С самого утра территория школы была покрыта оживленным настроением.
Сегодня после полудня не будет уроков, вместо них будет общее собрание учеников, агитационные выступления, и сами выборы.
В современных старших школах, где отдельные классы почти никогда не собираются, это очень большое событие.
Но не только это, на общем собрании учеников должно быть вынесено предложение по внесению основных изменений в систему школьного самоуправления.
Фактически ещё до летних каникул под поверхностью школьной жизни назревал конфликт между сторонниками внесения изменений и группой оппозиционеров.
То ли из-за популярности нынешнего Президента Саэгусы Маюми, то ли из-за сложности публичного противостояния этому предложению, или из-за влияния действий Команды второго потока в «Коде монолита» дивизиона новичков, но по численности группа сторонников была подавляющей. Тем не менее в ответ оппозиционная группа была более упрямой. Люди, видевшие текущее состояние дел, почувствовали присутствие настроения жестокости; из-за чего школа заполнилась беспокойством.
◊ ◊ ◊
— Все здесь? Это последняя проверка мест размещения.
После окончания утренних занятий, все члены дисциплинарного комитета собрались в штаб-квартире комитета.
Так как они работали посменно и большинство из них в одиночку, все члены комитета редко собирались вместе. Общее собрание учеников — один из немногих случаев, когда используется сила всех членов.
— В общем, комитет будет размещен внутри конференц-зала. Снаружи будут использованы автоматические камеры видеонаблюдения. Мы здесь чтобы помочь школьному самоуправлению.
Вся сила дисциплинарного комитета состояла из девяти человек. Поскольку это было всё, что доступно для поддержания порядка собранных в конференц-зале 560 учеников, у них не было свободной охраны, чтобы потратить её на наблюдение за внешним периметром. Впрочем, даже если бы у них было достаточно людей, иметь дело с незваными гостями — не часть их работы.
— Тиёда и я будем на главном входе; у бокового входа — Тацуми и Морисаки…
Слушая указания Мари, Тацуя подумал, что она «необычно напряжена». Вместо использования женственной речи, она говорила довольно по-мальчишески. Ну, для дисциплинарного комитета, это была редкая возможность собраться вместе.
— Саваки с верхней части помоста, Шиба с нижней части; это всё.
Мари назвала имена членов и их посты, чтобы подтвердить их.
Её собственный пост был в крыле сцены.
В случае если выступающий будет атакован, он и Саваки будут так называемой последней линией обороны… но Тацуе на самом деле не нужно было об этом беспокоиться.
После вчерашней прогулки с Маюми он понял. В Первой старшей школе нет достаточно безрассудных учеников, готовых ей навредить. То есть безрассудно пытаться навредить Маюми в Первой старшей школе, и каждый парень-старшеклассник был готов убедиться, что все это узнают…
— Все, быстро займите свои посты. Шиба, ненадолго останься. — Когда остались лишь они двое, Мари вернулась к своей обычной манере речи. — Только побыстрее; Тацуя-кун, как вчера всё прошло?
Ему не нужно было просить объяснить, о чем она спрашивает.
— Атакован, три раза.
Лицо Мари быстро застыло.
— Я был.
Однако когда она услышала его последующие слова, на лице осталось лишь удивление.
— Нет, кажется, я смотрел на Президента слишком тепло.
— …Забудь о времени, просто объясни мне всё!
— Если кратко, то они походили на членов её фан-клуба.
Когда она услышала спокойное объяснение Тацуи, её лицо сменилось на понимающее.
— В общем, неуместная ревность.
— Вполне можно было бы понять, что там, очевидно, такого не было, поскольку с нами была Миюки.
Вспоминая вчерашние события, на него накатилась волна усталости (эмоциональной). По крайней мере, так чувствовал Тацуя.
— Что ж, лишь активируй свои CAD; будь на чеку, но если сделаешь глупость, ты получишь больше, чем просто гнев Президента.
— Понял…
— В случае если мы попадем под перекрестный огонь, мы, вероятно, не сможем вмешаться… Потому что если Президент получит лишь один удар, возникнет проблема, если мы попытаемся кое-кого остановить.
Даже фанатики не хотят напрасно умереть. Смертники осуществляют свои планы, чтобы забрать своих врагов (и их союзников) с собой. Снайперы не планируют ударять с мест, где могут быть замечены, или в местах, которые, как известно, защищены пуленепробиваемым стеклом.
Они двое почувствовали себя глупыми, беспокоясь по пустякам, и обменялись облегченными улыбками.
…После всего этого энтузиазм Тацуи к своей работе упал почти к нулю.
С убеждением, что он слишком серьезно всё воспринимает, что даже в тенях видит врагов, он занял свой пост, став на краю сцены возле лестницы.
Поразмыслив над всем этим, он решил, что это всего лишь вопрос выборов старшей школы. Даже если престиж «Президента школьного совета» имеет какое-то реальное значение, должности «вице-президента», «секретаря» и тому подобные после окончания школы ничего не значат.
В системе Первой школы, если Президент школьного совета пожелает, могут быть два вице-президента или четыре секретаря; ученики второго потока не были частью школьного совета не из-за дела чести, а лишь из-за дела гордости. И, к тому же, довольно мелкой формы гордости.
На его точку зрения негативно повлиял «внешний мир»…
Ради идеалов, ради денег, ради чести, ради гордости… в мире, в который Тацуя был глубоко погружен, за такое было сравнительно легко обменять человеческую жизнь; он принимал всё слишком серьезно, когда они обсуждали и оценивали опасность, и забыл разницу в «Сцене» перед глазами. Он чувствовал, что смотрит на всё вдали от реальности, будто смотрит фильм.
— …По вышестоящим причинам, я предлагаю убрать ограничения относительно того, кто может стать членом школьного совета.
Когда Маюми закончила объяснять законодательный акт, внезапно поднялась рука из ряда третьего года.
Тацуя не припоминал ученицу первого потока (одним словом, она не участвовала в Турнире девяти школ; она не имела достаточно силы, чтобы её выбрали членом команды), которая стала у подиума для лиц, задающих вопросы.
Поскольку современные параболические микрофоны имели возможность ухватить повседневный разговор с расстояния 50 метров, устанавливать подиум для лиц, задающих вопросы, было немного чересчур.
Этот небольшой инструмент (микрофон) и большой инструмент (динамики), работающий вместе с ним, собирались постепенно отнять представление Тацуи о том, как мир должен работать.
— …Такая общественная позиция… убедительный довод…
Слова спрашивающего, из так называемой оппозиционной группы, периодически достигали его ушей.
Естественно, затычки для ушей он не носил; он подсознательно фильтровал речь, позволяя достигать сознания лишь словам, которые могут вызвать проблемы.
— А есть ли вообще необходимость менять систему? Одним словом, есть ли ученик второго потока, подходящий для того, чтобы стать частью школьного совета?
Тацуя нахмурился на вопросы с ясными целями (хотя в самих вопросах не было ничего такого, чтобы докладчик захотел скрыть своё лицо от посторонних).
Это явно была удача. Тацуя считал, что Маюми отвечала на вопросы серьезно; он не знал, о чем она думает или думает ли она, но она ответила им:
— Сегодня я подаю в отставку с поста Президента школьного совета. Соответственно, в школьный совет новых людей я назначить не могу, поэтому я не думала о том, кто будет назначен.
— Тем не менее, вы можете давить на следующего Президента школьного совета по поводу назначения ученика второго потока по вашему собственному выбору?
«Она сказала «вашему собственному выбору»…»
Тацуя посчитал это выражение крайне вызывающим.
— Я не думаю становиться скрытой императрицей, — пошутив, она хихикнула. — Право назначать следующих членов школьного совета — одно из полномочий следующего Президента. Я не намерена отменять какие-либо полномочия следующего Президента.
— Вы хотите сказать, что желаете, чтобы следующего Президента школьного совета окружали ученики второго потока; вы хотите сказать, что именно сейчас выдвинули эти изменения в нашей системе не с этим намерением?
В конференц-зале поднялся шум на эти слова с примесью яда. Похоже, удивился не только Тацуя.
— Тишина, пожалуйста.
Ледяной голос, который отдал приказ, принадлежал Миюки, помогавшей поддерживать программу.
Поскольку Президент Маюми, поднявшая эту проблему, стояла, чтобы отвечать на вопросы, Хаттори сразу же назначили ответственным за надлежащее проведение заседания, а Миюки его помощницей (кстати, во время общего собрания учеников официально докладчик не мог взять перерыв, чтобы поесть или попить).
— …Ответ на ваш вопрос «нет». Я защищаю это предложение именно сейчас потому, что сейчас единственная возможность. Поскольку я считаю, что это обязанность Президента школьного совета обеспечить, чтобы любая вражда между кохаями полностью исчезла и не переросла в огонь.
Глубоко в сердце Тацуи появилось чувство любопытства. Что бы там ни было, но это благородное лицо, похоже, никогда не предстанет за пределами арены, как этой.
— Правда в том, что невозможность учеников второго потока стать представителем школьного совета не является источником противоборства.
С другой стороны, особа, задающая вопросы — которую звали Асано — становится всё более неподатливой, подумал Тацуя.
— Это не вопрос того, есть ли кандидат или нет, Асано-сан. Система показывает, как думает организация, наш школьный совет. Система не позволяет ученикам второго потока стать представителями школьного совета, и неважно, насколько ученик силен. Это можно истолковать как декларацию того, что школьный совет считает их недостойными привилегии представителя школьного совета. Это ошибочно принимают за элитарность.
Она положила много усилий в создание этой презентации, подумал Тацуя, когда Президента окутали аплодисменты. Они шли не только от рядов учеников второго потока.
— Это уловка. — Сколь бы толстокож человек ни был, но он не может не осознавать, что настроение конференц-зала против него. Среди всего этого она по-прежнему настаивала на своём; неудивительно, что в словах Асано начали появляться истерические нотки. — Из-за того, что у вас, Президент, есть ученик второго потока, которого вы хотите разместить в школьном совете, вы хотите аннулировать это ограничение! Разве это не ваш истинный мотив, дать кому-то привилегированное отношение! — В голосах, которые временами выкрикивали «точно», было чувство отчаяния, но они сразу же утонули в шторме освистывания. От этого шторма исходили большие волны недовольства против подиума для задающего вопросы. — Президент Саэгуса! Разве это не ваш истинный мотив: поставить того первогодку в школьный совет?! — Палец истерически кричащей Асано указал на Тацую. — Я знаю, что это правда. Вы даже зашли так далеко, что вчера по дороге домой пошли вместе с ним к станции!
Наверное, это была безнадежность, взрыв отчаяния. Лицо Асано смялось. Тем не менее, эти слова неожиданно показали большой результат. Шторм освистывания мгновенно утих. Глаза всех учеников начали перемещаться туда-сюда между Маюми и Тацуей. Увидев, что лицо Маюми окрасилось слабо красным, Тацуя подумал: «это лицо лишь увеличит беспорядок!», — но под обстоятельствами, когда он неохотно был под постоянным наблюдением, он просто не мог её осуждать.
Тупиковое положение было сломано, когда со сцены прозвучали холодные слова:
— Это всё, что вы хотите сказать?
Никем не замеченная, (наверное, пока) Миюки поднялась. Холодный надменный взгляд пронзил лицо старшеклассницы.
Даже с задней части сцены казалось, — нет, наверное, именно потому, что это исходило из глубин сцены, — что её выражение ясно обладает достоинством, как у королевы, ожидающей короткого ответа; распространяющая слухи старшеклассница сразу же закрыла рот.
«Магия… не вызвана» — первым делом Тацуя проверил и убедился, что Миюки не потеряла контроль магии.
Давление было не магией. Не вызывая какую-либо магию, Миюки излучала ледяной холод, отнимающий у тела способность свободно двигаться, будто в глубинах худшей зимы, даже Тацуя его ощутил.
— Видимо, ваш порыв был попыткой затуманить вопрос порочащей личность клеветой. Поэтому моей властью помощницы лица, отвечающего за надлежащее проведение заседания, я приказываю вам покинуть зал. Если у вас есть возражения, тогда обеспечьте основу для вашего утверждения, что у Президента Саэгусы есть особые чувства к конкретному ученику первого года.
— Это… — естественно, Асано запнулась. Потому что это изначально были лишь домыслы, просто клевета. Даже сама Асано это осознавала.
Глаза Миюки холодно остановились на парализованной Асано. В глазах не было магии, они содержали лишь презрение. Казалось, этот взгляд был способен заморозить сердце противника. И это на самом деле парализовало агитатора, вовлекшего её старшего брата в клевету, поэтому противник была в состоянии, когда не могла пошевелить даже пальцем.
Это не была власть, ранг, социальный класс… или опыт работы в обществе, всё это не могло принадлежать ученице старшей школы. Это и вправду были обстоятельства, когда можно использовать слово «Достоинство»; столь славно это звучало.
— …Я сделаю поправку. Вам нет необходимости покидать зал. Пожалуйста, прекратите задавать вопросы и вернитесь на своё место, Асано-сэмпай. — Хаттори, отвечавший за надлежащее проведение заседания, по крайней мере попытался взять всё под контроль. А почему «по крайней мере»… ну, в общем, он тоже был поражен давлением, которое всё ещё исходило от Миюки.
Миюки элегантно поклонилась и вернулась на своё место; Асано была не в том состоянии, чтобы сказать даже слово в ответ и неуклюже вернулась на своё место.
В конце концов, помеха оппозиционной группы закончилась неудачей.
После этого беззаботное настроение, что даже не позволило никому перебивать докладчика, заполнило конференц-зал, постепенно (или, возможно, скучно), люди голосовали в электронном виде, и отмена права на избрание в школьный совет лишь первого потока была утверждена большинством.
И, наконец, настало время предвыборной речи Азусы.
Поскольку кандидат был лишь один, речь была больше похожа на декларацию убеждений кандидата, но протокол, нет, вотум доверия будет проведен (более того, бюллетени будут из настоящей бумаги, а не электронным голосованием). В её лице смешался восторг и напряженность, Азуса подошла к подиуму. Когда она быстро поклонилась, раздались аплодисменты.
Тут и там, свист и крики поддержки смешались вместе, но вскоре, когда Азуса начала говорить, они затихли.
Тацуя и Миюки не могли понять, так как их мало интересовала развлекательная индустрия, но милый и женственный тип выступающей на сцене девушки нравится многим парням.
Тацуя всё ещё не знал почему, но без учета её отличных оценок в теории и практике, не хвастаясь даже немного, скромная и дружелюбная Азуса, лицо и фигура которой были также скромными и дружелюбными, в школе имела репутацию «идола, с которым легко подружиться», что было похоже, но немного отличалось от Маюми.
Удивительно (хотя так говорить было бы несправедливо к Азусе), но она красноречиво преподносила свою «политику» и «курс». Основы были унаследованы от текущих взглядов школьного совета; он видел сильную склонность к школьному идеализму, но в целом закончила она умеренно. Иногда она странно подкрепляла речь словами «Пойти на это» и «Вы на это способны»; ну, наверное, у нас всех есть странности.
Разразился шторм, когда она коснулась темы представителей следующего школьного совета.
— …Я отложу решение до того дня, когда нужно будет делать необходимые назначения. Я намерена назначить очень способных людей, без учета их принадлежности к первому или второму потоку.
— Этого ученика второго потока~?
— Азуса-тян любит молодой и неукрощённый тип~.
Эти слова и впрямь были лишь низкосортными насмешками. С самого начала это был лишь вульгарный способ для подавленной оппозиционной группы выбросить свою неослабевающую и всё ещё тлеющую неудовлетворенность. Возможно, они подсознательно посчитали, что контратака против Азусы наиболее вероятно будет проигнорирована.
Но их расчеты оказались ошибочными. Впрочем, сама Азуса на оскорбления ничего не сказала.
— Кто это только что произнес!
— Чтобы так высмеивать Накадзо-сан!
— Если у вас есть что сказать, скажите это перед нами!
— Выходите, трусы!
…Она просто не успела ничего сказать, когда поднялся большой шум. В середине собрания расцвели склоки. Насмехающаяся оппозиционная группа и ближайшие фанаты Азусы начали драться.
— Пожалуйста, успокоитесь! Вернитесь на свои места!
— Тишина, пожалуйста!
— Успокойтесь, все!
Миюки, Хаттори, и Маюми несколько раз подняли голоса, но разъяренные ученики их не слышали. Размер потасовки постепенно увеличивался. Насмешки, тоже, постепенно становились всё менее прочными.
Но силы использовано не было; они были похожи на склоки детей, но простое погружение в это, чтобы их успокоить, приведет лишь к проигрышу в детской игре в толкание осикура-мандзю: их просто вытолкают.
Всё было бы легко, если бы не нужно было беспокоиться о нанесении кому-либо травм; впрочем… хотя у него и начала болеть голова от сложности контролирования обстановки, Тацуя обменялся взглядом с Саваки и Тацуми, и приготовился вмешаться. Но решение было принято слишком поздно.
Они шептались об отношениях Тацуи и Азусы; в миг, когда чрезвычайно вульгарная издевка вышла из уст одного из оппозиционеров, пронзительный голос девушки принял командование беспорядками:
— Успокойтесь!
Она не кричала, но в её голосе была иллюзия громкости. Голос не был громким, но его сила подействовала на тех, кто был вовлечен в потасовку. Инстинктивно, ученики повернули глаза, в следующее мгновение они машинально их закрыли, затем, моргая, снова посмотрели на сцену.
На сцене неистовствовала метель из света Псионов. Неистовая ярость устремилась в мир. Современная магия изменяет мир, проецируя ложное видение через информационное тело. Невозможно, чтобы магия была вызвана без намерения направлять её форму. Но, несмотря на это, хаос, вызванный неистовствующими эмоциями, может призвать этот хаос в мир. Столь сильна была сила вмешательства, отрицающая общеизвестное знание.
При таких обстоятельствах никто не мог сказать, когда конференц-зал будет разбит льдом.
Маюми, Хаттори, Сузуне, и Азуса одновременно вытянули руки, направив CAD на Королеву этого Ледяного Мира — Миюки — чтобы удержать её под контролем.
…Тем не менее, магической битвы между коллегами по школьному совету в таких ужасающих обстоятельствах по счастью удалось избежать в последнюю секунду. Мгновенно спина ученика, стоявшего на сцене, скрыла интенсивные эмоции девушки из поля зрения учеников. Этот парень положил обе руки на плечи девушки, и мир, который был охвачен её силой, изменился, словно был подавлен.
Что они сказали друг другу или говорили лишь их глаза без слов, за пределами сцены понять было невозможно.
Тем не менее, с того мгновения, как парень освободил девушку из своих рук, и пока они не покинули сцену, взгляды абсолютно всех учеников, первого года, второго года, и третьего года смотрели на них двоих, будто приклеенные.
◊ ◊ ◊
Впоследствии, будто все окунулись в холодную воду, порядок был полностью восстановлен. Даже насмешники были просто сочтены грубыми людьми, ободренными концертным настроением.
Предвыборная речь торжественно распалась, и ученики выстроились в линию, чтобы отдать свои голоса, как дрессированные овцы.
Итоги голосования были размещены следующим утром, после того как третий год под руководством школьного совета закончил подсчет голосов.
Эти итоги…
— Поздравляю, А-тян.
— Накадзо, поздравляю.
— Поздравляю, Накадзо-сан.
…Первым делом услышав с утра поздравления, Азуса была избрана Президентом школьного совета.
— …Шиба-сан, думаю, будет лучше, если ты на это не будешь обращать никакого внимания, поскольку голосование ни на что не влияет.
— Слишком плохо, Тацуя-кун.
Слушая симпатизирующий голос Сузуне и, не в силах удержаться от того чтобы показать, каким забавным она это находит, голос Мари, Тацуя и Миюки с соответствующими болезненными лицами читали отчет о подсчете голосов.
В целом, было 554 бюллетеня.
Количество легитимных бюллетеней было 173.
Итоги бюллетеней содержали…
— …Вот результаты.
— Шиба: 220, Накадзо: 173, Тацуя-кун: 161…
— …Подождите. Бюллетени очень многих учеников, которые неправильно написали имя, не должны быть засчитаны… — Крича «я хочу притвориться, что этого не существует» без слов, Миюки спокойно возразила. — Почему «Королева», «Её Величество, Королева» и «Снежная Королева» все посчитаны за меня? — Протестовала она плачущим голосом.
— Так как на других было написано «Королева Миюки», «Её Величество, Королева Шиба Миюки», «Снежная Королева Миюки» и подобное… по-другому понять их было просто невозможно.
Слушая, как Сузуне извиняющимся голосом её утешает, Миюки просто не могла не понять.
— Что они этим имели в виду? Они думают, что у меня есть какие-то наклонности к извращениям*?
— …Нет, по-моему, они точно не имели в виду ничего такого. Увидев, как ты выглядела, не думаю, что у кого-то осталось мужество… — в замешательстве возразила Мари, и, будто проиграв внутренней борьбе, тело Миюки и вправду тяжело опустилось.
— Эй, я что, столь ужасна? Неужели моё поведение и впрямь так невыносимо? — Тон Миюки сменился на подлинный вопль.
— …Миюки-сан, успокойся. В конце концов, никто так не думает. — Маюми попыталась изо всех сил придать голосу мягкость, чтобы как-то успокоить Миюки, но это почти ничего не принесло.
— Дайте мне бюллетени! Я найду, кто написал их!
— Это абсурд… прежде всего как ты это сделаешь?
Кто-то пробормотал этот очевидный изъян в её плане, но в данном случае это было совершенно бесполезно.
Миюки повернула всё своё тело к Тацуе, её глаза сразу же омрачились.
— Онии-сама… — с нуждающимся взглядом, Миюки почти заплакала и прижалась к нему, Тацуя временно отложил своё беспокойство:
— Не проси невозможного, Миюки. Поскольку речь идет о тайном голосовании, расследование о том, кто за кого голосовал — серьезное нарушение правил. — Он погладил её по голове без тени смущения и предупредил её, будто она была маленьким ребенком.
— Но… но…
Не зная, что ещё сделать, Тацуя нежно обнял всхлипывающую младшую сестру:
— Всё хорошо. — Его губы приблизились к уху сестры. — В конце концов, ты не Королева, — и с глубоко нежным голосом, — неважно, как остальные на тебя смотрят, для меня ты милая принцесса, — Тацуя дал этот обет.
— Онии-сама…
Звук плача постепенно угас, одновременно с этим, похоже, её гнев и разочарование также угасли, и потенциальный Армагеддон стих, все расслабились.
Тем не менее, вскоре они оказались в неловкой обстановке совершенно иного вида. Хотя Миюки и перестала плакать, она не намеревалась отпускать руку Тацуи. Скорее даже, её голова и щеки шокирующее прижались к груди Тацуи; аура вокруг них была так мила, что все они страдали от ревности.
◊ ◊ ◊
После полудня в этот день Тацуя и Миюки больше не показывались в комнате школьного совета.
Миюки не только плакала перед своими сэмпаями, она позволила себе, чтобы все увидели, как они обнялись и её утешили, поэтому вполне понятно, что она была слишком смущена, чтобы прийти; когда подобающе смущенный Тацуя сообщил им это, Маюми и остальные перестали беспокоиться.
Азуса удостоилась чести праздновать со своими товарищами из второго года, поэтому её место было пустым. Сузуне, как обычно, не приходила, если ей не нужно было что-либо делать, поэтому она не появилась. И сегодня, что необычно, в комнату школьного совета пришел Катсуто.
— Вот, держи.
Когда еда закончилась, Маюми достала чай для Катсуто. Он молча сделал тост и поднес чашку ко рту.
— Итак, почему ты сегодня пришел, Дзюмондзи?
Хотя они оба были гостями, Мари — наверное, потому что больше не могла сдерживаться — вела себя так, будто они в её собственной штаб-квартире и задала ему вопрос; на что Катсуто ответил «просто так»:
— Наверное, потому что сегодня для Саэгусы её истинный день отставки. Сегодня последний раз я могу прийти, чтобы увидеть её как Президента школьного совета.
— Понятно, так ты пришел поблагодарить Маюми за её службу или что-то подобное.
— Ох, Дзюмондзи-кун, спасибо.
— А, пожалуйста.
Самодовольно улыбаясь, они двое скоординировали атаки (словесное нападение?) на что Катсуто серьезно дал отпор.
— …Так вот оно что. Я думала, что Тацуя-кун напоминает мне кого-то, он реагирует на такое точно так же, как ты, Дзюмондзи-кун.
— Шиба?
«Мы похожи?», — Катсуто спросил взглядом; Мари пожала плечами. Хотя их ответы внешне были похожи, Мари считала, что ответы Тацуи намеренны, а Катсуто спонтанны, поэтому её оценка была в том, что их молчаливость — единственное сходство.
— Кстати, как думаете, как Шиба вчера это сделал…
Вероятно посчитав, что не сможет избавиться от него лишь через язык тела, Мари попыталась быстро сменить тему разговора.
— Всё было хорошо… Нам не нужно было беспокоиться.
Однако, наверное, потому что они оба об этом думали, Маюми и Катсуто прошли мимо решения Мари, направив разговор по своему выбору.
— Я не смог разглядеть, что на самом деле происходило, но, как мне показалось, Шиба-кун сдержал свою сестру?
— Да. Её проявление силы и его подавляющая способность невероятны.
Как Катсуто и сказал. Правду о том, что происходило, зрители обнаружить не могли; лишь те, кто находились на сцене, как Маюми, могли ясно видеть, что случилось.
Возможно, это было практическое применение «Прерывания заклинания». Структура Псионов мгновенно отобразилась — без необходимости записывать информационное тело в Эйдос, сами Псионы были продуктом формирования Внешней системной магии — в форме ауры. Большое количество Псионов в хаотичном порядке обернулись вокруг её неистовства; эта подавляющая сила была сжата и влилась обратно в тело Миюки.
Псионы не являются чем-то, что источает тело, но тело — это проводник для Излучения и Поглощения. Формирование последовательности активации CAD является примером подобного моделирования. Тацуя брал Псионы, которые Миюки рассеяла и, без какого либо сотрудничества с ней, вливал их обратно «внутрь».
— Неважно, как кто-то хорош во Внешней системной магии, неважно, являются ли они кровными родственниками, может ли кто-то на самом деле манипулировать Псионами другого человека так легко? Тогда они были полностью вне контроля самой Миюки; это другое дело для рассмотрения, но… — Маюми проговорила целый список беспокойств.
— Может, это одна из его техник древней магии? Думаю, это было «Искусство Мудреца», оно отлично подходит для управления Псионами… — Мари выдвинула свои догадки в качестве ответа; однако…
— Нет, неважно, насколько хорошо освоена техника древней магии, она требует времени для активации. Искусство Мудреца, о котором ты говоришь, является весьма трудоемкой магической системой. — Катсуто косвенно опроверг догадку Мари с «это не всё объясняет» типом ответа. — Даже глядя на силу его сестры, как я и ожидал, думаю, что их генетику нельзя игнорировать…
— Но он ведь сам это опроверг, сказав «что не член Десяти Главных Кланов», так ведь? — В этот раз логике Катсуто Мари предоставила контраргумент.
— А. Не было похоже, что он врал.
Когда они пришли к этому тупику, Мари и Катсуто склонили головы.
— …Давайте уже остановимся. Этот разговор. Не хорошо спрашивать о кровной линии, — Маюми вдруг предложила остановиться.
Мари и Катсуто посчитали внезапную смену отношения Маюми неестественной; тем не менее, для волшебников, спрашивать о кровной линии определенно было мелким преступлением, поэтому они не могли возразить.
Конечно, Маюми не сказала им, о чем тайно думает. Её собственное убеждение было в том, что если Тацуя «экстра», тогда этот вопрос запрещен.
Вот так Тацуя и Маюми, не сговариваясь между собой, вместе стали сообщниками, чтобы держать происхождение Тацуи в тайне.
- ↑ Оба-уэ: очень вежливая форма Тёти.
- ↑ Наклонности к извращениям: Королева может также относится к «госпоже и рабу».
