Осмотрев приют и мастерскую, я принялась подводить итоги. После ритуала посвящения мне предстояла встреча с гибом Хальдензелем. Поскольку весной я собиралась отправиться на его земли, вся полученная от служителей информация была для меня полезна.
— Зам, не мог бы ты передать главному священнику, что я хотела бы с ним встретиться? Кроме того, попроси его одолжить мне камень ордоннанца. Моника, пожалуйста, займись организацией полученных сегодня отчётов. Последние два года служители упорно работали, в результате чего их ценность возросла, и мне требуется обновить некоторые документы. Фран, принеси материалы по Хальдензелю, составленные Гилом.
Распределив работу между слугами, я приступила к чтению принесённых Франом материалов по Хальдензелю. Предстояло выяснить, по каким вопросам мне потребуется провести переговоры, как далеко продвинулись Гутенберги и на чём они застряли. Кроме того, мне было жутко любопытно, знает ли гиб Хальдензель, какие именно книги печатает Эльвира, и пишет ли книги кто-то ещё, кроме неё.
«Ха-а… — вздохнула я. — Мне действительно хочется прочитать вторую книгу, которую написала мама».
Мне не давало покоя, что хоть у меня и были книги, но я не могла их прочитать. Пусть в храме я и чувствовала себя гораздо спокойнее, но всё же хотела вернуться в свою комнату в замке, чтобы почитать те две мамины книги. Мои мысли прервал вернувшийся Зам. Он отправился передать главному священнику дощечку с запросом о встрече и сейчас почему-то выглядел несколько обеспокоенным.
— Зам, что-то случилось? — поинтересовалась я.
— Мне сказали, что главный священник заперся в своей мастерской с тех пор, как вчера вернулся в храм. Скоро уже пятый колокол, однако, по словам его слуг, он до сих пор ничего не ел.
Фердинанд сказал мне разобраться сегодня с делами приюта и мастерской. Но, похоже, за этими словами стояло желание запереться в мастерской. Среди большого количества багажа, который мы привезли в храм, находились и переданные Хиршурой сувениры. Я совершенно не сомневалась, что сейчас Фердинанд был полностью поглощён исследованиями.
— Пока я спала в течение двух лет, главный священник был перегружен работой, не так ли? Разве плохо позволить ему хотя бы день позаниматься любимым делом?
— Прошло уже больше суток с тех пор, как он вернулся в храм и заперся в мастерской, — обеспокоенно ответил Зам и, хмурясь, бросил взгляд на дверь.
Фран, выглядя не менее встревоженным, чем Зам, сказал, что волнуется, поскольку главный священник до сих пор ничего не ел. Я в очередной раз убедилась, что Фран и Зам, бывшие слуги Фердинанда, всё так же сильно беспокоились за него.
— Следует ли мне пойти и проверить его? — спросила я.
— Мы были бы очень благодарны, если бы вы навестили его. Госпожа Розмайн как глава храма, вы — единственная, кто может приказывать главному священнику.
«Что-то мне кажется, что он не захочет последовать моему приказу покинуть мастерскую», — подумала я, но, желая облегчить беспокойство Франа и Зама, всё же встала и направилась в покои главного священника. Фран и Зам тут же открыли передо мной дверь.
***
— Розмайн, хорошо, что ты пришла, — с улыбкой поприветствовал меня Экхарт.
Почему-то он занимался работой с документами за столом Фердинанда. Осмотрев комнату, я заметила, что Юстокса нигде не было видно.
— Дорогой брат, а где Юстокс? — поинтересовалась я. — Не говори мне, что он свалил всю работу на тебя и заперся в мастерской вместе с главным священником?
— Нет, Юстокс закончил свою часть работы и вернулся в замок, когда метель немного утихла. Он с нетерпением ждал возможности увидеть сувениры Хиршуры, но господин Фердинанд не пустил его в мастерскую.
Мастерская Фердинанда в храме была устроена так, что войти в неё мог лишь человек с огромным количеством магической силы. Вероятно, это требовалось, чтобы избежать вторжения Сильвестра. Как итог, Юстоксу ничего не оставалось, кроме как с завистью смотреть на дверь мастерской, а, закончив порученную работу, вернуться в замок.
— Кроме того, меня не заставляли работать. Я занимаюсь этим добровольно, чтобы позволить господину Фердинанду больше времени посвятить исследованиям, — объяснил Экхарт причину своей помощи с документами. Однако в его тоне чувствовалось, что и он уже терял терпение. — Розмайн, не могла бы ты попробовать вытащить господина Фердинанда из мастерской? Полагаю, что лишь тебе это по силам.
— Поскольку я не зарегистрировала магическую силу, то не смогу войти в мастерскую, если главный священник не откроет дверь, — призналась я.
В отличие от Фердинанда, который был зарегистрирован в моей мастерской в покоях главы храма и свободно мог туда входить, я не регистрировала свою магическую силу в его мастерской.
Огорчённый моим ответом Экхарт бросил взгляд на магический инструмент, позволяющий связаться с находящимся в мастерской Фердинандом.
— Розмайн, не могла бы ты попробовать поговорить с ним? Возможно, господин Фердинанд ответит тебе как посетителю. Когда его зову я, он даже не отвечает.
Не имея другого выбора, я коснулась магического инструмента для связи с мастерской и позвала:
— Главный священник, это Розмайн.
— Теперь ты? Сейчас я занят. Если это не срочно, отложи на потом.
— Это срочно. Пожалуйста, поешьте! Экхарт и ваши слуги волнуются!
— Понял. Тебе не о чем беспокоиться. Я поем, как только найду хорошее место, чтобы остановиться, — прозвучал весьма краткий ответ.
Похоже, он не собирался выходить.
Вздохнув, я отошла от магического инструмента и вновь взглянула на Экхарта.
— Он не умрёт, если не поест день или два. К тому же главный священник говорит, что поест, как только дойдёт до места, где сможет остановиться. Почему бы не позволить ему заниматься тем, чем он хочет, до ритуала посвящения?
Я и сама так поступала, поглощённая книгами, когда ещё была Урано. Поэтому, в отличие от других, я могла понять Фердинанда. Впереди нас ожидал сложный ритуал посвящения, на который ему в любом случае придётся отвлечься, а потому я не видела проблемы, если до тех пор мы не станем его прерывать.
Я решила не трогать Фердинанда, пока он не будет удовлетворён, однако Экхарт и слуги Фердинанда преклонили передо мной колени.
— Розмайн, господин Фердинанд обещает нам это ещё с утра. Не могла бы ты что-нибудь придумать? Возможно, ты знаешь, чем можно было бы его заинтересовать? — обратился ко мне Экхарт.
Во взгляде Экхарта читалось, что он возлагал все надежды лишь на меня. Я вздохнула. Сейчас запершийся в мастерской Фердинанд напоминал богиню солнца А́матэрасу*, что укрылась в Ама-но Ивато*, и никто не мог её оттуда выманить. Однако я понимала, если ничего не сделать, то Экхарт так и продолжит меня упрашивать.
— Я знаю, как можно заставить выйти его тотчас же, но он наверняка разозлится на меня. А потому я бы предпочла этого избежать. На днях он уже отругал меня, и мне не хочется снова вызвать его гнев.
— Госпожа Розмайн, вы сделали что-то, за что главный священник отругал вас? — спросил Фран, выглядя грустным.
Зам же принялся подбадривать меня, сказав, что не против, если его отругают вместе со мной.
Несмотря на их увещевания, если я попытаюсь выманить главного священника из мастерской, то он будет очень возмущен тем, что я оторвала его от работы. Я не хотела говорить ему нечто, что выведет его из себя.
Экхарт ненадолго задумался, а затем положил руку мне на плечо. Его голубые глаза ярко сияли. Приблизившись, он прошептал мне на ухо, словно делясь секретом:
— Розмайн, чем раньше он рассердится, тем меньше будет жаловаться. Кроме того, если ты переведёшь тему на результаты исследования магических инструментов, то его гнев немного утихнет. Возможно, тебе даже удастся полностью его отвлечь.
— Если так, то ладно. Хорошо. Я попробую.
Решительно подняв голову, я снова заговорила в магический инструмент:
— Главный священник, пожалуйста, выйдите. Давайте поужинаем вместе.
— Ты по-прежнему здесь? Оставь меня в покое.
— Я подумала, мы должны обсудить сжатие магической силы. Вас ведь интересует четвёртая стадия? Поскольку и вам, и рыцарям сопровождения уже известно о моём методе сжатия, я думаю, что мы могли бы поговорить об этом за ужином.
Фердинанд замолчал. Должно быть, он размышлял, что для него важнее, продолжение исследований или обсуждение метода сжатия магической силы. Фердинанду требовался ещё один толчок, а потому я, пусть и с неохотой, но произнесла следующие слова:
— Я бы хотела кое о чём посоветоваться с вами. Я планирую научить детей бывшей фракции Вероники моему методу сжатия магической силы, чтобы перетянуть их в нашу фракцию, и…
— Ты с ума сошла?! — резко распахнув дверь, взревел Фердинанд, останавливая меня.
Моя попытка выманить его из мастерской оказалась невероятно успешной, вот только вена, вздувшаяся на лбу Фердинанда, свидетельствовала, что он был готов обрушить на меня гром и молнии. Его лицо казалось осу́нувшимся от недосыпа, но глаза сверкали, поскольку он всё это время был поглощён любимым делом. Если честно, его вид казался мне довольно пугающим.
— Вы ругали меня за то, что я не сообщаю вам, что делаю, и не обсуждаю свои планы. Поэтому я и пришла. Вы выслушаете меня?
— Полагаю, у меня нет выбора. Опять от тебя проблемы… — даже не пытаясь скрыть недовольства, ответил Фердинанд, постукивая пальцем по виску.
— В таком случае, когда пробьёт шестой колокол в моих…
— Приходи в мои покои, — велел Фердинанд. — А до тех пор не беспокой меня.
«Я уверена, что он просто хочет продолжать исследования до последней минуты», — подумала я, стоило Фердинанду бросить взгляд на свою мастерскую.
Я поняла, о чём думал Фердинанд, как только увидела, что он оглядывается на свою мастерскую. Это был первый раз, когда я настолько хорошо понимала мышление Фердинанда.
— Хорошо. Тогда я приду после того, как пробьёт шестой колокол, — с улыбкой сказала я.
Фердинанд с угрюмым лицом вернулся в мастерскую. Когда дверь закрылась, я взглянула на слуг.
— Готово. Пожалуйста, приготовьте ужин и на меня.
— Благодарим вас, глава храма. Мы безмерно рады, что главный священник собирается поесть.
Поскольку требовалось приготовить дополнительные порции, часть слуг тут же ушла.
— Госпожа Розмайн, давайте вернёмся в ваши покои, — предложил Фран.
В связи с тем, что я приду сюда на ужин, моим слугам требовалось подготовить посуду и столовые приборы. Также предстояло решить, поужинают ли рыцари сопровождения и слуги до шестого колокола или уже после окончания званого ужина.
— Экхарт, я пойду. Вернусь на шестом колоколе.
— Да, я буду ждать. Розмайн, полагаю, если бы не ты, то господин Фердинанд так и не покинул мастерскую. Я действительно счастлив, что у меня есть младшая сестра, способная сдвинуть такую гору, как он.
Экхарт похвалил меня с улыбкой, так похожей на ту, с которой меня хвалил Карстед. Но пусть Экхарт и похвалил меня, я не чувствовала себя счастливой.
***
Когда пробил шестой колокол, я направилась в покои главного священника. Фердинанд уже вышел из мастерской и ожидал меня, недовольно хмурясь. Мне ничего не оставалось, кроме как терпеть его колючий взгляд, пока слуги расставляли посуду. Мне это совсем не нравилось. Я бы предпочла, чтобы Фердинанд брал пример с выглядящего невозмутимым Экхарта, стоящего у него за спиной.
— Главный священник, вы не скрываете эмоций. Разве для дворянина подобное уместно? — спросила я.
— С кем-то другим у меня бы не было в этом надобности. Но мне приходится так поступать, ведь в противном случае ты даже не поймёшь, что я раздражён, не так ли? Считай, что проявляю к тебе внимание.
Я прекрасно обошлась бы без подобного внимания. Я не находила ничего приятного в том, чтобы терпеть на себе его колючий взгляд.
— В любом случае, что это за чушь насчёт обучения членов бывшей фракции Вероники твоему методу сжатия? Разве не ты сама говорила, что не собираешься передавать это знание своим врагам?
— Я и не собираюсь учить своих врагов. Здесь моя позиция неизменна. Однако, после того, как я пообщалась в дворянской академии с детьми из бывшей фракции Вероники, для меня открылось, что я совершенно не понимала, насколько велика была эта фракция, и насколько мало между фракциями общения. Раньше бывшая фракция Вероники являлась самой крупной, не так ли? Невозможно просто отбросить её членов. И разве нам не следует привлечь некоторых из них на нашу сторону?
Молча выслушав меня, Фердинанд жестом указал мне продолжать. Однако в его взгляде читалось, что он не согласен со мной. Это несколько удивило меня.
— Кроме того, я знаю о ребёнке, который сожалеет, что последовал указаниям родителей и обманул Вильфрида. А ещё многие дети огорчены тем, что считаются принадлежащими к фракции только потому, что в ней состоят их родители.
— Да, только взрослые могут выбирать фракцию, — согласился Фердинанд.
— Но разве в таком случае дети не упустят время, когда магическая сила растёт лучше всего? Кажется, смотря на таких студентов, как Ангелика и Корнелиус, сумевших за несколько лет значительно увеличить магическую силу, дети из бывшей фракции Вероники испытывают безысходность. Они понимают, что этот путь увеличения магической силы отрезан для них из-за того, что их родители принадлежат к другой фракции.
— Это правда. Сильнее всего магическая сила растёт, пока они учатся в академии, — прикрыв глаза, ответил Фердинанд.
— Нельзя ли как-нибудь изменить детали магического договора, чтобы мы могли привлечь на нашу сторону хотя бы детей?
— Ты говоришь так, словно детали договора легко поменять.
— Я бы хотела оставить эту задачу на вас и маму, поскольку вы лучше меня знакомы с реальным положением дел во взаимоотношениях между фракциями. Конечно, следует действовать осторожно, но мы не можем позволить себе потерять столько людей.
Фердинанд задумчиво хмыкнул и погрузился в свои мысли, а затем направил на меня острый взгляд бледно-золотых глаз.
— У тебя имеются и скрытые мотивы, не так ли? Говори честно.
— Ум-м… Я просто подумала, что если свяжу их магическим договором, то приёмному отцу будет легче принять моё решение сделать кое-кого из детей бывшей фракции Вероники моим последователем.
У Фердинанда округлились глаза, после чего он одарил меня настолько ледяной улыбкой, что даже тепло от камина совсем не помогало.
— Ты совсем идиотка? — произнёс он низким голосом. — Ты забыла, что сделали люди из этой фракции? Пусть для всех остальных минуло два года, но для тебя прошёл лишь сезон. Или я не прав?
— Может я и идиотка, но в бывшей фракции Вероники есть многообещающие дети. Разве не будет расточительством просто отказаться от них?
Я высоко оценила способности Родериха собирать истории, а также не забыла, как он смог придумать на ходу продолжение, когда забыл, чем кончается история.
— Кроме того, жить в общежитии, которое охвачено отчаянием и тревогой, не слишком уютно, — добавила я.
— Просто так устроено общежитие дворянской академии. Естественно, что между фракциями есть конфликты. Почему это тебя так удивляет? — фыркнув, ответил Фердинанд, смотря на меня, как на идиотку.
— Но так быть не должно, — возразила я. — В рамках комитета по повышению успеваемости мы разбили всех на команды в зависимости от курсов. Я пообещала наградить команды, которые сдадут экзамены быстрее и лучше остальных, так что дети помогают друг другу с подготовкой к экзаменам, вне зависимости от фракций.
Естественно, сначала детям было неловко, но по мере того, как они делились мнениями и наставляли друг друга, атмосфера в общем зале стала довольно мирной и гостеприимной.
После моего объяснения у Фердинанд вновь округлились глаза. Он был явно поражён моими действиями.
— Ты правда поступила так в дворянской академии?
— Да. В конце концов, приёмный отец приказал мне улучшить оценки нашего герцогства. Поэтому я установила награды и подтолкнула студентов соревноваться, так же, как делала это в зимней детской комнате… М-м? Разве вы не получали от Вильфрида отчёты об этом? — наклонив голову, спросила я, поскольку считала, что Фердинанду это должно быть уже известно.
Если Вильфрид не сообщил о чём-то настолько важном, то ему, на мой взгляд, действительно следует научиться писать отчёты.
— Я получал от Вильфрида лишь вопросы, касающиеся тебя. Судя по всему, есть ещё много важной информации, по поводу которой он решил не спрашивать моего мнения, — сказал Фердинанд, смотря на меня с подозрением.
Я «невзначай» отвела взгляд.
«Мне просто кажется, или он хочет отругать меня за что-то ещё?» — задалась я вопросом.
— В любом случае, насколько я понимаю, студенты в общежитии общаются достаточно тесно. В разговоры включены даже дети из бывшей фракции Вероники, — продолжил Фердинанд. — Я подумаю над изменениями текста договора, чтобы попытаться перетянуть в нашу фракцию хотя бы некоторых детей. Если, став взрослыми, они сменят фракцию, то баланс сил значительно изменится… Но, разумеется, всё это сопряжено с серьёзными рисками, а потому осторожность должна быть превыше всего. Поэтому не веди себя легкомысленно и не предпринимай ничего, пока мы не придём по этому вопросу к однозначному мнению.
— Хорошо.
***
Главной темой ужина стали сувениры от Хиршуры. Она хотела, чтобы Фердинанд починил магические инструменты, так что я поинтересовалась, о каких именно инструментах шла речь.
— Это магические инструменты, которые она использует на своих занятиях. Не думал, что она до сих пор ими пользуется. Я сделал их около десяти лет назад. Ей следовало сделать новые, однако…
Насколько я поняла из объяснений Фердинанда, эти магические инструменты были чем-то вроде проекторов. Если влить магическую силу в магический камень, то инструмент будет проецировать на белую ткань слова, написанные на листе бумаги, словно слайдшоу.
— Полагаю, ты уже заметила, что Хиршура не любит прикладывать усилия к чему-либо, за исключением собственных исследований. Она находит раздражающим, что ей приходится давать одни и те же объяснения во время занятий. К тому же, если студенты что-то не поймут, то, естественно, начнут задавать вопросы. И если с младшекурсниками это ещё не так заметно, то чем выше год обучения, тем сложнее студентам с первого раза запомнить объяснение. Поэтому-то я и сделал магический инструмент, который мог проецировать изображение. Так Хиршуре больше не нужно было объяснять процедуры во время занятий по смешиванию.
Должно быть, Хиршура возвращалась с занятий в плохом настроении, а потому Фердинанду ничего не оставалось, как помочь ей. Получив магический инструмент, благодаря которому можно вместо объяснений просто написать требующуюся инструкцию, Хиршура, скорее всего, была вне себя от радости, и с тех пор пользовалась этими магическими инструментами всё время.
— Насколько я могу судить, выслушав твой рассказ — Хиршура совсем не изменилась, — заметил Фердинанд.
— Между прочим, она сказала то же самое, когда я упомянула, как вы переусердствовали со сжатием магической силы, и вам стало плохо. Вы вели себя так же и во время учёбы в дворянской академии?
— Я бы не сказал, что тогда переусердствовал, — возразил Фердинанд. — И что насчёт четвёртой стадии сжатия магической силы?
Мои слова напомнили Фердинанду, мысли которого, похоже, были заняты размышлениями о бывшей фракции Вероники, что он забыл спросить о самом важном: о новой стадии метода сжатия.
Отвечая на его вопрос, я рассказала, что произошло во время занятия по сжатию магической силы. Как я, думая о том, что мне нужно сжать магическую силу ещё сильнее, решила пересмотреть свой метод.
— Твой ход мыслей остаётся для меня непонятным… Но временами он действительно впечатляет. Так значит, ты не стала менять способ, а решила совместить несколько? Насколько я понял, ты полностью высвободила магическую силу, а затем сжала, представляя, что вывариваешь её, чтобы та уменьшилась в объёме. Однако, я не вижу причин, почему ты решила поместить новую стадию в самое начало. Ты могла бы просто добавить её в конце.
— Потому что так мне было проще всего это представить.
Третьей стадией моего метода было расплющивание сумки. Я не могла представить, что варю сумку… Но, возможно, я могла бы вообразить, что вместо этого высушиваю её…
Когда я прикрыла глаза и попыталась сжать магическую силу подобным образом, раздался недовольный голос Франа:
— Госпожа Розмайн, главный священник, вы перестали есть. Не могли бы вы отложить столь напряжённые думы, пока не закончите ужин?
Как оказалось, не только я, но и Фердинанд, и рыцари сопровождения хмурились, явно стараясь сжать магическую силу. Обведя всех взглядом, я чуть пожала плечами и продолжила трапезу.
— Сочетание методов сжатия — очень хорошая идея, — похвалил меня Фердинанд. — Собираешься ли ты учить четвёртой стадии всех?
— Я планирую научить ей своих последователей. Полагаю, следует рассказать о ней и лидерам Эренфеста. Но вот что касается остальных… Возможно, когда-нибудь позже? На всякий случай я хотела бы сохранить новую стадию при себе.
***
После того, как мы продолжили ужин, я спросила о магических кругах Шварца и Вайса. Когда я рассказала, как защитные чары обоих отражали атаки противников, Фердинанд несколько раз кивнул.
— У тебя есть защитный магический инструмент, действующий схожим образом, но я никогда не видел магических кругов, способных отражать сразу несколько атак. Однако они явно требуют значительного количества магической силы. Их стоит изучить, но не думаю, что они окажутся полезны в повседневной жизни.
Как оказалось, Фердинанд планировал исследовать чары Шварца и Вайса, чтобы усилить мою защиту. Похоже, я невольно стала частью эксперимента.
— В конце концов, если у тебя не будет оставаться достаточно магической силы, то ты не сможешь вливать её в магические инструменты во время занятий, — объяснил причину Фердинанд. — Между прочим, Розмайн… Насколько восстановились твои мышцы и выносливость?
Вот он и задал весьма каверзный вопрос. Естественно, я не могла ответить честно:
«Практически ни насколько, потому что я почти всё своё время проводила в библиотеке, читая». Вместо этого я с улыбкой сменила тему, как учил меня Экхарт.
— Ну да, госпожа Соланж говорила, что для меня должно быть тяжело вливать столько магической силы в Шварца и Вайса. Я не знаю, сколько у меня магической силы, но, похоже, довольно много, да?
— Ты можешь без особых усилий сжимать магическую силу и постепенно добавляешь новые стадии. Количество твоей магической силы просто несравнимо с тем, что есть у твоих сверстников. И по мере роста, магическая сила тоже будет расти.
— Как я поняла, защита Шварца и Вайса тоже требует магической силы. Полагаю, если бы госпожа Соланж не вливала в неё магическую силу, стремясь уберечь, учитель Хиршура уже наложила бы на них руки. Когда мы снимали мерки, учитель Хиршура очень радовалась возможности перерисовать магические круги. Вы уже изучали их? Удалось ли обнаружить что-то новое?
— О да. Они довольно интересны.
Похоже, мне удалось успешно сменить тему. Фердинанд говорил немного быстрее, чем обычно, расписывая красоту магических кругов, вышитых на телах Шварца и Вайса. Круги оказались довольно сложными и поддерживали тонкий баланс между различными атрибутами.
— Учитель Хиршура говорила, что в кругах есть пропуски. Главный священник, вы сможете заполнить недостающее?
— Я пока не закончил изучать круги, но обязательно попробую. Для меня, здесь, в Эренфесте, вряд ли ещё представится возможность изучить результаты исследований королевской семьи, — сказал Фердинанд, а затем понизил голос. — Хотя всё сложилось бы иначе, если бы я смог перейти в Центр…
Похоже, Фердинанд когда-то думал о том, чтобы перейти в Центр, но ему помешало положение кандидата в аубы. Я столкнулась с той же проблемой, так как при всём желании не могла бы перебраться в Центр и работать в библиотеке дворянской академии.
Всё это лишь ещё больше уверило меня, что не будет ничего страшного, если позволить главному священнику заниматься, чем нравится.
— Главный священник, я как хозяйка Шварца и Вайса должна подготовить для них новую одежду. По словам учителя Хиршуры, эта задача потребует усилий всего герцогства, чтобы Эренфест не опозорил себя в дворянской академии. Мне сказали, что для создания новых защитных магических кругов понадобятся ценные материалы. Не могли бы вы помочь с ними?
— Хм-м… Это будет вызовом и нашим предшественникам, и потомкам. Любопытно. В первую очередь нужно будет улучшить магические круги, — пробормотал Фердинанд, уйдя в мысли о том, что и как можно улучшить.
Я подумала, что если оставить эту задачу на Фердинанда, то у нас наверняка получатся потрясающие наряды.
«Главный священник действительно умеет всё!» — мысленно похвалила его я, как вдруг Фран тяжело вздохнул.
— Вы снова перестали есть. Если так и дальше пойдёт, приют не дождётся еды.
«Ой. Я сожалею».
***
Как только ужин закончился, мы с Экхартом объединили усилия, чтобы не дать Фердинанду сразу же вернуться в мастерскую.
— Главный священник, пожалуйста, выбирайте: либо вы будете выходить самостоятельно, когда вас зовут, либо зарегистрируйте мою магическую силу, чтобы я могла сама войти в вашу мастерскую. Я не хочу, чтобы Экхарт или ваши слуги каждый день умоляли меня о помощи.
— Ха-а… Уж лучше я буду выходить сам, чем позволю тебе свободно заходить в мастерскую. Должен сказать, своей напористостью ты начинаешь напоминать Рихарду.
— В дворянской академии меня каждый день вытаскивали из библиотеки. Теперь ваша очередь почувствовать, каково это, — сказала я, уперев руки в бёдра, как это часто делала Рихарда, собираясь прочитать мне лекцию.
Фердинанд покачал головой и глубоко вздохнул.
— Розмайн, не доставляй Рихарде столько хлопот.
— Я заменю её имя на «слугам» и верну вам ваши же слова. Не доставляйте вашим слугам столько хлопот.
Стоило мне сказать так, как Дамуэль зажал рот рукой, пытаясь сдержать смех, чем заслужил сердитый взгляд Фердинанда. Тем не менее, меня так и не отругали. Выученный сегодня урок гласил: «Если фазан не крикнет, его и не пристрелят*».
↑ А́матэрасу, А́матэрасу-о́-миками (яп. 天照大御神 Аматэрасў о̄миками, «великая священная богиня, сияющая на небе», либо «владычествующая на небе») — богиня-солнце в японской мифологии, одно из главенствующих божеств всеяпонского пантеона синто, согласно синтоистским верованиям, прародительница японского императорского рода.↑ Ама-но-Ивато (букв. «небесная скальная дверь») — горная пещера в которой согласно японской мифологии некоторое время скрывалась богиня солнца Аматэрасу, повергнув в тот момент мир небесный и земной во тьму.После того, как Аматэрасу разозлил её брат и супруг Сусаноо, она закрылась в пещере Ама-но-Ивато. Около восьми миллионов божеств собрались возле пещеры, чтобы выманить богиню из пещеры, но все проведённые ритуалы оказались бесполезны. Из пещеры Аматэрасу показалась лишь когда богиня счастья, радости и танцев Амэ-но-удзумэ-но микото, встав на пустой котёл перед пещерой, обнажила грудь и распустила юбку в танце, отчего все боги расхохотались так, что затрясся весь небесный мир Такамагахара.↑ выражение означающее, что если не болтать лишнего, то можно избежать проблем. Аналогично: «Птица поёт, сама себя продает» и «Всякая сорока от своего языка погибает».
