Тысячи кровожадных солдат Наньфу громко закричали, обнажили мечи и бросились вперед.
Императорский дворец разделен на Наньфу и Бэйфу. Армия Наньфу охраняет дворец Чанлэ, а армия Бэйфу охраняет императорский дворец Вэйян.
Однако в последние годы император был слаб, и армия Бэйфу также была подавлена южной армией. Одновременно служил губернатор армии Бэйфу и даже заместитель губернатора армии Наньфу.
Все эти войска Нанфу представляют собой элиту, состоящую из различных стражей, верных Королеве и подчиняющихся только приказам Королевы.
Если это другие солдаты в армии, в глазах этих чиновников могут возникнуть некоторые колебания.
Но эти войска Наньфу просто подчиняются приказам, даже если группа людей перед ними — принцы семьи Тянь, они осмелятся убить их!
Увидев убийственную армию Наньфу, ученые, наконец, запаниковали, и когда они услышали, что о них сообщил внук Ли Цзюлу Ли Юшу, они стиснули зубы от ненависти.
«Бесстыдный злодей!»
«Я ждал с энтузиазмом и приехал сюда только для того, чтобы император правил, и не было никаких сомнений!»
И те чиновники тоже выступили вперед и отругали: «Ученые — основа императорского двора, не говорите о преступлениях, что вы хотите делать!»
Но тысячи солдат Наньфу остались глухи и продолжали приближаться.
Снести всех этих учёных и посадить их в императорскую тюрьму!
Чжао Гацю, лидер, сверкнул в глазах неописуемым взглядом и громко сказал: «Чего вы боитесь, господа!
Императорский двор темен и неуправляем, Святой однажды сказал, что пожертвовал своей жизнью ради праведности, и сегодня мы должны использовать свою кровь, чтобы пробудить всех придворных герцогов!»
Сказав это, Чжао Гацю вышел вперед с могучей аурой. В этот момент праведность Святого была добавлена к его телу, и его мантра разошлась по главам, превратилась в золотой свет и врезалась в армию Наньфу, чтобы подавить ее!
Даже Хан Жэньван не ожидал, что эта группа ученых осмелится дать отпор.
Он усмехнулся: «Не смей сопротивляться, убей Уше!»
Армия Наньфу бросилась вперед и начала убивать ученых.
И хотя все учёные — гении конфуцианства и даосизма, но, войдя в даосизм с конфуцианством, убивать не так хорошо, как Сюаньсю, не говоря уже об этих южных солдатах, вышедших из горы мечей и крови.
Некоторое время на Дворцовой площади Чанлэ крики не прекращались, а кровь лилась реками!
Кто бы мог подумать, что эта великолепная Дворцовая площадь Чанлэ превратится в чистилище на земле!
Вся имперская столица тряслась…
Вы должны знать, что ученые Гоцзыцзян всегда имели очень обособленный статус при императорском дворе, и они известны как основа будущей надежды императорского двора. Многие судебные чиновники готовы вести себя как вежливый капрал перед лицом ученых Гоцзицзяня.
Но теперь эти тысячи учёных убивают…
Даже среди них есть много молодых чиновников Цинлю, которые тоже участвуют в резне!
Хотя учёные изо всех сил сопротивлялись, но где же противники этой группы войск Наньфу?
Не знаю, сколько времени прошло, крики постепенно исчезли, а запах крови пропитал весь дворец Чанлэ, даже большую часть имперской столицы.
Последний господин тоже упал….
Кореец посмотрел на все это с улыбкой и легкомысленно сказал: «Кто-нибудь, снимите кости этой группы предателей и скормите их собакам в Подмосковье!» 35
Он тут же ушел и ушел отсюда.
Кажется, что приказ убить солдат сейчас — всего лишь тривиальное дело, которое ханьцы могут решить по своему желанию…
И для него это произошло.
Хотя в глазах посторонних убийство стольких ученых является крупным событием, которое может потрясти мир, но корейцы видят это по-другому: он, ученые и придворные не одно и то же.
Его фонд находится во дворце, и, естественно, ему не нужно заботиться о мнении других.
Кроме того, доклад доложил Ли Юйшу, а приказ был заказан императрицей. Если люди в мире хотят винить, они могут винить Ли Юйшу или императрицу. Какое ему дело?
Резня на Дворцовой площади Чанлэ потрясла весь мир.
Министры маньчжурской династии были потрясены.
Эти почти 10 000 ученых и чиновников корейцы хотят убить!
Такой трагедии еще никогда не было!
Даже покойный император Суй, который в то время был известен как Удао Шуньцзюнь, никогда не совершал таких ужасных вещей, как массовые убийства ученых!
Но это еще не конец, Утай Цзунсянь, уже почувствовавший это, подошел к Цзюньчэню и взволнованно начал.
По обвинению в государственной измене он арестовывает и вовлекает в дело людей, связанных с этой группой ученых и чиновников.
Тогда придворных, выглядевших отчаявшимися, увезли и поместили в императорскую тюрьму.
Их ждут пытки жизни, а не смерти.
Ведь палач Лай Цзюньчэнь изобрел в императорской тюрьме 18 видов чрезвычайно жестоких пыток, чтобы истязать людей ради развлечения.
На какое-то время весь зал суда снова был окутан темными тучами.
В опасности все, словно возвращаясь к делу о колдовстве четырехлетней давности!
В этой трагедии два человека были тайно прокляты миром.
Кореец Ван, который естественно заказывал лично.
Однако Хань Ренван уже был известен и его звали Рен Ту, что бы ни делали такие люди, это неудивительно.
И те, у кого проницательные глаза, сразу поймут, что за всем этим стоит Святая Королева-Мать.
Корейцы — не более чем посредник при отправке заказов.
Есть еще один, Ли Юшу, внук Ли Цзюлю, известный на весь мир.
В этой резне Хань Жэньван ясно дал понять, что именно Ли Юйшу тайно сообщил об измене этим ученым!
Люди ненавидели палача Хань Вана, но еще больше ненавидели предателя Ли Юйшу.
Какой бессовестный злодей!
Вскоре Императрица Святого Духа постановила присвоить Ли Юшу титул благодетеля Цивэя — Юньцивея в награду Ли Юйшу за его репортажи.
Сегодня репутация Ли Юйшу в чистом потоке Шилиня, можно сказать, совершенно вонючая…
А Ли Цзюлу, находившийся в шторме, вошел во дворец Чанлэ, готовясь к встрече со Святой Королевой.
В этот момент выражение лица этого старого чиновника из трех династий очень спокойное, но глубоко в его глазах есть глубокая тревога и сомнения.
Он даже не предполагал, что все разовьется до такого уровня!
Причина, по которой он в одночасье представил секреты, заключалась не только в том, чтобы дистанцироваться от этой группы ученых.
Он также защищает группу ученых.
Пока Королева-мать пошлет кого-нибудь поймать этого Чжао Гацю, буря естественным образом утихнет, и ситуация не ухудшится.
Но Ли Цзюлу никогда не предполагал, что Святая Императрица на самом деле позволит этим ученым создавать проблемы, а затем они собрали их всех вместе и выдвинули Ли Юйшу вперед.
Поставьте себя в очень неловкую ситуацию!
Может быть, мемориал, который вы написали, не был подарен королеве-матери?
Глаза Ли Цзюлу были опущены, и он знал, что, возможно, был вовлечен в огромный заговор.
Вскоре после этого Ли Цзюлу подошел к воротам дворца Чанлэ.
Официант у двери улыбнулся и сказал: «Императрица Ли, эта дама уже ждет вас.
Ли Цзюлу кивнул и с тяжелым сердцем вошел в Большой зал. Он мог видеть, что Святая Императрица ела, выражение ее лица было спокойным, а она вообще этого не видела.
Этот парень только что приказал убить почти 10 000 учёных…
Ли Цзюлу глубоко поклонился: «Старый министр видел императрицу».
Святая Королева слегка кивнула и легкомысленно сказала: «Подойди сюда, дайте место. 39
Поблагодарив его, Ли Цзюлю задумчиво спросил: «Мадам, вчера вечером у старого министра была секретная книга…»
Услышав эти слова, королева слегка рассмеялась: «Господин Ли верен, и семья Ая очень довольна…»
Когда Ли Цзюлу услышал эти слова, он понял, что его собственный отчет действительно был представлен королеве, и это не было случайностью.
Вот только он не мог понять, почему Святая Королева все еще пекла себя на огне и била себя?
Именно об этих вещах Ли Цзюлу суждено не иметь возможности спрашивать лицом к лицу, и он может только давить свои сомнения в желудке, вздыхая в сердце.
Жаль, что у меня есть внук… Цан.
Дело о нападении ученых на дворец Чанлэ, хотя оно и утихло.
Но влияние этого дела медленно нарастало и начало охватывать весь двор.
В этот день ряды ученых пополнили и многие молодые чиновники.
Лай Цзюньчэнь не забыл об этом.
В центре страны началась кровавая буря.
Семьи этих чиновников, которые также трагически погибли перед дворцом Чанлэ, все еще погруженные в горе утраты своих родственников, были «посещены» Утаити.
С точки зрения Лая Цзюньчэня, хотя эти люди уже мертвы, дело не может быть окончено.
Являются ли эти чиновники соучастниками?
Их учителя, того же года, родственники и друзья и т. д. — все подозреваются!
Говоря о способности вовлекать в дело невиновных людей, Лай Цзюньчэнь сказал, что никто не осмелится быть первым.
Всего за один день в тюрьму попали более 2000 человек.
А на следующий день в этом замешано еще больше людей.
Какое-то время все в суде находились в опасности.
Этот кровавый шторм сделал и без того хрупкий Цинлю еще слабее и понес тяжелые потери.
Но если говорить о том, кого ученые Цинлю ненавидели больше всего, то это была не Святая королева-мать, не Хань Жэньван и даже не Лай Цзюньчэнь.
Это Ли Юшу…
Ведь кем бы они ни были, они еще больше возненавидят предательства собственных предателей…
Глубоко в особняке Ли, на чердаке.
Нынешний Ли Юшу больше не в приподнятом настроении, и выражение его лица стало упадочным и унылым.
Хотя Ли Юйшу не похож на других учёных-конфуцианцев, его назвали в честь его имени.
Но Ли Юшу все равно было очень больно из-за того, что его отвергли как предателя.
Боже жалок, когда он продал этих императорских гвардейцев?
Причина, по которой Ли Юшу рассказал об этом своему деду, заключалась исключительно в том, что он чувствовал, что это был заговор против него самого.
И сейчас он все еще так думает.
Просто он не ожидал, что закулисный виновник окажется настолько безжалостным и замешан в убийстве такого количества людей!
Ли Цзюлу попросил его остаться в особняке на эти дни и хорошо отдохнуть.
Это нужно для защиты Ли Юшу. В конце концов, с нынешней репутацией Ли Юшу, когда он уйдет, его неизбежно подвергнут критике со стороны тысяч людей…
Особняк Сун Гогуна в чрезвычайно величественном Большом зале.
Лай Цзюньчэнь, известный своей злобой, появился в этот момент в особняке Сун и почтительно встал перед Сун Юем с выражением крайнего благоговения.
«Учитель, согласно вашим инструкциям, люди в этом списке были арестованы и заключены в тюрьму, и многие из них умерли.
Когда Сун Юй услышал эти слова, выражение его лица было как обычно.
Столько жизней было для него как перышко в глазах, не стоящее упоминания.
Глаза Сун Юя были опущены, и в них вспыхнуло необъяснимое выражение.
На этот раз жизненные силы Цинлю снова были серьезно подорваны, а конфуцианство и даосизм больше не могли повлиять на судебную ситуацию. Это была цель Сун Юя.
В течение долгого времени ученые конфуцианства и даосизма контролировали мир, и по сравнению с учеными Сюаньсю, хотя конфуцианство и даосизм слабее, чем те, кто находится на Базе совершенствования, их Шоуюань не так хорош, как Сюаньсю.
Но конфуцианство и даосизм по своей сути зависят от удачливости династии.
Ученый и ученый-конфуцианец могут напрямую войти в династию в качестве должностного лица и защитить императора, то есть защитить удачу династии.
Будто вокруг Лагерстремии много Звездных стражей.
Целью династии Сун (cgab) было растратить удачу династии, но если бы был такой чистый поток ученых, удача династии находилась бы под защитой Святого Дао, и ее было бы трудно рассеять.
Таким образом, клан Сун хотел привлечь к ответственности конфуцианских ученых Цинлю через дело о колдовстве и дело о непослушании ученого на этот раз.
Пусть Святая Дорога, которая может защитить судьбу династии, рухнет!
И мир просто подумал, что клан Сун и мудрая императрица нацелились на имперскую партию.
Но кто знает, нападение на имперскую партию — это всего лишь прикрытие…
И что еще лучше, никто не будет винить клан Сун в этих преступлениях. На первый взгляд, все, что сделал клан Сун, предназначено для Святой Королевы…
Сун Юй махнул рукой и попросил Лая Цзюньчэня отступить.
Что касается Лай Хэ, то Лай Цзюньчэнь был просто собакой, воспитанной в клане Сун, злобной собакой, достаточно злобной, чтобы потрясти сердца людей.
Сун Юй медленно встал, его глаза были холодными.
Дворец Дао вот-вот откроется, и у него нет времени проводить время с Ли Цзюлу.
Просто пусть все это закончится….
Ли Цзюлю, старый чиновник трех династий, уже стар, и его эпоха давно закончилась, и даже мысли его все еще застряли в эпохе партийной борьбы двадцатилетней давности.
Я думал, что соревнование при императорском дворе было средством конкуренции между людьми.
Даже если правительство потерпит неудачу, худшим результатом будет увольнение с должности.
Противнику также пришлось лично отправить друг друга на окраину городских ворот, чтобы показать свою манеру поведения.
Но времена давно изменились…
Тейкё, провинция Мэнся,
Несмотря на то, что Ли Цзюлу находится на пороге бури, он все еще работает в обычном режиме.
И многие чиновники в провинции по-прежнему так же вежливы с Ли Цзюлю, как и раньше.
В конце концов, что важнее всего для придворных?
Репутация?
Конечно, нет, репутация Лая Цзюньчэня достаточно плохая, жестокого чиновника, известного во всем мире, но он по-прежнему твердо стоит на позиции общей конституции Утая.
Еще вчера Императрица Святого Духа наградила Лая Цзюньчэня под предлогом получения прибыли.
При поддержке клана Сун, даже если мир снова возненавидит Лая Цзюньчэня, Лай Цзюньчэнь по-прежнему останется офицером третьего ранга.
Су Муян достаточно известен?
Величайшее мировое конфуцианство, духовный лидер в умах бесчисленных учёных и учёных-конфуцианцев, не умер в тюрьме.
Для чиновника при дворе самое важное — это святое семейство!
Без Святого Семейства все напрасно!
Хотя проницательный человек может это увидеть, у Святой Королевы-матери, похоже, есть желание победить Ли Цзюлю.
Но в конце концов, Ли Цзюлу только что вернула Святая Королева.
За короткий промежуток времени Святая Королева не откажется от Ли Цзюлу, ведь в этом случае ей дадут пощёчину.
Таким образом, Ли Цзюлю по-прежнему остается одним из трех герцогов, заслуживающих звания одного из трех мастеров, и этого существования достаточно, чтобы конкурировать с Сун Сю.
В глубине провинции Мэнся, в чрезвычайно величественном Большом зале, Ли Цзюлю рассматривает и рассматривает мемориал.
Поскольку он вошел в главную провинцию, под руководством королевы указы провинций Шаншу и Чжуншу будут отправлены в провинцию на рассмотрение.
Если есть какие-либо несоответствия, их можно отклонить.
Можно сказать, что провинция, которая уже собиралась стать Циншуй Ямэнь, снова возродилась и стала важным и важным яменем.
В этот момент Цзо Шиланг из Мэнся вошел в Большой зал и глубоко поклонился Ли Цзюлю: «Дахантай».
Левый слуга, Гао Цинсун, был протеже Ли Цзюлу, и хотя Ли Цзюлу был дома, он продолжал писать письма на протяжении многих лет.
Однако в те годы, когда Ли Цзюлю не было в суде, у Гао Цинсун не было закулисья, и его карьера складывалась не очень хорошо.
На протяжении многих лет он был чиновником на местном уровне.
После выздоровления Ли Цзюлу он подумал об этом доверенном лице и перевел его из префекта государства в имперскую столицу, чтобы он служил левым слугой провинции.
И Гао Цинсун тоже верен Ли Цзюлю.
Когда Ли Цзюлю увидел Гао Цинсун, на его лице появилась улыбка: «Цинсун, в чем дело?»
Гао Цинсун сказал: «Учитель, глава Министерства обрядов сделал мемориал, сказав, что кто-то сказал, что он родственник Святой Королевы, пожалуйста, сделайте его маркизом».
Ли Цзюлу слегка нахмурился, услышав эти слова.
Он был ветераном времен покойного императора и знал суть деятельности мудрой королевы. Королева-мудрец была возвращена покойным императором, когда он путешествовал по югу реки Янцзы.
Гарем — это наложница, и суд, конечно, должен проверить детали.
Но в результате расследования Святая Королева словно появилась из воздуха, без родственников.
Разумеется, таких людей неизвестного происхождения не разрешается возвращать в гарем.
Но покойный император настоял на этом, и принцы маньчжурской династии могли лишь согласиться.
С годами никто не хочет притворяться родственниками Святой Королевы, чтобы есть и пить. Сначала суд был осторожен и сообщил об этом во дворец Чанлэ, но каждый раз это было фальшивкой.
Просто на этот раз это слишком много, и оно вообще-то маркиза просит.
Ли Цзюлю без колебаний сказал: «Если в будущем появятся еще какие-нибудь памятники, просто отвергните их прямо, чтобы не щадить близость Святой Королевы!
Он вздохнул от волнения: «Святая Королева — женщина, у которой нет родственников, но управлять миром нелегко. Как могут ее осквернить эти негодяи?»
Ли Цзюлу немедленно передал некоторые из отклоненных памятников фехтовальщику в комнате и легко сказал: «Отклоните эти памятники Шан Шушэну».
Многие из этих мемориалов были созданы некоторыми чиновниками Цинлю из Министерства обрядов с просьбой урегулировать ситуацию.
Если бы это было в прошлом, Ли Цзюлу, симпатизировавший Цинлю, плавно подтолкнул бы лодку.
Но теперь Ли Цзюлу без колебаний отверг эти сообщения.
Очевидно, чтобы провести четкую линию с Цинлю.
В глубине души Ли Цзюлу знал, что его выздоровление должно было сдержать и уравновесить клан Сун, но у него все еще была чистая прибыль, которую он не мог затронуть.
Это партия императора Цинлю.
Пока он проводит четкую линию с Императорской партией Цинлю, те, у кого плохое мышление, не будут иметь с ним ничего общего.
Хотя этот шаг сделает его предателем, Ли Цзюлу это не слишком волнует.
Теперь, когда ситуация сложная, ему больше нельзя позволять тянуть, он должен поторопиться и заняться некоторыми практическими делами.
Для мира, для простых людей.
Что же касается завоеваний и потерь собственной чести, то его в данный момент это не особо волнует…
Через час Лай Цзюньчэнь выслушал доклад своего подчиненного, с улыбкой, которая не была улыбкой на лице, и написал ручкой в секретной книге:
«Ли Цзюлу лично поговорил с Гао Цинсуном, левым слугой:
Царица святых — всего лишь женщина, и у нее нет царицы.
