучше было держать в секрете. — Однако, вам потребуется присутствие хотя бы одного или двух наблюдателей.
По видимому, были случаи, когда кто-то заявлял о своем намерении посвятить имя только для того, чтобы напасть на принимающего имя. По этой причине были необходимы наблюдатели, чтобы защитить того, кто будет принимать имя.
— Юная леди, вы должны удостовериться, что выберете людей, которым можно доверять. Некоторые личности могут попытаться украсть имя, предназначенное вам.
— Я не верю, что среди моих знакомых есть кто-то способный на такую подлость.
Рихарда рассказала, что однажды видела, как Юстокс приносил своё имя. Это произошло после того, как Фердинанд долго отказывался принять клятву, ведь тогда он доверял очень небольшому списку людей, опасаясь покушения.
— А кто наблюдал за посвящением имени Экхарта? — спросила я.
— Только мы. Никому Фердинанд не доверял больше, чем тому человеку… — сказала Рихарда с многозначительной улыбкой. Как и Родерих, Экхарт посвящал своё имя в то время, когда еще учился в академии, поэтому оба его родителя присутствовали при посвящении имени.
— Так значит ли это, что Родериху стоит…
— Они не придут, госпожа Розмайн, — категорично отказался Родерих. — Этим двоим вы должны доверять меньше, чем кому-либо, — я решила не допытываться до деталей. Мне говорили, что его семейная обстановка была настолько плохой, что даже Юстокс считал, что я впаду в ярость, если узнаю правду.
— Тем не менее, это проблематично, — сказала я. — Кого мне выбрать в качестве наблюдателя? Рихарда, может быть ты? Ты будешь самым безопасным вариантом.
Однажды она уже присутствовала при посвящении имени, поэтому я была уверена, что она сможет справиться с любыми проблемами, если такие возникнут. Но пока я кивнула собственным мыслям, уверенная что нашла идеальный вариант, Хартмут поднял руку. В его оранжевых глазах читалась невероятная напряженность.
— Пожалуйста, выберите меня, госпожа Розмайн.
Не знаю… Этот блеск в твоих глазах немного сбиваем меня столку.
Но в тоже время Хартмут был тем, кто обучил Родериха, в первую очередь, тому, как создать камень, но он сделал для него и многое другое.
Возможно, он чувствовал себя мастером, который наблюдает за взрослением ученика. Но я решила не строить пустых догадок и просто прямо спросила о причинах его действий. Хартмут ответил почти сразу, небрежно улыбаясь, словно бы это очевидный пустяк.
— Я хочу запечатлеть в своей памяти драгоценное зрелище того, как вы будете принимать имя.
Эта причина совершенно бессмысленна, особенно по сравнению с той, что я себе навоображала! Ему вообще плевать на Родериха!
— В качестве наблюдателя я выбираю Рихарду, — сказала я без малейшего колебания. Хартмут в шоке отшатнулся, а выражение его лица стало крайне серьезным, когда он начал о чем-то раздумывать.
— Полагаю, я не мог не получить отказ, — наконец пробормотал он. — Если участие в качестве наблюдателя для меня закрыто, то мне просто нужно будет также посвятить вам имя, тогда я смогу увидеть ритуал из первых рядов, — самым пугающим было то, что я действительно могла себе представить, как он приносит мне имя. А после этого он становится только еще более одержимым, чем был раньше.
— Вторым наблюдающим я выбираю Хартмута, — быстро добавила я. — Пожалуйста, внимательно следи за ним, Рихарда. — Как пожелаете, юная леди. Мы немедленно подготовим место для ритуала.
Она, Хартмут и Родерих пошли готовить все необходимое, а я ждала в гостиной и дулась, раздраженная тем, что Хартмут так легко добился от меня желаемого. Корнелиус заметил это и рассмеялся.
— Почему бы вам просто не принять имя Хартмута и не приказать ему начать проявлять некоторую сдержанность? — спросил он. — Это могло бы серьезно облегчить вам жизнь.
— Я бы не хотела делать что-то подобное, — надув щеки ответила я. Выражения его лица стало более серьезным.
— Да, я знаю. Думаю, именно поэтому Родерих хочет посвятить вам имя. И по той же причине есть и другие люди с таким же желанием, — он многозначительно бросил взгляд на детей из бывшей фракции Вероники, которые затаив дыхание ждали, не изменят ли мои последователи отношение к Родериху после того, как он посвятит мне имя.
— Вряд ли происходящее сейчас можно сравнить с прошлым, — продолжил свою речь Корнелиус. — Те из нас, кто учится в дворянской академии, не тратят время на споры о том, кто станет следующим аубом. Вы, господин Вильфрид или госпожа Шарлотта. Вместо этого мы все работаем для общей выгоды, и наши оценки растут, а сами мы привлекаем все больше внимания со стороны других герцогств. Нельзя отрицать, что наш статус начал неизменно повышаться.
Эти изменения были особенно очевидны для старших учеников, точнее для тех, кто начал посещать академию еще до того, как я стала реформировать игровую комнату.
— Госпожа Шарлотта может однажды выйти замуж за представителя другого герцогства, но вы и господин Вильфрид помолвлены, — сказал Корнелиус. — Всем ясно, что будущее Эренфеста будет вращаться вокруг вас двоих.
Вопрос был в том, за кем именно из нас двоих они должны следовать? И какое влияние такое решение окажет на их отношения с собственным родом и родителями? Дети из бывшей фракции Вероники безостановочно терзались этими вопросами.
— Если мы продолжим и дальше действовать сообща, то этот разрыв будет продолжать уменьшаться, — продолжил Корнелиус. — Я хочу, чтобы их будущее тоже было светлым. Конечно, нам нужно быть настороже на счет них, но я больше не чувствую необходимости полностью отрекаться от них.
— Почему-то кажется, что ты повзрослел, Корнелиус.
Он поморщился в ответ на мои слова.
— Я бы хотел, чтобы вы сделали тоже самое, госпожа Розмайн. Особенно когда дело доходит до вашей одержимости книгами.
— Я прекрасно понимаю тебя. Я постараюсь выделить как можно больше времени для чтения, чтобы моя одержимость книгами могла только расти.
— Нет! Это полная противоположность тому, что я имел в виду! — закричал Корнелиус. И этот крик стал финалом нашего диалога, как раз в тот момент, когда Рихарда вернулась, чтобы сообщить о том, что все приготовления завершены.
Я подошла и вошла в комнату, оставляя своих рыцарей стоять в карауле за дверью. Внутри уже были Хартмут, который встал слева от меня и Родерих, вставший на колени в центре комнаты.
— Юная леди, пожалуйста, встаньте перед Родерихом и ждите, — сказала Рихарда. Я сделала, как было сказано, и в этот момент она начала выгонять из комнаты всех лишних свидетелей.
Каштановая, почти рыжая макушка Родериха была куда ниже моих глаз, но он все равно смотрел вверх, и я могла видеть напряжение в каждой черточке его лица и всю бурю эмоций в его темно-карих глазах. В руках он держал новый рассказ, на написание которого он посвятил столько времени и сил, а также металлическую коробочку, в которой скорее всего, находился магический камень для посвящения имени. Коробочка была круглой, что делала ее похожей на те, которые используют для обручальных колец, а сверху на крышке был зафиксирован белый магический камень.
Рихарда стояла рядом с Хартмутом и мягко улыбалась нам, внушая своим видом спокойствие и уверенность.
— А теперь приступим. Это не должно быть слишком сложно, и это не ритуал, как в храмах. Это личная клятва, так что ты можешь рассказать юной леди о своих истинных чувствах, Родерих.
Он кивнул в ответ.
Рихарда тоже кивнула, а после посмотрела на меня.
— Как только вы убедитесь, что имя Родериха вписано в камень и там нет ничего лишнего — закройте крышку и отметьте ее своей маной. Вам просто нужно окрасить магический камень в крышке коробочки. Как только вы это сделаете, больше никто не сможет прикоснуться к камню Родериха.
Я быстро прокрутила весь процесс в своей голове, пытаясь убедиться, что все запомнила. Проверить имя, закрыть крышку, отметить своей маной. Хорошо. Все просто.
Именно тогда Родерих снова посмотрел на меня, ища знака начинать. Я кивнула в ответ, после чего он медленно вздохнул и опустил взгляд к полу. Он положил бумаги и коробочку на пол перед собой, а затем скрестил руки на груди.
— Я, Родерих, настоящим клянусь до конца своих дней писать истории как верный последователь госпожи Розмайн. В доказательство этого я предлагаю вам свое имя вместе с рассказом, написанным моей рукой. Пусть мое имя всегда будет с вами. Пусть моя жизнь навсегда будет вашей.
Закончив со своей клятвой, Родерих потянулся к коробочке, которую до этого поставил на пол, и осторожно открыл ее, обнажая скрытый внутри камень. Затем он положил ее поверх стопки бумаги, которую взял и медленно поднял перед собой. Поскольку он все еще стоял на коленях, то его подношение оказалось на уровне моих глаз, только когда он поднял его над своей головой.
Я взяла в свои руки коробочку. Внутри был прозрачный камень овальной формы приятного желто-красного оттенка, а в самом центре камня золотым шрифтом было написано имя Родериха. Это зрелище грело мне сердце, было ясно, что он не раз истощил свои запасы маны, прежде чем сумел вписать свое имя в камень.
Я вернула камень с записанным в него именем обратно в коробку и закрыла крышку, начав вливать ману в белый магический камень, как и говорила мне Рихарда. Следующее, что я поняла — это то, что Родерих задыхается от боли. Он уронил стопку бумаги на пол и сам завалился на бок, хватаясь за грудь.
— Родерих?!
Мои глаза широко распахнулись, и я оторвала пальцы от магического камня, но Рихарда тихо попросила меня продолжать, одергивая Хартмута.
— Его имя тронуто чужой маной, — объяснила она. — Он будет испытывать сильную боль, но только до тех пор, пока камень не будет полностью окрашен маной. Просто закончите с этим побыстрее. Ради него.
— Поняла.
Точно так же, как магические камни живых магических существ сопротивляются окрашиванию, мана людей, очевидно сопротивляется связыванию клятвами. Рихарда сказала мне не растягивать его страдания дольше, чем это необходимо, поэтому я влила ману единым потоком.
— Нгааах!
Родерих снова вскрикнул от боли, и мгновение спустя белый магический камень вспыхнул. Линии белой маны оплели коробочку, окутав ее тонкой сетью, а после коробочка начала менять форму. Она становилась все меньше и меньше, в то время как сеть продолжала разрастаться, пока не образовала идеальный кокон вокруг камня с выгравированным именем.
Стоп. Это выглядит знакомо… Ах, точно, я видела похожие вещи у Фердинанда.
Кажется я припоминаю, что видела похожий камень висящим на его поясе вместе с зельями и разными артефактами. Я решила поступить так же и поместить камень имени в металлический футляр на поясе, туда же, где храню камень для призыва ездового зверя. Как только это было сделано, я протянула руку Родериху, который с трудом пытался встать. Но он только посмотрел на меня и улыбнулся.
— Я уже в порядке, госпожа Розмайн, — сказал он, вытирая пот со лба и медленно выдыхая. Боль, казалось, утихла, и он поднял свою пачку бумаг и протянул ее мне со словами. — Пожалуйста, примите это.
Я взяла бумаги и начала их листать.
— Это история о рыцаре-ученике и служащем-ученике которые вместе работают над тем, чтобы победить в диттере, — рассказал Родерих. — Я пытался написать что-то, что не было бы рыцарской историей или историей о любви.
Говоря земными терминами, это было больше похоже на историю о подростках, которые занимаются спортом. Я улыбнулась, это было рождением нового литературного жанра в Юргеншмидте.
— Родерих, я принимаю твое имя и твою историю, — сказала я. — Клянусь, я постараюсь быть для тебя хорошей госпожой, — когда он опустился передо мной на колени, я с этими словами я достала свой штап и постучала им по его плечу, словно бы мечом при посвящении рыцаря.
