Уже настала последняя неделя сентября.
Дней с затяжной летней жарой ещё было много, но дней с заметным осенним ветром становилось всё больше.
— Как думаешь, в школе не должно быть больше восторга?
— Почему? — Тацуя, чуть сузив глаза, обернулся к Маюми, которая вопросительно склонила голову.
— Президентские выборы.
Наконец, завтра будет общее собрание учеников, и вместе с ним будут выборы Президента школьного совета.
У Маюми сегодня был последний день, который она может провести в этой комнате в качестве Президента; но, несмотря на это, у неё по-видимому было не так уж и много чувств.
Тем не менее, конкуренция за пост следующего Президента, похоже, не будет включать ни ожесточенных дебатов, ни состязаний в популярности.
— …Ну, это ведь выборы Президента школьного совета старшей школы? Это не то, чем можно разжечь огонь…
Он не стал оглядываться назад; в лучшем случае это почетная должность, добавляющая очки в чьи-то школьные записи. Этим ведь нельзя прийти в восторг, да?
К тому же были и другие причины, чтобы не прийти в восторг: голосовать за единственного кандидата, похоже, не столь интересно; Более того, возможность проиграть выборы была нулевой.
И всё это не из-за того, что должность Президента школьного совета была не достаточно привлекательной, чтобы не глядеть на неё с завистью. Если взглянуть на это с точки зрения широкой общественности, Президент школьного совета школы магии — не более чем глава организации старшей школы. Власть и влияние, которое дарует должность, близки к нулю; это всего лишь почетно. В этом Президент не сильно отличается от Президента школьного совета научной старшей школы или старшей школы искусств.
Однако этот «почет» иного уровня. Это совершенно естественно; если немного подумать, то можно понять. Просто старших школ магии — старших школ при национальном университете магии — лишь девять на всю страну. Количество национальных старших школ не ограничено девятью, но старших школ, где можно получить образование в магии, лишь девять.
Даже если их количество возрастёт, будет невозможно предоставить надлежащее количество учителей. Каждый год лишь девять человек могут испытать, что значит быть волшебником, уважаемым как Президент школьного совета в старшей школе магии. Это звание ограничено теми, которые пойдут по пути становления элитными волшебниками, и это не преувеличение, если вы получите этот титул, это изменит всю вашу жизнь.
Неофициально, это можно назвать честью, сопоставимой с получением медали третьего класса. Конечно, для того чтобы стоять наравне с людьми на вершине мира волшебников, нужно оцениваться первым или вторым классом; здесь нет исключений. Но, на уровне старшей школы, правильно и уместно будет сказать, что кто-то будет смотреть с завистью на такой жизненный почёт, да, весьма уместно.
Но загвоздка в том, что могли желать должность Президента школьного совета не горстка учеников, а довольно много. Тогда почему же лишь один единственный кандидат? Это, понятно, итог деятельности человека.
Тацуя лишь сейчас перевел взгляд на текущего Президента школьного совета, невинное лицо которой вопросительно к нему склонилось.
Какое же она сделает лицо, если оппозиция начнет «пропагандировать», что выборы недействительны?
Возможно, покажет такую заманчивую улыбку.
Хватит об этом; воображение, очевидно, придумывает какие-то страшные сценарии.
— Хмм, к сожалению, в этот раз будет лишь А-тян… но в целом, перед голосованием, она произнесет речь «голосуйте за меня». Как думаешь, завтра этого будет достаточно, чтобы всех воодушевить?
С единственным кандидатом называть речь «голосуйте за меня» не совсем верно, но у Тацуи не было привычки делать подобные насмешки.
Его взгляд скользнул в угол комнаты. Уже почти прошел обеденный час. Азуса с серьезным лицом вглядывалась в документ и тихо бормотала.
Она не использовала ручной терминальный экран; она считала своей обязанностью читать с настоящих бумажных документов. Похоже, что у неё был надлежащий боевой дух кандидата.
Кстати, «награда» — устройство полёта — уже была вручена, когда она приняла своё выдвижение.
Такую девушку, как она, не привлечет награда, которую только пообещали, но вот награда, которую дали заранее, поставила её под большее давление из-за затяжной напряженности.
Поэтому, как он и хотел, Азуса стала заложницей странного чувства долга. Даже если у неё и не было оппозиционных кандидатов, она воодушевляла себя словами «я должна победить, я должна победить».
Наверное, даже когда она закончит свою речь, это напряжение сохранить её решительность. Насчет этого не нужно беспокоиться.
— Что бы мы ни думали, но главная проблема — общее собрание учеников, так ведь?
Она никак не могла услышать его мысли, но Сузуне озвучила именно ту проблему, о которой он хотел сказать. Сузуне уже некоторое время (похоже, она собиралась сегодня пропустить обед) смотрела на экран терминала своего рабочего стола. Её глаза бегали вверх-вниз, скорее всего, она при чтении прокручивала текст, возможно читая его снова и снова, всё проверяя.
— Специальное собрание весной сократило степень игры на публику. Мы сейчас не хотим ещё одного такого беспорядка, — указала Мари, закрыв коробку для бэнто.
— Я определенно не собираюсь вызывать подобный беспорядок, — ответила Маюми и тоже убрала бэнто.
— Я немного волнуюсь о возможности вспышки насилия, но это, наверное, неуместное беспокойство, — шутливо и с улыбкой на лице сказала Миюки, затем все начали наливать себе чай.
— Неожиданное нападение? Что ж, ученики нашей школы должны прекрасно понимать, как нападать на такую девушку, как она, — во время паузы Мари высказала своё мнение.
— Подумать только, как грубо. Нападать на девушку, не думаешь, что это просто ужасно, — бросила замечание Маюми, на её лице ясно нарисовалась улыбка, говорящая, что «это шутка». Здесь просто не было противников, которые могли посметь вызвать её на битву в магии, по крайней мере, никого достаточно сильного, чтобы трусливо скрытно напасть. Маюми твердо придерживалась этого убеждения.
— Понятно… Но я не думаю, что меры предосторожности будут лишними.
Однако ответ Тацуи пошел в слегка странном направлении, чего она не ожидала.
— Э-э?
— Президент ведь девушка, более того — красивая девушка.
— П-Правда? — Маюми, с самообладанием пожилого человека, опровергла замечание, но нельзя сказать, что очень уж плавно, поскольку глаза показали волнение.
Но вот на Миюки, напротив, было раздраженное лицо, говорившее: «почему мой брат такое ляпнул», и, казалось, она внимательно осматривает его на другие признаки неверности.
— Что ты имеешь в виду? Почему ты сказал что-то подобное так внезапно? — высказала свои подозрения Мари. Видно, Миюки не единственная заподозрила его в неверности.
— Внезапно? Часть учеников пытаются собрать поддержку, чтобы разрушить план Президента. Я думал, что мы обсуждаем угрозы, которые могут нарушить текущий порядок вещей?
— Такой слух достиг и моих ушей… — Мари ответила так, будто показалась несколько сбитой с толку. По мнению Тацуи оппозиционная группа искусно маневрировала. Он анализировал доклады разведки более точно, чем Мари, так как отдельные члены комитета обычно не делают сбор разведывательных данных.
— Оппозиционная группа может ударить лишь сегодня или завтра. Президент… будет лучше, если ты сегодня не будешь оставаться одна.
— Ха-ха, Тацуя-кун. Может, ты немного драматизируешь? — Маюми решила превратить волнения Тацуи в шутку и со смехом отклонила их. Но это ей удалось не слишком хорошо.
— Ты знаешь то, что неизвестно нам?.. — С беспокойством Мари задала вопрос Тацуе, который, похоже, не шутил с Маюми.
— К сожалению, нет. Если бы что-то узнал — чувствовал бы себя безопаснее.
— Может, ты слишком много об этом думаешь?
— Ха-ха, может быть?
Когда Сузуне сказала, что это могут быть просто нервы, Тацуя слегка рассмеялся в знак согласия.
Тем не менее, это было лишь притворство, что было ясно любому, у кого были глаза.
◊ ◊ ◊
— Тацуя-кун. — Лишь немного времени осталось обеденного перерыва. Мари, которая только что покинула комнату школьного совета и шагнула в близлежащий коридор, остановила Тацую, который шел назад в свою классную комнату.
Тацуя и Миюки одновременно обернулись; почему-то на Мари была немного горькая улыбка. Общественность могла думать о них, как о «близких родственниках», но только потому, что не всегда игнорировала такие маленькие действия.
— Ты что-то хотела? — Тацуя кивнул, чтобы Мари продолжила, чтобы быстро подошла к сути дела.
— Мне нужно обсудить с тобой одно дело. Не мог бы ты пойти в штаб-квартиру?
Когда она сказала «штаб-квартира», он не спросил штаб-квартира чего; она имела в виду штаб-квартиру дисциплинарного комитета.
— Прямо сейчас?
— Это не займет много времени. Ах, да. Если возможно, не могла бы присутствовать и Шиба?
Тацуя и Миюки, застывшие от неожиданности, переглянулись. На их памяти Мари впервые говорила Миюки что-то вроде «нужно, чтобы ты кое-что сделала» или «кое-что обсудить».
— Миюки, ты успеешь?
— Да. Поскольку четвертый урок свободен, проблем не возникнет, даже если я немного опоздаю. — Свободен — сокращение от «свободный предмет». Науку, язык, магию — кроме практики — и т.п. можно изучать через терминалы индивидуального обучения. Это примерно то же самое, что и самообучение, поэтому если немного опоздать, то и впрямь не будет никаких проблем. — Онии-сама, а для тебя всё нормально?
У Тацуи, с другой стороны, был небольшой практический тест, называемый «измерение способностей».
Устройство для проведения измерений на первом потоке используют инструктора (естественно, также дают советы), но на втором потоке ученики пользуются им самостоятельно; пока он во время уроков будет достигать необходимой оценки, балл будет считаться проходным.
— …Всё нормально, — он кивнул Миюки и согласился с Мари; Мари извинилась, опередила их двоих и направилась к лестнице.
Идя в штаб-квартиру комитета, они не воспользовались коротким путем мимо комнаты школьного совета.
По сравнению с полугодичной давностью, она была как другой человек: после всей той чистки и организации, которую он сделал, комната выглядела совершенно другой. Мари и Тацуя с Миюки сели друг напротив друга возле приёмника, которого здесь не было полгода назад (Кстати, приёмник, как он узнал через перекрестный допрос, убрали на склад, настолько сильно комната была завалена вещами; теперь его вернули на своё исходное место, поэтому они могли следить за информационными частотами).
— …Хорошо, теперь, поскольку это вы, возможно у вас есть некоторое представление, о чем пойдет речь.
Тацую озадачило ударение, которое Мари сделала своим предисловием.
От неё исходила тонкая напряженность.
Немыслимо; Миюки здесь, так что это не может быть такая причина. Они регулярно виделись лицом к лицу в комнате школьного совета. Невозможно назвать случаи, когда они не могли говорить друг с другом; нет никаких оснований, чтобы такая старшеклассница, как Мари, чувствовала напряженность в их текущих отношениях.
— …Я хочу поговорить о Маюми. По правде, я тоже беспокоюсь о том, на что ты ранее указал, Тацуя.
— Дело тех, кто выступает против плана по отмене правила, по которому члены школьного совета выбираются из учеников первого потока?
Мари на это не обратила внимания из-за своей напряженности, но Тацуя показал, что её понял.
— Верно… Я тоже думаю, что в оппозиции слишком много учеников. С весеннего собрания, когда было сделано объявление, я не чувствовала такого настроения от оппозиции, но я припоминаю, что учеников, эмоционально выкрикивающих оппозиционные слова… было больше нескольких. Так как вы двое из первого года, вы, наверное, о таком не думали, но невозможно провести диверсию мирно. В конце концов, ведь те, кто применяют насилие, всегда появляются, да? Как говорится: всегда оставайся начеку.
— Весьма вероятно, — именно так думал Тацуя, он без колебаний или отвращения ответил мрачной Мари.
— Маюми, наверное, потому что Госпожа, незнакома с такой «злобой». Эта девушка, наверное, не поймет чувство, исходящее от атаки загнанного в угол животного.
Хммм, Тацуя согласился, что это самоубийственная слабость.
Видимо Мари не была застенчивым человеком.
Если посмотреть со стороны, станет совершенно очевидно, что то, как они донимают друг друга, доказательство того, как они между собой ладят; по мнению Тацуи волнение Мари о Маюми было «совершенно естественным». Но Мари, похоже, так не считала.
— Как ты и сказал тогда… Маюми, похоже, не принимает это слишком серьезно. Так как у неё есть особое умение «Многомерная Сфера», она может охранять свой периметр и никто не застанет её врасплох, но поскольку эта способность восприятия не активируется пассивно, когда она не чувствует надобности в бдительности, это как игрушка, пойманная в своей упаковке.
— …Хмм.
Что ж, разве уже не пора Мари сказать нам, что она от нас хочет, подумал Тацуя.
— Эх… тогда… извините. Я болтала, не добравшись к сути…
Хорошо, Тацуе не потребовалось говорить это вслух; Мари сама вернулась к главному вопросу.
— Итак. Я хочу, чтобы вы двое… если возможно, не могли бы вы сегодня выйти из школы вместе с Маюми?
— …Ты имеешь в виду увидеть дом Президента?
— Не нужно идти так далеко, аж к её дому… нет, конечно, я была бы благодарна, если бы вы пошли так далеко. Думаю, на территории школы о ней ненужно беспокоиться. В классных комнатах её окружает толпа поклонниц; в комнате школьного совета есть Итихара и Хаттори. Но я сильнее всего беспокоюсь о времени, когда она покидает школу. Она не позволяет, по какой бы то ни было причине, подойти поклонницам за пределами школы.
— Разве не потому, что она прямой потомок Десяти Главных Кланов? — рассеяно заявил Тацуя, на что Мари приняла лицо, говорящее «до сих пор я об этом и не думала»:
— …Это так?
— Э? Я не член Десяти Главных Кланов; это лишь простая догадка.
— Наверное, ты прав… В любом случае обычно Маюми уходит из школы одна. Даже если кто-то сделает так, чтобы всё выглядело случайно, напасть будет легче, чем в школе. В другое время я поговорила бы с Хаттори, но после того, как он закончил дела со школьным советом, похоже, что он пошел к Группе Управления Клубами, готовиться… При таких обстоятельствах, Тацуя-кун, я хотела бы положиться на тебя. Поскольку ты обладаешь сильнейшей антимагией «Прерывание заклинания», неважно, какую внезапную атаку они предпримут, всё будет в порядке, так ведь?
Тацую охватило небольшое сомнение; однако он не сказал ни слова. Так как быстрее, чем он успел открыть рот, на вопрос Мари ответила Миюки:
— Можешь на нас положиться. Онии-сама никогда не оплошает.
Впрочем, последние слова Мари были не вопросом, а простой формальностью. На самом деле это была провокация, или даже подстрекательство. Её слова странным образом всколыхнули Миюки, они были сказаны с целью, чтобы она заговорила прежде, чем Тацуя начал бы высказывать злостные вопросы, вроде «почему из школы должен сопровождать её именно я?». Вместо этого Тацуя просто смотрел на Мари, которая злобно ухмылялась.
— Ч-Что? Ты что-то хочешь сказать?
— Нет, не особо.
— Они так низко пали. Если Маюми сейчас будет ранена, это многое ухудшит. Хоть я и понимаю, настолько всё неустойчиво… но не то чтобы я о ней особо волновалась.
Пока он смотрел, как Мари оправдывается изо всех сил, Тацуя подумал: «значит, таких людей называют цундере, людьми, которые обращаются холодно с теми, кто им нравится?» — но он не был особо в этом уверен.
◊ ◊ ◊
— …Спасибо за ваш тяжкий труд. На этом вся подготовка к завтрашнему дню должна быть завершена?
— Да, все документы готовы, — ответила Азуса на заключительную любезность Маюми.
— Президент, я тоже завершил проверку, — спокойным тоном подтвердил Хаттори. Но он не только ответил на вопрос; его слова были извиняющимися и кающимися, затем он продолжил: — …Президент, для тебя это болезненно?
— Да, Ханзо-кун, спасибо за твой труд. Я уже закончила здесь, так что не волнуйся.
Вслед за этим у него назначено формальное введение в должность в Группе Управления Клубами. Это Маюми тоже хорошо понимала.
— Извини, Президент…
— Я сказала, что всё хорошо. А-тян, если и ты готова, то можешь тоже идти.
С большой болью и сожалением, Хаттори поспешно собрал все свои вещи, сказал краткое «прошу прощения» в прощание с Азусой, оставил школьный совет позади и направился в здание для практических занятий.
— Уже время уходить и тебе, Миюки, — таким же тоном Маюми направила слова к Миюки, которая почему-то даже не встала с места, хотя двое учеников второго года уже пошли домой (точнее, домой пошла лишь Азуса).
— Если можно, я хотела бы ещё немного здесь подождать.
Однако от Миюки последовал довольно необычный для неё ответ.
— Тацуя-кун?
— Да. Похоже, он находится вне зоны доступа телефонного сигнала, я не могу с ним связаться.
— Вне зоны доступа телефонного сигнала…
— Не могут ли это быть подвальные архивы? — Сузуне прошептала на ухо Маюми, которая вопросительно склонила голову (хотя это и был шепот, но его громкость была такой, что достигла Миюки). Маюми с задумчивым видом согласилась.
— Этот барьер приватности… иногда толст, поэтому ты и не можешь с ним связаться… хорошо.
— Я ещё немного приберусь перед уходом. Ах, Рин-тян, иди уже домой. У тебя есть поручение, которое ты не можешь сегодня бросить, так ведь?
— …Да. Извини, Президент.
— Всё в порядке. Я отпускаю тебя сегодня, так что работай усерднее завтра.
Маюми и не подозревает, хех; в её ответе не было ни следа сомнения. Она даже выдала небольшой смешок. Сузуне поклонилась, не говоря ни слова.
В комнате школьного совета остались лишь они двое; Маюми и Миюки в тишине повернулись к своим столам.
Через некоторое время Маюми посчитала, что уже пора выходить, и как раз в этот миг прозвучал сигнал о прибытии авторизированного человека (в общем, ученика, идентификационная карточка которого была зарегистрирована в системе проверки этой комнаты).
Миюки поднялась и направила взгляд к двери.
— Извини, я заставил тебя ждать.
Миюки предвкушала не напрасно: в комнату вошел Тацуя.
— Нет, ничего подобного.
Увидев, как Миюки радостно направилась к нему маленькими, быстрыми шажками, Маюми выпустила слегка удивленный смешок.
— Я уже к этому привыкла но… вы двое и впрямь близки.
— О, Президент. Ты одна?
— Брошенный корабль… но это нормально. Да, сегодня остались лишь я и Миюки.
Так как он тоже привык к Маюми, Тацуя не сбросил темп из-за её наглости. Это был её обычный беззаботный остроумный ответ.
— Мы можем тебе помочь?
— Как необычно.
Однако её следующие слова, похоже, показали истинное неподдельное удивление.
— Интересно, а снег не упадет?
— Это не ко мне, но… вот моей сестре вполне по силам. Миюки, Президент видимо желает снега.
— Вас поняла. Что ж, тогда как много я должна создать, Онии-сама?
— Давай посмотрим… десяти сантиметров хватит?
— Подождите! С-стоп! Всё хорошо, если снег не упадет!
Сначала она подумала, что это шутка, потому оставила её в покое, но их выражения были слишком серьезными. Побужденная беспокойством, называемым «10 000 к одному, что они на самом деле этого не сделают, но что если сделают?», Маюми отчаянно их остановила.
— Боже мой… Не говорите шутки с серьезным выражением лица.
— Разве не естественно, что это была шутка?
На Тацую, который ни милой улыбкой, ни широкой ухмылкой не показал, что это и вправду шутка, Маюми всеми силами направила взгляд, наполненный беззащитностью (правдивой). Однако увидела, что никак на него не повлияла, и просто пожала плечами, сказав: «ну да ладно».
Похоже, она тоже хорошо привыкла к Тацуе — они были на равных.
— Долой шутки. — Маюми посмотрела на него пронзающим взглядом, который Тацуя естественным образом проигнорировал.
— Скоро уже будет темнеть, но если ещё осталась какая-либо работа, мы тебе поможем.
Уже прошло осеннее равноденствие. Так что «скоро уже будет темнеть» не было преувеличением.
Пока она приняла бескорыстные слова Тацуи за чистую монету (может, она его «неправильно поняла»?); у Маюми расслабилось лицо:
— Хм… наверное, мне лучше тоже пойти домой. Спасибо за вашу заботу.
— Ох, неужели?
— Тогда, Президент, почему бы нам не пойти к станции вместе? — на этот раз сделала попытку Миюки, подумав, что Тацуя будет легко сбит.
Хотя Маюми думала, что и это необычный случай, её лицо неожиданно разразилось улыбкой:
— Почему бы нам всем не объединить усилия?
— Поскольку уже так поздно, я знаю, что получение документов с «подвала» займет некоторое время, поэтому прежде всего нужно пойти сейчас, чтобы они успели для нас всё закончить прежде, чем пойдут домой.
— …Сейчас, когда ты об этом упомянул, что ты искал в архивах?
— Я искал древние тексты, связанные с «философским камнем», поскольку большая часть текстов представляет собой просто отсканированные документы.
— …Очень ненормальный, нет, узкоспециализированный объект исследования.
— Полагаю, он мог бы стать инструментом, компенсирующим недостаток в способностях, — недолго думая, сказал Тацуя.
— Ох, это?.. — Маюми поразилась его подлинному мотиву. — Как волшебник, способный использовать «Прерывание заклинания», может такое говорить? Даже если это была бы единственная магия, которую ты мог бы использовать, ты по-прежнему пользовался бы большим спросом в полиции и силах обороны. — Тем не менее, её лицо быстро заполнилось разочарованием.
Тацуе было хорошо известно: Маюми считала, что у него искривленное мнение о собственных магических талантах. Тем не менее он мыслил слегка в другом направлении от общих «чувств резервов»; «ученики резерва» были лишь сыты по горло социальной системой, установившей лимиты на их возможности из-за того, что они резервы, он это хорошо знал.
Он невольно забыл, что если скажет что-то, звучащее немного жалостно, Маюми, у которой почему-то всегда было над ним превосходство, рассердится.
Он не мог достичь высокого ранга по международным стандартам, определяющим ранг волшебника, но при приёме на работу талантливые люди, как он, превосходно владеющие практическим навыком в специализированной области, были в большом спросе.
— Эй, Тацуя-кун, я считаю, ты не должен так сильно подчеркивать, что ты «резервный ученик». Потому что ты просто мелодраматичный, тебя запомнят по твоим достижениям… Если будешь продолжать в том же духе — станешь предметом зависти как первого, так и второго потоков.
— Я не хотел это подчеркивать.
Тацуя, когда назвал себя «резервным учеником», и впрямь сделал это без намеренья удовлетворить мазохистские тенденции, и он не был мелодраматичным. Лишь сейчас, когда его спросили (не прямо) причину, почему он расследует этот предмет, он лишь ответил на вопрос. Естественно, он не врал, чтобы скрыть свои истинные намерения; на самом деле он расследовал вопросы, связанные с «философским камнем», чтобы компенсировать нехватку способностей. Для создания «магии типа Гравитационного контроля для реактора термоядерного синтеза» ему кое-чего еще недоставало.
В любом случае у Тацуи не было намерений подчеркивать, что он лишь «резервный ученик».
Однако…
— …Неважно, я постараюсь этого не делать, — в итоге ответил он.
Просто Тацуя понимал, что Маюми за него беспокоится.
◊ ◊ ◊
Маюми, Тацуя и Миюки пошли по пути из школьного входа прямо к стации, по которому они обычно идут с Эрикой, Лео, и остальными друзьями. Миюки немного нервничала; что ж, это было понятно. Чуть нервничала даже Маюми. Свою сумку она несла обеими руками перед собой. Манера, в которой она молча шла, с глазами, скрывающими её чувства, имела изящество, из-за которого кто-то мог даже удивиться «из какой семьи высокого класса родом эта Госпожа?»… Хотя Маюми и вправду была Госпожой.
У Тацуи не было никаких тем, которые он мог бы предоставить для разговора. «Искусство светской беседы» было одним из тех, в чем он не был особо искусен. К тому же сейчас он был в состоянии боевой готовности против нападений оппозиционной группы. По этой причине все трое едва говорили друг с другом, и незаметно прошли примерно две трети пути к станции.
— …Эй, Тацуя-кун.
— Что?
Из-за этих обстоятельств, когда Маюми неожиданно заговорила, Тацуя был практически готов ко всему.
— Это правда, что вы двое ждали меня, чтобы мы могли пойти вместе? — Тем не менее, хотя он и был готов, эти слова его удивили. Когда Тацуя не ответил, Маюми, будто получив ответ, продолжила: — Мари сказала что-то, так ведь? Что-то вроде того, что оппозиционная группа может напасть, и чтобы вы пошли со мной к моему дому.
— …Ты хорошо её знаешь, Президент.
Ей правдиво ответил не Тацуя, а Миюки. Своей проницательностью Маюми поняла, что догадка попала прямо в точку; по крайней мере, вмешалась Миюки, поэтому Тацуе не нужно было объяснять, почему (?) «он сознался».
— Всё хорошо, — Маюми слегка улыбнулась, повернувшись к Миюки, — я не скажу Мари, что выведала у вас двоих правду.
Миюки кивнула со смущением от того, что её намерения полностью и быстро обнажились.
— Но, почему ты заговорила об этом?
С другой стороны, Тацуя не показал какого-либо особого дискомфорта на лице, и он говорил без каких-либо следов того, что можно назвать вызывающим поведением; он просто спросил с озадаченным видом.
— Чтобы дать вам понять, что не нужно сопровождать меня весь путь домой. Ох, не поймите неправильно. Я не раздражена или что-то подобное.
Тацуя молча склонил голову и жестом указал ей продолжить.
— Мари сказала что-то вроде того, что я обычно иду из школы и в школу без мер предосторожности? Но именно то, что я ухожу не со всеми остальными, и является мерой предосторожности, поэтому если что-то случиться, никто от этого не пострадает.
— Под этим… ты ведь имеешь в виду не только такие времена?
— Верно, может, я одна себя так называю, но из-за того, что я «Госпожа», я часто становлюсь целью людей с денежными или политическими целями или тому подобным.
Она сказала слово «госпожа» без каких-либо следов гордости в голосе, который окрасился лишь обесцениванием самой себя.
— Просто семья Саэгуса — благородный клан, который с самого создания системы Десяти Главных Кланов никогда не выпадал из их рядов, ни одного раза.
Слова Тацуи подразумевали, что «с этим ничего нельзя поделать»; Маюми огорченно улыбнулась:
— …Ну, вот такие вот дела. Поскольку меня тренировали никогда не опускать бдительность, я всегда готова к вызову магии, — она подняла левую руку. Рукав опустился, показав её CAD; он был не в спящем режиме, но в режиме ожидания. — Кроме того, у меня также есть телохранитель.
— Хм, правда? — Миюки отчаянно оглянулась вокруг, но она не смогла найти и следа кого-то, похожего на телохранителя.
— …Он ожидает на станции, — Маюми тонко остановила её поиск, — как можно догадаться, я смущаюсь ходить по дороге в школу в сопровождении телохранителя.
Даже если она сама это сказала, это не меняет того, что это и впрямь смущает.
— Ох, вот почему она сказала «не нужно проводить её до дома»… как только ты доберешься до станции, телохранитель будет ждать.
Когда Тацуя это услышал, его лицо, наконец, показало, что он понял.
— Верно.
Однако теперь, когда это было объяснено, кое-что новое подняло его любопытство:
— Но почему ты объяснила это нам?
Тацуя знал, что это бессмысленный вопрос, но не мог укротить своё любопытство. Если то, что она только что сказала, — правда (хотя казалось, что здесь нет никаких причин для лжи), то Мари тоже об этом знает.
— Да-а… может, я просто хотела пойти домой с Тацуей-куном и Миюки-сан?
Однако посмотрев на застенчивое лицо Маюми, когда та ответила, у Тацуи появилось предчувствие «полного провала»…
— Со мной тоже?
У Миюки не было того же предчувствия, что у брата, поэтому Маюми улыбнулась (как старшая сестра) на то, как та склонила голову.
— Да. Прошлой осенью я стала Президентом школьного совета; хотя сама по себе первая половина года тоже была насыщена, но по-настоящему насыщенной порой для меня была эта, вторая половина года, — затем она перевела взгляд на Тацую, — и это, несомненно, благодаря вам двоим.
— …Думаю, ты нас переоцениваешь, но…
Когда Тацуя бесстрастно отклонил её заявление, Маюми от всего сердца засмеялась:
— Я лишь недавно начала это понимать, но… Тацуя-кун, ты скромный человек. — Наблюдая, как у Тацуи не осталось чем ответить, что на его лице закрепилась маска «но», Маюми выдала поток «неукротимых» пронзительным смешков: — Это поведение подобает твоему возрасту? Иногда я чувствую, что и впрямь имею дело с десятилетним?
За исключением Маюми, знакомые Тацуи, которые иногда ставили под сомнение его настоящий возраст, все считали, что он старше; единственное, что он мог сделать, это погрузиться в молчание с удивленным взглядом на лице.
Зрение Маюми расплылось слезами — настолько сильно она смеялась, она протерла пальцами глаза и с веселым лицом посмотрела на Тацую и Миюки.
— …А-тян и Ханзо-кун — очень хорошие дети, но вы двое и впрямь самые запоминающиеся из всех моих прекрасных кохаев старшей школы.
Её лицо озарила необычайно яркая улыбка, Миюки тоже поразилась до потери речи. И совершенно иным образом, нежели брат, чьи уши горели.
◊ ◊ ◊
Дом семьи Шиба, так как их отец остановился в жилье их приемной матери, был на самом деле домом для их двоих, Тацуи и Миюки; для частного дома он был довольно большим. Хотя и не был особняком, как дом Китаямы или Саэгусы (Тацуя и Миюки на самом деле не видели ни одного из них); по сравнению с ними он был на уровне частного дома.
Хотя его и нельзя было назвать простым частным домом.
Здесь, под землей, находился инженерный магический научно-исследовательский центр, который был столь же высокотехнологичный, как и исследовательская лаборатория университета (По тем или иным причинам он был похож на некое тайное убежище, но это был просто переоборудованный в лабораторию подвал, такой же площади, как и этаж выше).
Тацуя, который вышел из этой подвальной лаборатории в гостиную выше, имел необычно усталый вид; его тело погрузилось глубоко на диван. Большим и средним пальцем он сильно массировал себе виски; он повернул голову один раз, затем второй раз. В этом состоянии он посмотрел в потолок и привел в порядок мысли.
Голова кипела от праздных мыслей о событиях, имевших место сегодня вечером. Он думал о телохранителе, которому Маюми его представила, когда они пришли к станции. Телохранитель неожиданно оказался мужчиной.
Тацуя считал, что охранник девушки возраста Маюми должен быть, несомненно, женщиной; если честно, он был очень удивлен. Этот мужчина был пожилым джентльменом, хорошо выглядевшим в свои пятьдесят; в нем не могло быть какого-либо намека на непристойность, но…
Впечатление, которое давал этот джентльмен, было не телохранителя, но, скорее, дворецкого, и больше дедушки, чем дворецкого. Однако его спина была прямой, как штырь, он был худой, но крепкий; он, несомненно, был на «службе» — это ясно понималось с первого взгляда. Он не стал в какую-либо особую позицию, но в нём была отполированная вежливость; у него был опыт военной службы, более того, это была длительная служба в различных местах. Он привык носить форму — его выдавало то, как он стоял.
Такое тело не было необычным; двадцать первое столетие видело много войн, особенно под конец, поэтому ветераны военной службы были столь распространены, что если глупцы попытаются поддерживать цивилизацию без них, то это будет невозможно. Бывшие военные, которые также являются волшебниками, часто пользовались своим опытом и практическими навыками, чтобы получить место телохранителя в почтенной семье; по существу, беспокойство с этим не имеет ничего общего.
Беспокоило Тацую не это, но имя телохранителя; а точнее, его фамилия.
— Онии-сама, ты ещё не спишь?
На голос он повернул взгляд; в дверях гостиной в розовой пижаме стояла Миюки.
— Миюки, а ты, почему ещё не спишь? Завтра… нет, наверное, уже сегодня, ты будешь докладчиком на собрании, так ведь?
Миюки будет руководить программой в части собрания, когда кандидат будет говорить предвыборную речь. Каждый год эту работу отдавали представителю первого года в школьном совете.
— Горло немного пересохло… — робко оправдалась Миюки и почувствовала, как Тацуя сделал большие глаза. Выговора «ложись спать рано» не последовало, но Миюки его почему-то ощутила.
— Если это так, то с этим ничего не поделаешь.
Всегда склонен ужасно баловать сестру, насмешливо согласился Тацуя. Лицо Миюки заблестело от пота, она подошла к Тацуе со скоростью, близкой к бегу. На вопрос в её глазах, брат глазами ответил «ладно». Миюки, со счастливой улыбкой, села возле него.
Медленно сезон менялся, ночи становились холоднее, но на Миюки была летняя пижама: рукава были короткими, длина штанов была три четверти длины, ткань была легкой, сквозь неё тускло виднелись линии тела. Девушка не должна такое носить поздно ночью наедине с парнем, но Тацуя не решился такое сказать. Он молчал, было такое чувство, что если заговорит — выкопает себе могилу.
— О чем ты думаешь? — Миюки, спросив, придвинула игривое лицо ближе к нему.
Неужели она знает, о чем думает Тацуя, или нет?
Он понимал, что немного неподходяще обсуждать такую тяжелую тему с человеком с таким невинным лицом; тем не менее, из-за крайней усталости, Тацуя просто честно ответил:
— Ну… о телохранителе Саэгусы-сэмпай; наверное, это меня беспокоит?
Быстрее, чем Тацуя успел подумать «от, черт», улыбка у Миюки мгновенно слетела с лица.
— Об имени Накуры-сана?
Маюми представила им этого пожилого джентльмена как Накура Сабуро.
— Дело, которое беспокоит Онии-саму, может ли это быть… Экстра?
Она его так хорошо читала, что видела каждое слово, о котором он мыслит; Тацуя болезненно улыбнулся. Если бы Миюки не думала об этой возможности, не смогла бы читать его столь хорошо. Однако, более чем зная это, Тацуя подумал, что она, вероятно, тоже почувствовала важность этого вопроса.
— Я думал, это немыслимо, но… один из Десяти Главных Кланов нанял охрану для защиты ребенка в семье, который не является наследником. Если они не могут дать им вымышленные фамилии, как делаем мы, тогда, думаю, они не могут избавиться от них как «Экстра».
— Не думаю, что в любой другой семье кроме Клана Йоцуба, есть члены, живущие под псевдонимами, но…
— Мы этого не знаем. Остальные семьи не знают обычаи Йоцуба, и мы также не знаем их. Остальные девять семей и восемнадцать дополнительных семей, Йоцуба просто не в состоянии знать традиции всех этих 27 семей.
— Но… так отличаясь от Оба-уэ,* Семья Саэгуса, отягощенная всем этим престижем, готова нанимать на работу «Экстра» на такую ответственную должность, как охранника старшей дочки главной семьи?
— Наверное, потому что это престижная семья Саэгуса, они, должно быть, именно для этого престижа и демонстрируют, что не практикуют дискриминацию.
— Понятно… ты определенно иначе на это смотришь…
Судзиоти — числа Экстра, волшебники или их наследники, которые были лишены «числа» своей семьи.
Лишить номера могут по нескольким причинам, например за государственную измену, провал важной обязанности, или «некомпетентность».
Когда волшебники стали символом военной мощи, им дали номера, «знак их успеха», но те, которые не достигли результатов, достойных «знака успеха», были заклеймены неудачниками из-за своих недостатков; они и есть экстра.
В настоящее время использование названия «Экстра» официально запрещено. В обществе волшебников дискриминация волшебника за то, что тот «Экстра», — серьезнейший неправомерный акт.
Тем не менее, как и дискриминация учеников второго потока в старших школах магии, эта дискриминация не была искоренена и по-прежнему практиковалась. Она даже ухудшилась и продолжала ухудшаться, грозя стать серьезной проблемой; эта невидимая стеклянная стена дискриминации «Экстра» упорно продолжала существовать.
В поколении Тацуи многие не знали, что их фамилия указывает на то, что они произошли от «Экстра», поскольку это скрывали их родители. Из-за этой настолько укорененной предубежденности их могли посчитать «неудачниками» и «дефектными», а это могло отложиться в их сознании как волшебников.
Следовательно, если Накура — потомок семьи, лишенной имени Нана(七:семь)кура, тогда для какой цели глава семьи Саэгуса нанял его телохранителем для своей дочери, вот что беспокоило Тацую.
◊ ◊ ◊
Незадолго до этого…
Возле главной резиденции семьи Саэгуса, которую можно описать лишь как «большой особняк», находилась великолепная купальня; до смены даты оставалось лишь три часа. Без преувеличения можно сказать, что далеко от любопытных глаз прохожих Маюми комфортно погрузилась в великолепную ванную, полную горячей воды; слегка вздохнув, она критически начала изучать своё собственное тело.
Её пропорции не были столь плохи, даже если это было её собственное мнение.
Рост, что ж, в конце концов, она перестала расти на третьем году средней школы, но её младшие сестры также имели маленькие тела; она могла лишь вздохнуть на своё генетическое наследство.
Послышался всплеск; Маюми протянула руки и ноги из горячей воды.
В бутиках и салонах красоты ей часто говорили, что для такого маленького роста у неё очень длинные руки и ноги.
Руки и ноги обратно опустились в ванну; её рука нежно коснулась груди.
Её грудь также была большой в соотношении к росту; неважно, какую одежду она носила, она никогда не давила в талии.
Она была довольно сексуальна, даже если это было её собственное мнение.
Но когда она встретила «Её», неважно, как хорошо она о себе думала, уверенность в себе пошатнулась.
В своих мыслях она всегда называла эту девушку местоимением «Её или Она», в подсознании имя «Шиба Миюки» трансформировалось.
Пока не встретила Её, она никогда не видела столь красивую девушку.
Даже Её руки и ноги; такие тонкие, такие стройные, такие прекрасные и не выглядят нездоровыми.
Талия Её, тоже, опиралась на этот тонкий край; грудь была полна женственных изгибов.
Более того, черты лица были столь совершенно симметричны. Но даже если внутренние органы в целом расположены симметрично, неважно, сколь идеально симметрично тело, внешность не должна быть так же симметрична.
Тем не менее, по сравнению с обычными людьми, волшебников с высокой симметрией тела гораздо больше. Помимо внешности, легко прослеживается тенденция, что у людей с сильным расположением к магии наблюдается и высокая симметрия в структуре костей; Маюми всё это хорошо знала.
Поэтому временами Маюми сомневалась, что Она — человек из плоти и крови.
Или даже видела в Ней девушку, как она сама.
Маюми считала, что парень, который был Её старшим братом, к сожалению, в любых других девушках может видеть лишь Её бедную копию.
Её старший брат.
Маюми, снова, вздохнула, не осознавая этого.
Он был такой, что Маюми даже засомневалась, правда ли они кровные брат и сестра, в особенности по его внешнему виду.
В нём не было ничего особо неправильного.
Однако в лучшем случае он был «так себе».
Маюми погрузилась в воду по собственный нос. Вода запенилась — её дыхание превратилось в пузыри. Воздух пузырей пришел от вздоха или от дыхания, даже Маюми не знала.
Вот только его способности были далеко не обычными.
Нет, не выдающимися, нестандартными назвать их будет лучше.
Потратив много времени и труда, учёные со всего мира взяли свои накопленные знания и создали текущую рейтинговую систему для волшебников.
Его существование поставило под сомнение действенность этой системы.
Даже если округлить, по международным стандартам он был лишь С-ранга.
Но, несмотря на это, она и остальные видели собственными глазами: то, что он делал, превышало волшебников А-ранга.
Она подняла лицо из воды и сделала глубокий вдох. Затем выдохнула дважды, трижды; Маюми чуть засмеялась.
Преподаватели, должно быть, ломают себе голову.
Что стало с системой, которая стояла десятилетиями, а сейчас основательно подорвана, и с планом для создания «магии» и «Технического отдела магии»; текущее мнение преподавателей сильно пошатнулось.
Маюми криво улыбнулась, покачав головой из стороны в сторону.
Его существование ведь просто невозможно.
Если бы лишь его интеллект и знания были превосходны, он бы не смог вызвать столь сильного замешательства.
Ученик первого года старшей школы может использовать высокоуровневую антимагию, которая почти не практикуется.
А когда его поразила магия, которая должна была нанести телу критические раны, он спокойно возобновил сражение.
Разгром террористической группы, она слышала, что это на самом деле было сделано лишь его силой.
Его способность использования магии и его способность сражаться с магией слишком неравномерны.
Нет, даже если рассматривать лишь его знание, можно даже сказать, что следует сделать некоторые изменения в учебную программу?
Горячая вода была достаточно теплой. Но, несмотря на это, Маюми задрожала, будто от холода. Хотя она знала, что холод, который она ощутила, не исходил от кожи, Маюми всё равно погрузилась глубоко в воду.
Сегодня, когда она представила его Накуре, она не сказала ему, но это был своего рода тест.
Тест, чтобы увидеть, осознает ли он, что значит имя «На-Ку-Ра».
Когда она назвала имя Накура, на один миг — и впрямь, лишь на один короткий миг — через его глаза пробежала суматоха; лишь благодаря тому, что сосредоточила на нем всю свою силу наблюдения, она не упустила.
Он знал значение имени «На-Ку-Ра».
Лишь люди, как Дзюмондзи и она сама, которые хорошо знают «тьму» современной магии, могут знать смысл.
Обычным волшебником, он не был.
Волшебником из какой-то незначительной семьи, он не был.
«Ши-Ба» Тацуя. Ши, произношение кандзи, которое означает главный; Ба, произношение кандзи, которое означает листья. Ши, слог, который также означает четыре; Ба, листья. Йоцу, произношение кандзи, которое означает четыре. Ба, листья. Йоцу-ба.
Может быть, он мог быть, он мог бы быть «Экстра».
Переутомилась, посчитала Маюми.
